Жена Синей Бороды - Ольга Геннадьевна Володарская
- Скорее всего. - Голос раздался совсем близко. Никита услышал, как чиркнула спичка, осветив мгновенной вспышкой полное бородатое лицо. Потом загорелась свеча, и можно было уже разглядеть и кресло, и самого Егорова, сидящего в нем, и пистолет, зажатый в его руке. - Колыбельную хотел спеть?
- Федор Григории, вы? Но…
- А ты меня за дурня держал? Думал, не прознаю про ваши с моей женушкой шашни? Лопух. Я еще до твоего отъезда в N-ск вас раскусил. Вот и потащил тебя с собой.
- Но зачем?
- Интересно было посмотреть, как вы разлуку перенесете. Аринку-дуру немного понервировать, а к тебе приглядеться получше.
- Приглядеться?
- Нравишься ты мне. Наглый ты, хваткий, смышленый. А самое главное - шибко умный и хитрый. На меня похож. - Егоров сидел не шевелясь и улыбался. Никита растерялся, понимая абсурдность ситуации. Вместо того чтобы пристрелить на месте незваного гостя, Федор поет ему дифирамбы. Хозяин тем временем продолжил: - Про вашу «амор» я знаю. Причем полюбопытствовал, когда зародилась она, и обомлел. Оказалось, что ты охмурил женку мою еще мальцом. Порассчитал, что графская дочка будет тебе неплохой партией. Ну и на абордаж! С твоей физиономией запудрить мозги дурной бабе дело плевое. Но просчитался ты. Графиня оказалась, что мышь церковная. И тебе батянька ее мозги запудрил, он мастер по этому делу был. Так вот. Влюбилась девка в тебя как кошка. А ты, когда просек, что невеста твоя, мало что больная и бедная, еще и беременная, спужался. Вот и рванул из N-ска. Так, что ли?
- Все неправда от начала и до конца. - Никита незаметно пятился к окну, надеясь выскользнуть, он знал, что Егоров с разговоров начинает, но заканчивает делами, причем обычно неправедными.
- А конец я недорассказал. Помотался ты по миру. Мир тебе, видать, не понравился, ты и прибег к благодетелю своему. Ко мне то есть. Ну а тут оказалось, что баба моя - та самая графиня, которую ты обрюхатил. Та, да не та. Теперь она богачка, а это тебе по нраву пришлось больше. Ну и охмурил дуру по новой. Наобещал увезти от мужа-тирана, а сам замыслил укокошить меня, а деньжонки присвоить. Так, что ли? Али супружница моя верная подсказала?
- Федор Григория, голубчик. Послушайте. Виноват я перед вами, признаю. Но Арина - женщина моей жизни. Я люблю ее. И прошу вас отпустить нас с богом.
- Ай да проныра. Неужто и без денег возьмешь?
- Больная, бедная - все равно. Я люблю ее и не променяю ни на какие деньги.
- Да ну! Тебе просто не предлагали. А вот скажи, за сколько отказался бы от нее?
- Я не откажусь от Арины никогда! - Никита уперся спиной в подоконник, взялся за него руками и приготовился запрыгнуть на него…
- Стоять! - рявкнул Егоров и нацелил дуло ему в лоб. - Шаг, и ты покойник. Сядь лучше, поговорим.
- Что вы собираетесь с нами сделать? - Никита осторожно сел. Пристально посмотрел на Федора. Никаких сомнений - такой убьет и не раскается.
- А это от тебя зависит. Что ты выбираешь? Жизнь или смерть?
- Если жизнь без Арины, то лучше смерть.
- Ай да Ромео! - Егоров расхохотался, завибрировал всем телом, но пистолет в его руках не дрогнул. - Слишком упрощаешь, мальчик. Я предлагаю смерть или мечту.
- Вы нас отпустите?
- Житье в глуши с больной бабой для тебя предел мечтаний?
- Я…
- Заткнись ты. Знаю, что скажешь. Аринка-дура, скажешь, все, что тебе от жизни надо. Не лги хоть самому себе. Ты мечтаешь о власти, о богатстве, об уважении. Так?
- Я добьюсь этого.
- Как? Мельничишку построишь? Слыхал я о блажи твоей от твоих же так называемых партнеров. Артельщиков-коммунаров! - Он сощурился издевательски. - И что вы со своим мешочком будете делать на рынке, когда у меня амбар? Я уничтожу вас. Задавлю. Пока я жив, ты не продашь ни крупинки. Этим миром правлю я.
- Недолго вам править осталось…
- Размечтался! Думаешь, ваше пролетарское счастье долго продлится? Думаешь, вы, голозадые, в наших кабинетах навечно поселились?! Шиш вам! - Егоров выставил вперед кукиш. - Скоро все на свои места вернется! Мы свои заводы обратно получим, а вот вы… Рабами нашими станете! Ноги целовать будете, чтобы вам работу дали! А мы еще подумаем…
Егоров резко замолчал, поняв, что отвлекся от главной темы. Посидев несколько секунд в неподвижности, подался вперед всем своим тучным телом и вкрадчиво заговорил:
- Пойми. Я тебя убью не раздумывая. Скажу, что ты хотел меня ограбить, а мою жену изнасиловать, и мне ничего за тебя не будет. Понял ты это? Надеюсь, что да. Так вот, я хочу предложить тебе, если ты откажешься от жены моей, конечно, ольгинскую мельницу.
- Предложить?
- Подарить то есть.
- Но…
- Дорогой подарок, скажешь? Да от меня не убудет. У меня десяток таких. Пусть пока в них хозяйничают бунтари-голодранцы, но дэк недолго им осталось! Все ко мне вернутся! Все, кроме Ольгинской. Она станет твоей, если пожелаешь…
- Какой же вам резон? Чего вы хотите, доказать себе, что все в жизни продается, даже любовь?
- Себе? - Егоров опять захохотал, а Никита вздрогнул. Ему и так было не по себе, а от этого зловещего смеха по коже бежали мурашки. - Сам я уверился в этом давным-давно. Я хочу доказать это Арине.
- Я не понимаю…
- Вот дурень. Если ты сейчас пойдешь к ней и скажешь, за сколько ее продал, что, между прочим, любой бы бабе польстило, я подарю тебе не только жизнь, но и свою мельницу.
- Ни за что! - Никита гневно приподнялся.
- Ну ты подумай. На что тебе графиня эта? Чахлая, не первой свежести, дурная к тому же? Станешь заводчиком и найдешь себе молодую, ладную.
- Я люблю Арину. Я не откажусь от нее ни за что! - Никита со страхом поднял глаза. Он не сомневался, что в лице Егорова сам дьявол искушает его.
- Ну и дурак. Тогда прощай. - Федор нацелился. Никита услышал, как щелкнул взведенный курок, увидел черное дуло, направленное на его лоб, уловил, как передвинулся палец на спусковом крючке.
Еще миг, и смерть.
СМЕРТЬ. Какое страшное, ледяное слово, обжигающее своим холодом. Миг - и все перестанет существовать. Ни ветра, ни
