Платиновый мальчик - Гордиенко Галина Анатольевна
Однако винить Кочеткова в подобном поведении не решился бы и последний святоша. Стоило взглянуть на площадку.
Этим утром Сашин несчастный ящик не встретил хозяина болтающейся дверцей, как обычно. И помятая неизвестным изувером Сашина почта не валялась на чистеньком кафельном полу.
Потрясенного Кочеткова поджидал другой сюрприз: из его ящика тянулась к потолку вонючая струйка дыма, и выглядел он как гнилой зуб среди десятка еще здоровых, так подкоптился, пока горела Сашина корреспонденция.
Поэтому-то Кочетков и выложил свою историю Тамариной сестрице. В надежде, что она вычислит мерзавца, а уж он, Санька, никаких денег не пожалеет и оплатит по полной программе, хоть дело наверняка пустяковое.
Действительно, не абонировать же ему почтовый ящик в ближайшем отделении связи? К чему тогда покупать квартиру в элитном доме, выбрасывая бешеную сумму, если и там нет порядка?
Так что Александр Кочетков искренне надеялся, что его ближайший приятель перегибает палку, представляя сестру Тамары смазливой легкомысленной дурочкой, не способной ни на какие усилия. Мол, настоящий балованный херувимчик, в чем Санька убедится тут же, как только увидит ее.
***
В общем, когда наконец распахнулась дверь в тринадцатую квартиру, Александр Кочетков вздохнул с облегчением, а Тамара сдавленно застонала и раздраженно прошипела в самое ухо приятеля:
—Я тебе говорила! А ты — ангелочек, херувимчик…
Лешка потер ухо и, не сводя глаз с невероятного зрелища на площадке нижнего этажа, растерянно пробормотал:
—Кто ж знал…
—Я!
На это Лешка не нашелся что ответить. Он озадаченно рассматривал немолодую женщину, стоявшую на пороге Лелькиной квартиры, и размышлял — кого же хитроумная Тамарина сестрица подсунула им вместо себя и сколько заплатила суховатой и серьезной особе за этот спектакль?
Потому что вместо воздушной и очень хорошенькой Лельки Зиминой перед Кочетковым стояла вполне заурядная личность в сером, слегка мешковатом брючном костюме и в тяжелых мужских очках, закрывающих практически пол- лица. Черные, с обильной сединой волосы были стянуты в старомодный пучок на затылке. Крупный с горбинкой нос невольно приковывал внимание, а тоненькие, покрашенные темно-вишневой помадой губы кривило подобие приветственной улыбки.
Короче, ничегошеньки от Тамариной сестрицы! Ноль целых, ноль десятых. Разве только рост… Но пораженному Сазонову казалось, что Лелька прилично ниже этой женщины в дверях.
Он обернулся к подруге и невольно хрюкнул: красная от злости Тамара квадратными глазами изучала неизвестную ей тетку. Хорошо хоть не ссыпалась вниз, чтобы разоблачить самозванку!
Когда Санька Кочетков вошел внутрь и дверь за ним захлопнулась, Лешка наконец расслабился. Легонько подтолкнул застывшую камнем Тамару и спросил:
—Как думаешь, кто это?
—Издеваешься, да?!
—Ни боже мой,—серьезно заверил Сазонов.
—Это ж Лелька!
Теперь открыл рот Лешка, а Тамара истерично рассмеялась. Злость в ней мешалась с невольным восхищением, и самым сильным желанием было — кого-нибудь прибить. Срочно! Но кого? Под рукой суетился лишь Лешка Сазонов, а он еще мог пригодиться.
В самом деле, не Тамаре же задействовать этого милицейского? Как там его? Ну вот, забыла. Впрочем, какая разница?!
Чтобы спустить пар, Тамара шарахнула преданного поклонника кулаком по спине и нервно хмыкнула: хороша же ее старшая сестрица. Артистка! Гений макияжа. Ну, Лелька…
***
Ждать Саньку Кочеткова новоявленным шпионам пришлось больше двух часов. За это время они несколько раз поссорились, с Тамариной подачи, естественно, и столько же раз помирились.
Тамара кипела, и Лешка с редкостным терпением выслушал уже привычный набор — насколько он бездарен и бестолков, как надоел и опротивел. Как от него устали и мечтают избавиться. Чуть ли не впервые Сазонов проглотил все это молча, давая изнывающей от волнения Тамаре спустить пар, но…
Лешка слегка перестарался, был излишне кроток, и Тамара окончательно разозлилась. Она даже в сердцах пообещала самолично заняться устройством сазоновской личной жизни. А для этого подыскать Лешке смазливенькую девчонку, на которой он наконец женится и оставит ее, Тамару, в покое.
