Пьер Сувестр - Жюв против Фантомаса
Фандор бросился к незнакомке…
Он положил ей руку на сердце, послушал несколько секунд.
— Мертвая!
В то же время Жюв отдавал приказания:
— Никому не входить! Никому не двигаться!
Рассуждая вслух, Жюв отмечал:
— Телефонный аппарат опрокинут… Между жертвой и убийцей происходила борьба… А мотивом преступления была кража…
— Кража! — вскрикнул доктор Шалек, делая шаг вперед.
— Кража! — подтвердил Жюв. — Посмотрите, доктор, ваш сейф опрокинут на пол, взломан и распотрошен…
— Каким образом была убита эта женщина? — спросил Фандор, который, осмотрев убитую, увидел, что тело из-за многочисленных ушибов представляет собой одну сплошную ужасную рану.
Жюв ничего не ответил.
Он по-прежнему смотрел на место кровавого преступления и о чем-то сосредоточенно думал.
— Трудно вообразить себе подобное! — сказал он Фандору.
Затем позвал:
— Доктор!.. Ну, ну, успокойтесь, разъясните нам, вы понимаете что-нибудь во всем этом?
Доктор Шалек машинально теребил в руках пустой мешочек из серого полотна, который он только что обнаружил на полу и в который имел привычку прятать свои ценности.
— Я ничего не понимаю! Ничего! Ничего! Ничего! — повторял он. — Я ничего не слышал! И потом, кто эта женщина?
Фандор обратил внимание Жюва на небольшую туфельку, лежавшую в углу комнаты.
— Модница — сказал он.
— Похоже, — ответил Жюв и, положив руки на плечи Шалеку, спросил:
— Наверное, подружка? Или любовница? Черт возьми, не вздумайте отрицать…
— Отрицать! — запротестовал доктор. — Я надеюсь, вы меня не обвиняете в убийстве? Я ничего не знаю о том, что здесь произошло… Вы же сами видите, что меня обокрали.
— Это ваша любовница?
— Нет, я не знаю эту женщину!
— Тогда пациентка?
— Я больше не практикую!..
— Возможно, просто посетительница?
— Я сегодня никого не принимал…
— Это не ваша горничная?
— Нет, еще раз нет, я живу здесь один!
— Итак, доктор, — сказал Фандор, — дверь была закрыта, правильно? Эта женщина не могла войти сюда с помощью святого духа. Стало быть, если вы не знали о ее присутствии в вашем доме, то это можно объяснить, к примеру, тем, что женщина, проникнув в дом днем, нашла способ оставаться в нем, не вызывая у вас никаких подозрений…
— Но, — опять твердил доктор, — я же вам говорю, что я никого не принимал! Я ее не знаю!..
— Посмотрите внимательно на ее лицо, — предложил Жюв.
Доктор склонился над убитой и побледнел еще больше.
— Отвратительное зрелище! — выдавил он. — посмотрите сами, господин Жюв, лицо обезображено, его невозможно узнать.
— Шеф, — вмешался полицейский Мишель, — вы заметили вот это?
Он протянул Жюву носовой платок, который был густо вымазан каким-то липким и сероватым веществом.
— Что это может такое быть? — спросил Фандор.
Жюв, бросив взгляд на платок, сразу определил природу этой загадки.
— Смола, — просто сказал он. — Сделав свое черное дело, убийца, чтобы мы не могли установить личность жертвы преступления, бросил ей на лицо носовой платок, смазанный смолой… Этим можно объяснить ожоги, которые мы можем видеть на лице убитой, но это не проясняет, ни того как погибла эта несчастная, ни почему ее убили в доме доктора Шалека, ни кто она такая…
Понизив голос и повернувшись к Фандору, Жюв добавил:
— Это тем паче не объясняет, как и когда было совершено преступление, поскольку не прошло и часа, как мы покинули эту комнату, а ведь только для того, чтобы взломать сейф, который был еще совсем недавно невредим, требуется, по меньшей мере, добрый час работы!
Фандор, пораженный происшедшим, машинально разглядывал взволнованного доктора Шалека; Жюв о чем-то размышлял; инспектор Мишель, который не догадывался о всей загадочности этого преступления и не знал, что Жюв и Фандор провели ночь в этой комнате, единственный сохранял хладнокровие.
Он дернул Жюва за рукав:
— Доктора задержим? — вполголоса спросил он.
И, поскольку Жюв, охваченный мыслями, промедлил с ответом, Мишель, убежденный, что действует соответственно намерениям своего начальника, повернулся к доктору.
— Полноте, — грубо обронил он, — хватит выдумывать, говорите нам правду!..
— Правду?
— Да! Мы сыты вашей болтовней, вы скажете нам, что здесь произошло?
— Но я ничего не знаю!..
