Проклятие злого Леопольда - Дарья Александровна Калинина
И почему его мама не могла быть просто мамой, как другие? Нет, всегда в ней была какая-то загадка, какая-то не поддающаяся Силу тайна.
Но когда он подошел к подъезду, ему пришлось притормозить. Из дома как раз выносили кого-то на носилках. Тело было прикрыто легким одеялом с вышитыми по шелку ветками бамбука. Надо же, совсем как у них!
Сил посторонился, чтобы дать возможность санитарам пройти мимо него. Но это ему не удалось, и покрывало, зацепившись за что-то, сползло вниз, приоткрыв руку пациента до локтя. Рука была тонкая и изящная, сразу видно, что женская.
Почему-то при виде этой руки Сил испытал сильное смущение. Наверное, где-то на уровне интуиции он давно уже все понял, но ум еще отказывался верить в то, что видели глаза.
И все же поверить пришлось, потому что на запястье Сил увидел часы. Он прекрасно их знал, потому что это был его подарок матери на ее юбилей, и они с Ариной провели много времени за выбором подарка. Именные часы принадлежали его матери, никто другой не мог бы их носить.
– Стойте! Это моя мама!
Сил откинул покрывало и поразился невероятной бледности, которая разлилась по лицу матери.
– Что с ней? – прошептал он, разглядывая заострившиеся черты. – Она умерла?
– Пока нет, – грубовато ответил санитар, державший носилки. – Но если мы тут еще немного поторчим, то кто-нибудь из нас точно помрет. Либо она, либо мы.
И видя, что Сил находится в шоке, велел ему:
– Пропусти нас, парень! Чем скорей доставим твою матушку в больницу, тем будет лучше для всех.
– Она… она…
– Сердечный приступ у нее, – сообщила врач, которая как раз в этот момент вышла из дверей. – Аллергия на что-нибудь у нее имеется?
– Насколько я знаю, нет.
– Может быть, хронические заболевания?
– Мама говорила, у нее нашли кисту в почке. Вот только не знаю, в правой или левой.
– Это нам сейчас не пригодится. С сердцем у нее что?
– Все в порядке. Мама регулярно проходила диспансеризацию.
Но врач, лишь услышав про диспансеризацию, хмыкнула так скептически, словно знала что-то такое, о чем Сил был не в курсе.
– Ладно, будем надеяться, что довезем вашу маму живой.
Сил хотел поехать с медиками, но ему не позволили.
– Нечего вам в приемном отделении делать. Вызов экстренный, обязаны принять сразу.
Врачи уехали, а Сил еще какое-то время стоял в молчании. Он не мог поверить, что все происходит с ним. Что могло приключиться с мамой? Какой внезапный недуг свалил ее? Еще вчера она ни на что не жаловалась, была бодра и полна планов. И вдруг сегодня он видит ее пугающе бледной, на носилках и без сознания, фактически умирающей. Как такое могло быть? И почему именно с ней?
Бабушка Лида свой план не случайно обдумывала так долго. Ей хотелось предусмотреть все возможные подводные камни, которые могут встретиться на пути его исполнения. Ни в коем случае не должен был пострадать кто-то из ее близких.
Бабушка не случайно опасалась мести разъяренного Леопольда. Если все выгорит, как она рассчитывает, то жулик будет не просто в ярости, он будет взбешен так, что можно ожидать с его стороны самых суровых ответных мер.
– А если его все-таки не арестуют? Если он останется тут, с нами?
И две ночи подряд бабушка Лида вертелась с боку на бок, чтобы предусмотреть все возможные нюансы. А затем, убедившись, что промаха не случится, она встала, оделась и решительным шагом покинула квартиру.
Вечером того же дня вся семья Казюлиных ужинала у себя в комнате.
– Вы же знаете, – произнесла вдруг бабушка, когда ею было покончено с первым, – что наша с вами семья имеет благородное происхождение.
Все члены семейства с тревогой переглянулись между собой. На эту опасную тему среднее поколение говорило неохотно, все еще опасалось репрессий, а младшее и вовсе не желало вспоминать свое благородное происхождение, потому что элементарно стеснялось, как бы не узнали их ровесники и не принялись бы дразнить «графьями» или «барончиками». Именно так они понимали слова «благородное происхождение» и совсем не ведали, что купеческое сословие к благородному приписано быть никак не могло.