Тамара даже потребовала от Лешки краткий перечень характеристик будущей невесты, чтобы зря не морочить подругам головы. А главное — себе. Так что, пожалуйста, пусть Сазонов выкладывает, какой он хотел бы видеть свою жену. И побыстрее, пока Тамара держит себя в руках!
Лешка смерил подругу оценивающим взглядом и в который раз не понял, чем держит его около себя Томка Журжина. Непредсказуемостью, что ли? Или твердой уверенностью, что без его, сазоновской, опеки эта глупая девчонка просто-напросто пропадет? Хотя бы бросаясь в очередную авантюру вслед за старшей сестрицей. Или изобретая собственную, еще более рискованную.
Упрямства в Томке — море. Как и неумения признаться в собственных слабостях. Если сюда же приплюсовать ее вечное стремление влезать не в свое дело, относительное бесстрашие и избыток воображения… Да, тушите свет!
Лешка покосился на дверь тринадцатой квартиры и нервно хохотнул: а Лелька Зимина? Вот уж действительно родные сестрички. Ископаемые, чтоб их…
Однако время тянулось крайне медленно, надо было занять его хоть чем-то, и Лешка Сазонов приступил к своему любимейшему делу. Валять дурака — настоящее хобби, для тех кто понимает, само собой.
Лешка еще раз осмотрел подругу с ног до головы и насмешливо ухмыльнулся: больше всего Томка походила сейчас на встрепанного воробья. Или наказанную суровыми родителями школьницу-переростка.
Ни за что Лешка не дал бы ей полных двадцати семи лет. Тоненькая, бледная, с горящими темными глазищами и перьями взлохмаченных, торчащих во все стороны густых каштановых волос. В старых кроссовках, потертых джинсах и древней плащевке явно с чужого плеча. Размера на четыре больше. Кажется, когда-то эту рухлядь носил Серега Зимин. И ни грамма косметики. Дурочка Томка практически ею не пользовалась. Как и не старалась хоть немного приукрасить себя. Видимо, считала, что ей это не поможет. Глупышка вечно сравнивала себя с Лелькой!
Лешка поудобнее уселся на подоконнике и нагнал на лоб морщины, старательно изображая мыслительный процесс. Тамара терпеливо ждала, безуспешно пытаясь не коситься на запертую дверь.
Наконец Лешка щелкнул пальцами и задумчиво протянул:
—Мне как, с внешности начинать или с характера?
—С внешности, болван! О характере потом.
—Ага, ясненько. Действительно, мордашка всего важнее. Остальное приложится, так?
—Убью,—прорычала Тамара.
Лешка послушно зачастил:
—Итак, внешность! Здесь что главное?
Тамара открыла было рот, собираясь высказаться, но Лешка сурово оборвал ее:
—Все! Любая мелочь!
—Да-а?
—Начнем с роста. Пусть… пусть ОНА будет дюймовочкой, мне всегда нравились маленькие женщины…
Тамара изумленно уставилась на бывшего друга сердца, она никак не ожидала услышать подобное. Предполагалось, Тамара получит собственное описание, иначе чего ради Лешка уже два года ей покоя не дает? Даже после официальной отставки дорожку к ее дому никак не забудет.
А тут — такое. Уж малышкой-то Тамара себя никогда не считала. В ней было честных метр семьдесят пять. Она с семнадцати лет почти на голову выше Лельки. Как и большинства девиц в толпе. Это чистые враки, что высоких женщин много. Напротив — вокруг одни карлики.
Тамара стиснула зубы: ну, Сазонов, ну, наглец! Гад белобрысый, вот он кто! Стараясь не выдать удивления и некоторого разочарования, она презрительно фыркнула и лениво бросила:
—Дальше!
—Обязательно белокурая,— поднял палец Лешка.—Обожаю блондинок. Только натуральных, учти! —Он мечтательно облизал губы.—Знаешь, это такое чудо, когда у девчонки везде светленькие волосы…
Поразительно, но и тут Тамара сдержалась и не зарычала. Она даже не заехала бессовестному Сазонову кулаком под глаз, потому что держала руки крепко сцепленными в замок. И не пнула Лешку в колено! Короче, проявила настоящие чудеса выдержки.
