Маргарита Южина - Богат и немного женат
Дуся кивнул. И в самом деле, уж он-то по себе знает: ни одна женщина еще его не любила так искренне, как ему хотелось бы, все только на деньги зарятся. Вот за них они готовы терпеть что угодно!.. Да! Именно готовы! И пусть он бегает, и пусть он в психушке, – можно запросто стать его опекуном и пользоваться деньгами в свое удовольствие, такой лакомый кусок, и ведь на морду лица не страшный, и сам на любовь нарывается...
– И что же, у него даже подруги не было? – всерьез засомневался Дуся.
– Ну... если подругой можно считать каждую вторую жительницу нашего города, тогда...
Женщина теперь уже явно намекала, что беседу пора заканчивать, но Дуся не унимался:
– А друзья? У него были друзья?
– Ну какие друзья могут быть у неадекватного мужчины? Вы сами-то думайте, что спрашиваете! Не было у него никаких друзей!
– Хорошо... можно сказать, что он был раком-отшельником... А когда вы его видели в последний раз? С чего вы взяли, что он пропал? Может, нашлась какая-нибудь девица, которая, так сказать, окутала его своей любовью, и он... Молодой же мужик!
– Если бы она нашлась, эта дама, Иннокентий тут же прибежал бы к нам хвастаться – знакомить! – покривилась матушка убиенного. – А с чего я взяла, что пропал? Да с того, что он получал деньги каждый день! И через час у него уже ничего не оставалось. Поэтому звонил отцу на дню по десять раз. А тут... он не проявлялся неделю. Неделю! Этого просто не может быть! К тому же все его документы дома! Нет, он пропал.
– А вы друзьям не звонили, может, он у кого-то из них?
– С чего бы? С отцом они не ссорились, долгов у него не было, отец всегда гасит все его долги, разорился уже почти! Зачем же Иннокентию куда-то убегать?
Женщина отвечала с раздражением, даже не пытаясь его скрыть.
– Вы знаете, Сэя... у меня создается ощущение, что вы уверены в том, что вашего сына уже нет в живых, вы уж меня простите... – вдруг признался Дуся. – Вы настолько уверены, что он погиб, что даже друзьям не звонили!
– А я и не верю! – подтвердила Сэя. – Он погиб, иначе уже давно бы позвонил и попросил денег. И потом... я совершенно не знаю его друзей. У него их никогда не было.
Дуся понял, что больше эта женщина ничего нужного ему не сообщит.
– Как я могу встретиться с вашим мужем? – спросил он.
– Никак, – изумленно ответила Сэя. – А зачем вам с ним встречаться? Вы хотите поковыряться в горе несчастного мужчины?
– Позвольте... но откуда вы точно знаете, что это уже горе? – опять поймал ее на слове Дуся. – Это большая тревога, я согласен, так ведь я и хочу помочь! И потом... уж если горе стойко перенесла сама мать, то отец...
– Простите, мне пора. – Женщина стала подниматься.
– Хорошо, идите... только я немедленно доложу о нашем разговоре милиции. И о своих подозрениях тоже... – решился Дуся. – Мне, например, непонятно – отчего это маменька строит мне такие козни, в то время как я настроен отыскать ее сына? Живого или мертвого.
– Вот в том-то и дело, мертвого... – грустно усмехнулась Сэя и сдалась. – Ладно... записывайте номер Вики. Да! Не вздумайте его так назвать, это только мне позволительно! Для вас он Викентий Филиппович Глохов.
И пока Дуся спешно записывал номер телефона, дама поднялась и удалилась, оставив после себя лишь дурманящий аромат неизвестных духов.
Домой Дуся направился сразу же, даже не стал сидеть в кафе после беседы, хотя сначала думал поесть, ведь дома его не ждала даже манная каша.
Придя к себе в квартиру, он сразу же собрался в ванную, однако маленькая собачонка требовательно тявкнула и уселась возле миски.
– То есть тебя надо покормить, да? А чем, ты мне не хочешь сообщить?.. – ворчал Дуся, проверяя недра холодильника.
Недра обескуражили – на трех полках была грудой навалена собачья еда – и размороженные, и полуразмороженные пакетики, и совсем заледеневшие, – и только для Дуси, маменькиного сыночка, не нашлось ни крошки.
– Вот она – любовь материнская... – горько вздохнул Дуся, плюхнул собачонке в миску содержимое какого-то пакета и налил себе холодного чаю. – М-да... материнская любовь... И отчего же мне так не понравилась эта молодящаяся мамаша? А может, она и не мамаша ему вовсе? Сейчас ведь у богатых сплошь да рядом молоденькие, новенькие жены, а старые... а кто знает, где их старые жены... И эта наверняка не матушка этому Кеше, а мачеха. Отсюда и такое отношение и... кстати... слышишь, Дуська! Я кому тут рассказываю? Я говорю, вот она своего мужа при мне несколько раз Викой назвала. То есть – здоровенный глава компании – Вика... Викуся... Вишенка... ха! Вишенка, здорово я придумал? Не отвлекайся! Так вот, он, значит, – Вика, а сыночек родненький – Иннокентий! И заметь – ни разу не Кеша! А почему? Только не говори мне, что ей не нравится имя Кеша! Она же его сама так назвала! Получается одно – она ему не мать, а... ехидна. Это я в каком-то фильме слышал... Ну чего ты не лопаешь-то?.. А-а, ты уже все смела! Ну ведь такая маленькая, ротик с ноготь, а проглотка еще та!..