— Ну да! Вы утверждаете, что проживаете здесь один, что не знакомы с жертвой, что вы ни при чем в этом деле? А я вам говорю, что ваши детские оправдания не выдерживают никакой критики, вам не кажется?
— Но, Бога ради, поверьте, я сказал вам правду! — пролепетал бедный доктор Шалек.
— Ну а я вам заявляю, что у вас не сходится одно с другим! Невозможно, чтобы вы даже не слышали, как произошло убийство! Значит, вы нам лжете! Значит…
И поворачиваясь к Жюву, Мишель вновь, на этот раз громко, повторил вопрос:
— Ну что, под арест его?
— Господин Шалек, по-видимому, говорит правду… — тихо произнес Жюв.
Услышав, что его оправдания нашли поддержку, доктор Шалек заговорил более уверенным голосом:
— А, что я говорил! Вы верите, что я сказал вам правду, месье? Вы поможете мне?
Жюв не отвечал.
Он смотрел на Фандора и с мучительным беспокойством спрашивал себя, как ему следует поступить. Доктор Шалек по минутам изложил все, чем он занимался прошедшим вечером. Все в точности совпадало с тем, что совсем недавно видели Жюв и Фандор…
— Не приснилось же все это нам! — сказал Фандор.
Широким шагом Жюв пересек комнату и подошел к окну; раздвинув занавески, он показал Фандору следы грязи, оставшиеся на полу: это — было то место, где они, укрывшись, сидели этой ночью!
Мишель, видя, что Жюв сомневается, бурчал: «Удобным делом становится полиция! Когда начальство постоянно боится арестовать невиновного».
И, форсируя ход событий, он еще раз спросил Жюва:
— Ну что, шеф?..
В ответ Жюв лишь пожал плечами.
— Доктор, — наконец вымолвил он, — я прошу вас сегодня утром не выходить из дому. Я отправлюсь в префектуру, откуда пришлю экспертов из службы антропометрии. Необходимо также тщательно сфотографировать всю обстановку вашего кабинета. Затем я вернусь, чтобы провести более подробное расследование, и вы мне понадобитесь… Мишель, оставайтесь здесь, в распоряжении доктора Шалека!
…И, не прощаясь, Жюв увлек за собой Фандора, как в тумане спустился по лестнице и покинул этот странный дом.
— Я поражен, — сказал он, — в этом убийстве полно загадок, достойных самого Фантомаса…
Глава V
Лупар в гневе
Лупар принимал диетический завтрак из фруктов.
Не спеша поднимаясь вдоль тротуара и заглядывая в окна лавчонок, разбросанных по улице, Лупар без стеснения, с уверенностью человека, пользующегося местной славой, брал фрукты из тележек, стянув здесь пригоршню клубники, там — несколько вишен, чуть дальше — немного смородины.
Если торговец вдруг вздумывал выразить недовольство, Лупар быстро затыкал ему рот.
Сорвиголова равнодушно прошел мимо аптекаря, который вышел подышать воздухом на порог своей аптеки. Затем, словно вспомнив о чем-то, обернулся к нему.
— Как ваши дела, месье Веран? — спросил он.
— Спасибо, хорошо, а ваши?
— Тоже неплохо… Скажите, вы случайно не видели у себя мою жену?
— Мадемуазель Жозефину? — уточнил аптекарь.
— Да.
— Я не видел ее, но — аптекарь нюхом учуял, что можно будет получить заказ, — если у нее недомогание, я готов ей помочь…
Лупар резко перебил его:
— Я не об этом веду речь. Я понятия не имею, здорова она или нет, я просто так спросил вас о ней, проходя мимо… Ах, до чего вы странные люди, везде ищете, как бы извлечь прибыль…
И, оставив озадаченного этим внезапным выпадом аптекаря, разбойник пересек улицу, прошел еще немного и остановился возле кабачка «Встреча с другом».
Мамаша Косоглазка, оккупировав переднюю часть здания, раскладывала на лотках корзины со съедобными улитками.
— Не хочешь попробовать? — предложила старуха, заметив любовника Жозефины, и подкрепила свое предложение улыбкой, которую попыталась, правда безуспешно, сделать как можно любезнее.
— Подкинь мне булавку! — ответил грубо Лупар и в несколько мгновений опустошил полдюжины раковин.
— Ну как, вкусные?
Главарь бандитов равнодушно пожал плечами:
— Ничего, есть можно…
Мамаша Косоглазка согласно закивала головой, несколько секунд рассматривала Лупара, — он, вроде, был не в плохом настроении, — и решила, что сейчас благоприятный момент поговорить с ним о том, о чем она намеревалась.
— Квадрат!..
— Что, мамаша Косоглазка?
— Наклонись сюда, мне есть, что тебе сказать, но я не хочу, чтобы нас слышали.
