Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - Регина Янтарная
Я очень долго плакала, было обидно слышать подобные слова от любимого отца.
А еще я видела, что его топит ярость, взгляд мутный. Хотелось убежать подальше, чтобы не видеть всего этого.
Вжав голову в плечи, я прикрыла себя руками.
Я ждала, что папа начнет меня ругать. Обвинять в том, что я бессердечная. Жила, радовалась жизни на его деньги, а когда в дом пришла беда, поступила как меркантильная дочь. Не захотела заботиться о нем.
Прошла минута, может десять. В комнату постучали.
Метнувшись к креслу, схватила халат, накинула себе на плечи. Подошла к двери и спросила:
– Кто?
– Седой.
Я стояла и молчала, ничего не отвечая. Всё надеялась, что мужчина уйдет и проблема рассосется сама собою. Но он не уходил, я слышала его шаги, чувствовала запах парфюма.
Пугающая неизвестность становилась все сильнее, давила на меня. Не выдержав, открыла дверь.
Русая голова мужчины была опущена, но я заметила на лице цепного пса отца легкую игривую улыбку. А еще приметила в его руках поднос с едой.
– Это мне? – поинтересовалась я.
– Тебе, – ответил спокойно, подняв гордо голову. – Пустишь? – показал на мою комнату, которая находилась в полном беспорядке.
– Входи…те.
Вошел и прикрыл плотно дверь.
Поежившись под странным мужским взглядом, я крепче затянула пояс на халате.
Надеюсь, ничего такого этот монстр не думает! Мелькнуло в голове. И тут же отступило. Уже слишком вкусно пахла еда. Было бы кощунственно обращать внимание на другие отвлекающие факторы.
– Не знал, что ты будешь. Приготовил тебе омлет с зеленью, помидорами и беконом, – выдает холодным тоном Седой и бросает на меня заинтересованный взгляд.
В изумлении открываю рот.
Что он только что сказал? Что сам приготовил? Он всем готовит или только мне? Я у него на особом положении.
Бросаю косой взгляд на Седого. Он сидит на кровати, подперев голову руками. Смотрит в окно.
– Маша, слышишь, не смей перечить ему. Если он решил оставить тебя в Москве, значит так будет. Сказал, что будешь учиться удаленно. Так и будет. – Голос мужчины звучит как металл, режет. – Не смей ломать планы…
В последней фразе слышу какую-то личную тайну Седого. Такое ощущение, что речь идет о его планах.
Вскидываюсь, подхожу ближе. Смотрю прямо в глаза мужлану. Спрашиваю:
– Вы пришли меня кормить или угрожать мне?
– Предупредить! – высокая фигура вырастает и оказывается в паре сантиметрах от меня. От нее исходит угроза и еще что-то, значения чего не понимаю.
– Предупредить? Серьезно? – в шоке смотрю на угрюмого мужчину, смеющего угрожать мне в доме отца.
– Ешь! – тычет меня как кутенка в поднос с едой.
– Не буду! Может, вы отравили завтрак! Вы же меня ненавидите. Разве я не вижу, что с той самой минуты, как вы встретили меня в аэропорту, вы глаз не сводите с меня. Ведете себя так, будто я ваша заключенная, а вы мой конвоир.
– Я смотрю на тебя как на неразумное существо, – выдает и нагло ошпаривает взглядом.
Как же он меня раздражает.
– У вас были какие-то планы, и я их сломала? – спрашиваю с нажимом.
– Нет! – Слова звучат как мрачный грозовой раскат. Обрушиваются на меня своей лживой сутью.
Я чувствую людей. Я эмпат. От рождения понимаю, чего они хотят или наоборот, что им сильно не нравится в окружающем мире.
В случае с седым я знаю, что я для него как бельмо на глазу.
Но почему?
Я приехала к больному отцу, а этот мужчина с дерзким вечно недовольным взглядом работает на него. В чем дело? Как я могла перейти ему дорогу?
Только если?..
Сердце замирает на мгновение и снова начинает биться с большой скоростью.
Он ждал смерти папы, чтобы завладеть его имуществом или чем-то очень ценным. А я помешала?
Нервно сглатываю и заглядываю храбро в глаза своему конвоиру.
В его взгляде сумрак и непредсказуемость. Даже не знаю, что меня пугает больше. Угроза или неизвестность.
Я приехала к отцу и должна радоваться нашему общению. Вдруг оно оборвется в любой момент. А Седой как огромная черная туча, загораживающая свет солнца.
– Знаешь, может, это не плохая идея… – шаги Седого приближаются. И мое сердцебиение замедляется от ужаса, когда он берет меня за руки. – Ты будешь моим гарантом…
– Кем?
– Неважно… – мужчина наклоняется к моему лицу, вдыхает мой аромат.
Мужчина дышит около моего уха, и я замираю, прислушиваюсь к его дыханию.
– Неплохая идея… выйти за вас замуж? – спрашиваю дрожащим голосом.
– Да… – накрывает большими ладонями мою талию, и утягивает меня вальсировать по комнате.
Совсем ненормальный!
– Пусти! – колочу его в мощную грудь. Но Седой будто не слышит. Он где-то там, далеко, где нет меня. И мой голос ему совсем не помеха.
Музыка, раздающаяся у меня в голове, заставляет подчиниться ритму мужчины и следовать за ним. Если бы посторонний посмотрел на нас со стороны, то решил бы, что между нами романтик.
Но всё не так!
Мы оба ненавидим друг друга.
Вернее, будет выразить наши отношения так – Седой меня ненавидит, я его боюсь.
Удивляет одно. Откуда у этого громилы такие легкие движения?
– Бальными танцами занимался в детстве? – спрашиваю, не надеясь получить ответ.
Улыбается мило. Того и глядишь, замурлычет котик.
– Учился танцевать в школе для шпионов! – парирует наглец, и смотрит прямо в глаза.
Прикрываю глаза и полностью отдаюсь мужчине. Пускай сам ведет в танце. Мы танцуем посреди особняка отца, в комнате, ставшей мне золотой клеткой. В какое-то мгновение окружающий мир исчезает и все вокруг наполняется фантастическо-необыкновенной атмосферой.
Всё исчезает. Есть только мы – я, Седой, танец. Неповторимое чувство близости совсем не пугает меня. И не удивляет. Растворяюсь в моменте, в мужчине.
– Здорово! – слышу чуть хриплый голос отца. – К нам Злата пожаловала. Она поможет подготовиться вам к свадьбе.
Резко останавливаемся. Оба в шоке смотрим на хозяина дома.
– Когда? – яростно выдавливает из себя мой напарник по танцу.
– Свадьба послезавтра…
– Почему так рано?! – Седой не может сдержать свирепости в голосе.
– Я могу умереть в любой момент!
– Папочка, не говори так! – бросаюсь к отцу.
– Гадство!.. – очень тихо бормочет жених. Я одна слышу его обидные слова. Он явно не хочет жениться на мне. Можно подумать я горю желанием выйти за мужлана.
Глава 7
Седой
Не могу сдержать гнева. Выпаливаю тихо: – Гадство!
Поверить не могу, что делают бабы с