Дуся все же залез в ванную. Вылез и уселся думать. Вообще-то этим делом он занимался не часто, поэтому особенных навыков у него не имелось, и все же отдавался он ему со всей душой. Даже в какой-то момент подбежал к телефону и позвони Викусе... Вике, Вишенке.
Трубку долго не брали, а затем глухой мужской голос вяло проговорил:
– Да?
– Добрый вечер, – сразу же затараторил Дуся. – А нельзя ли услышать Вику... тьфу ты, черт... Викентия Филипповича?
– Вика слушает, – без интереса отозвался голос.
– А меня Дуся зовут... имена какие-то у нас неправильные, правда? Бабские, прямо скажем, имена... Да я не об этом... – запутался Дуся и постарался настроиться на нужный лад. – Вы меня не знаете, я член клуба «Филин – ясный сокол», да, у нас такой клуб, который занимается поиском пропавших людей. У вас, случайно, никто не пропал? То есть, извините, я, конечно, знаю, что пропал ваш сын, по телевизору слышал. И наши клубовцы готовы включиться в розыск.
– И вы в самом деле кого-то находите? – все так же равнодушно спросил мужчина.
– А как же! Да только мы и находим! – одухотворенно врал Дуся. – Только нам надо с вами встретиться, и, я бы сказал, прямо завтра.
– Завтра, завтра, завтра... – забубнил Вика и ненадолго забыл про всяких Дусь. – Ну давайте завтра, только часиков в семь, после работы.
– А я думал, вы так торопитесь найти сына, что ради него забудете про работу, – окончательно обнаглел Дуся.
– Да при чем здесь работа, – наконец по-человечески заговорил Викентий Филиппович. – Я просто рассчитываю, что Кеша найдется без вашей помощи. Чтоб не рылись, не бередили, не копались!
– Зря вы так... мы ж не какие-то там... дураки, тоже кое-что можем! – обиделся Дуся.
– Ну уж... по вашей речи я бы этого не сказал!
– А вот и зря. Вы ж должны понимать, что я так не только с вами разговариваю. И пока остальные будут либеральничать, я как раз и доберусь до самого главного.
Мужчина некоторое время помолчал, а потом согласился:
– Да черт вас знает... может, вы и правы, такие, как вы, везде пролезете... Значит, завтра в час дня. И не опаздывать! Я долго ждать не буду.
– Да я не опоздаю! Вы только скажите, где ждать-то будете!
– Как это где? У меня дома. Не буду же я за вами по всему городу таскаться. Пишите адрес...
– Хорошо... – Дуся быстро записал адрес, а когда собеседник отключился, добавил: – Не будет он... Да если бы ты знал – ЧТО я знаю, ты бы знаешь куда за мной потащился!
И все же долго Дуся не злился, потому как у него слипались глаза – денек выдался нелегкий. Евдоким залез в кровать и уснул, едва его голова коснулась подушки.
Утром Дусю разбудил настойчивый телефонный звонок. Он еле разлепил веки, так хотелось спать. Сначала и вовсе решил не подходить к назойливому аппарату, но слишком мудрая собачонка подняла такой лай, что пришлось подняться.
– Дуся! – сразу же оглушил его маменькин голос. – Дуся, ты проснулся?! Вставай немедленно и топай на работу! Тебе должны выдать должность главного санитара. Я уже здесь подумала – пусть и удостоверение выдадут. И в документе напишут, что ты не санитар, а просто «главный». Я уже и соседкам по корпусу сказала, что мой сын главврач в роддоме. Делаю тебе рекламу!
– Ма, а на фига она мне? – не понимал Дуся.
– Глупенький! Проси, чтобы тебе платили по сдельщине – чем больше рожениц перетаскаешь, тем больше получишь. А там уже... хватай на носилки любую да тащи.
– Ма, ты лучше скажи, доехали нормально?
– Так я же говорю, меня здесь встречают как мать главврача! А Машенька уже успела всех покорить! А Леонид Семенович выбил себе местечко в палате, он тоже сказал, что он мать главврача... отец! Отец главврача. Только, сынок, тебе придется устроить в ваш роддом одну знатную даму. И договориться, чтобы ей выделили отдельную палату, она здесь очень важная птица, просто очень!
– Мам, для важных птиц у нас столичные роддома имеются, а то и вовсе – заграничные!..
– Не спорь с мамочкой! Она птица важная только для этих мест, так что ей и наш город – заграница! Тем более у нее нет гражданства. Так что ты уж подсуетись. Я прямо вечерком тебе перезвоню. А если ты не сможешь, я сама твоему Беликову звякну, у меня имеется его телефончик!