А как бы было хорошо! - Елена Михайловна Иванова
– Это почему? – обалдела Дарья.
– Потому что так будет для тебя же лучше.
– А-а, – повторила она за ним. – А как же насчет чести мундира? – чтобы не сдаваться, произнесла она первое, что пришло ей на ум.
– А моя честь мундира и будет заключаться в том, что больше ты от меня ничего не услышишь.
Дарья насупилась, потом тихо встала из-за стола и, понимая, что здесь ей больше ничего не светит, молча вышла в коридор. Дядя Гена был такой же кремень, как и ее отец. И кому это было лучше не знать, как не ей. Она глубоко вздохнула и медленно потащилась обратно.
В отделе про нее уже благополучно забыли и вели ожесточенную беседу о чем-то своем.
Даша незаметно пробралась к рабочему столу и уселась, будто не выходила. Она скучно обозрела текущие дела, но краем уха вдруг услышала, что разговор между коллегами идет не о таком то уж и постороннем. Ну-ка, ну-ка, прислушалась она, о чем это у вас там речь?
– Деньги ушли к Збруеву, к бабке не ходи, – горячо напирала Зыкина Марина. – А иначе откуда бы у него появился очередной Порше, а?
– А я тебе говорю – к Сизову, – не менее энергично отвечал Долмат. – Он хвастался намедни, что яхту купил.
– Тоже мне имущество! – возразил Антон Пятин. – Серьезные предприниматели барахлом не трясут. Тут что-то посерьезнее искать надо, а не то, что на поверхности.
С этим аргументом почему-то все вдруг неожиданно согласились и в кабинете воцарилась почти оглушительная тишина.
Ее, правда, тут же нарушила Зыкина, не долго искавшая повод для продолжения разговора.
– Если хотите знать, – амбициозно провозгласила она, – то Клеонова убил вообще кто-то не из нашего окружения.
– Ну уж не из нашего, это точно! – скривился в улыбке Долмат.
– Фу, да я же не нас с тобой имела в виду, дурень! – рассмеялась Марина. – Я хотела сказать, не из нашей профессиональной тусовки.
– Да? И кто же это тогда? – заинтересовался Антон.
– Я думаю, это кто-то из близких.
– А ты вообще в курсе, что у Клеонова не было родственников? – возразил Долмат.
– Знаешь, что, Сергей Донатович! – вскипела Марина. – Не надо делать из меня дуру!
Долмат хотел было съязвить, но сразу передумал. Пошлости он не любил. А Марина, между тем, продолжала:
– Мне прекрасно известно, что у Клеонова не было родственников. Но одними только родственниками ближний круг не ограничивается. Ясно?
– Хорошо, хорошо, – примирительно сказал Долмат. – Так кого же ты все-таки имела в виду?
– Я почему-то думаю, – закатив глаза в потолок, сказала Марина, – что это Плетнев. А иначе, по какой такой причине, как вы думаете, их не было на похоронах?
– Да ну! – разочарованно протянул Антон Пятин. – Это не серьезно. Зачем ему это? Они же завязаны друг на друге.
– Ну и что? А тендер? – не сдавалась Марина.
– А что тендер? – возразил Антон. – Так бы каждого соискателя и убивали. Кто бы тогда наше прекрасное будущее стал возводить?
– И вообще, – подытожил Долмат, – мы с вами, конечно, юристы. Но разбираться в этом деле будут следователи. Давайте предоставим профессионалам возможность поработать.
Это соображение опять привело всех к общему знаменателю, но теперь появился повод поразмыслить еще вот над чем.
– Залесская, зайдите ко мне! – властно раздалось из селектора и все снова дружно повернулись в ее сторону.
Дарья же, ни на кого не обращая внимания, поправила прическу, торжественно встала из-за стола и не спеша отправилась к начальнице.
– Вызывали? – нерешительно спросила она, переминаясь у порога. Памятуя свой последний визит, она силилась и не могла понять, стоит ли ей продвигаться дальше.
– Даша, проходи, садись, – с серьезным видом сказала Олеся Георгиевна и подала ей знак рукой.
В этот момент зазвонил телефон, а, между тем, за секунду до этого рука начальницы потянулась к селектору. Машинально ответив на звонок, она тем самым ко всеобщему корпоративному удовольствию селектор так и не отключила. Так что весь последующий разговор стал общим достоянием юридического отдела.
– Даша, – обратилась к ней начальница, когда та расположилась в кресле. – Вот ты спрашивала о договоре…
– Да, Олеся Георгиевна, я хотела его досконально изучить…
– Подожди, подожди, – перебила ее Олеся Георгиевна. – Скажи, а как к тебе попал этот договор?
– Ну, как обычно, – замялась Даша.
Тут она вспомнила, что документ начальницей как раз-таки расписан-то и не был.
– Нет, не как обычно, – немного смущаясь, сказала она. – Его принесли из приемной. А поскольку он был в единственном числе, и я также была одна в кабинете, то я его и взяла.
– Угу, – буркнула Олеся Георгиевна, чтобы дать себе время подумать. – Значит, ты взяла его самовольно…
– Получается так, – ответила совершенно сбитая с толку Даша.
– А с директором «РегионФинанса» ты ранее была знакома?
– Нет, конечно! – почти вскричала Дарья. Она поняла, наконец, к чему клонила начальница и от этого предположения все потемнело у нее внутри.
Олеся Георгиевна тем временем изучающе посмотрела на Дарью в упор, после чего спросила:
– И не видела его никогда? Ни при каких обстоятельствах?
Дарья вне себя от возмущения хотела было промолчать, но все же недовольно ответила:
– Нет, ни при каких…
– Ну хорошо, – задумчиво сказала Олеся Георгиевна и отпустила Дарью.
Даша вышла в отдел. Ей показалось, что начальница так или иначе убедилась в ее непричастности к делу, чего однозначно нельзя было сказать о ее коллегах…
Глава 6
Хотя у Петра действительно не осталось никого из родственников, однако это было не совсем так.
Отец его, Олег Петрович Клеонов женат был на его матери во второй раз. А от первого брака у него был сын – Алешенька, как его всегда называл Олег Петрович.
Общались они не очень часто, но все же виделись, особенно по выходным, когда отец привозил Алешеньку к ним домой. И в эти короткие часы, что от гостил у них, неизменно происходило одно и то же.
Алешенька никого не признавал, разве, может, отца. Да и то отчасти. А вот с остальными домочадцами лишний раз не заговаривал: держал фасон. Мол, я у отца первенец, то бишь настоящий сын, а вы все неизвестно кто. Хотя почему неизвестно? Известно – разлучники, этого отца его и лишившие.
Особенно это касалось матери, которую он откровенно игнорировал.
Ольга Львовна обычно расстраивалась, уходила к себе, чтобы лишний раз не показываться.
Но обиду держала в себе, не подавала виду. Видимо считала, что так оно и есть. Типа, он прав и может себе позволить.
Да и отец также думал. Поэтому