– Мама, может, не надо при детях?
Но бабушке сегодня не было дела до желаний или нежеланий своих близких.
– И вы также знаете, что от предков нам осталась кое-какая старинная мебель, в частности этот стол и пианино с буфетом. Но не только они. Есть еще золото. Верней, было.
– Что ты хочешь сказать, мама? – поднял голову от тарелки с супом Леша. – Как это было?
– Его больше нет.
– И куда ты его дела? Продала?
– Что ты такое говоришь?!
Бабушка Лида была неподдельно возмущена.
– Как я могла продать фамильные ценности! Никогда! Даже в блокаду мы их сохранили. И часы твоего дедушки, золотые часы с брелоками и цепочкой. И кольцо с рубинами и алмазами твоей прабабушки. И ее серьги!
– Да, я помню. И часы-луковицу с инициалами «А. К.».
– Вензелем! – строго поправила бабушка Лида своего сына. – Алексей Казюлин, так звали твоего предка. А как выглядело кольцо, кто помнит?
– Мы все помним, – сказала Оленька. – Очень красивое колечко, только совсем крохотное. Мне разве что на мизинчик налезало.
– Правильно. Потому что ручки у нашей бабушки были миниатюрные, не то что у современных колхозниц, не руки, а клешни! Огранка центрального камня – ашер!
– А вокруг красненькие камешки! – воскликнул Васенька, надеясь подлизаться к бабушке, которая что-то сегодня разошлась не на шутку.
Но получилось неудачно. Бабушка смерила внука сердитым взглядом и отчеканила:
– По периметру кольца бабушки рубины! Не маленький, пора бы уже знать! А то «красненькие»!
– Хорошо, мама, мы все помним, как выглядели эти драгоценности.
– Погоди, а про серьги что вы можете сказать?
Было понятно, что иначе бабушка не угомонится, и Петрушка покорно стал перечислять:
– Золотые. В центре каждой – крупный сапфир, и вокруг него по кругу уже мелкие брильянты.
– Не такие уж и мелкие, – проворчала бабушка Лида. – По четверти карата каждый, так-то были камушки.
– Почему же были? Куда они делись?
– Их украли.
Все мгновенно перестали есть свой суп и уставились на бабушку.
– Украли? Ты уверена?
– Их нету на их месте, значит, делаем вывод – украли.
– Кто мог это сделать? Ты их куда-то носила? К ювелиру? Ах, мошенник! Или по дороге ограбили?
– Драгоценности были дома, – твердо произнесла бабушка Лида. – Лежали на своем обычном месте.
– Каком обычном? В пианино?
– Да. А теперь их там нет.
Какое-то время царила тишина, все пытались осмыслить размер катастрофы. Получалось что-то сравнимое по трагизму с гибелью города Помпеи, никак не меньше. Все знали, как дрожит бабушка над этими крохотными, но такими драгоценными для нее осколками былого величия их семьи. Как мечтает, чтобы прежние времена вернулись. И люди благородного происхождения вновь смогли бы открыто заявить о том, что принадлежат к прославленным фамилиям своей страны. И в качестве доказательств этого своего происхождения бабушка Лида видела те немногие из старинных вещей, что еще оставались с ними.
– Мама, бедная, представляю, в каком ты отчаянии. Что же делать? Милицию вызвала?
– Милиция тут не поможет. Участковый сам его боится.
– Кого? Вора?
– Нашего соседа, который нам жизнь портит уж сколько времени.
– Думаешь на Леопольда?
– Знаю, что это он постарался, – твердо произнесла бабушка Лида. – Сегодня видела, как он из нашей комнаты выходил. Я с кухни возвращаюсь, а он из моей комнаты выходит. Я еще удивилась, что это такое, а он глаз не опустил и начал мне объяснять, что ходил меня искать. Будто бы не слышно, что я на кухне вожусь.
– И зачем приходил?
– Будто бы спросить чего-то хотел, а чего спросить, то и забыл. Ушел он, а у меня сердце не на месте. Как стукнуло меня, сунулась я тайник проверить, а там пусто.
– Откуда же он узнал, где искать?
– Может, Ида проболталась. Она-то знала, где у нас золотишко хранится.
– И зачем бы она ему стала рассказывать?
– Спросил, она и сказала. Без дурного умысла, конечно. Она же как слепая ходит в последнее время. Совсем ничего замечать не хочет
