Сан-Антонио - Серенада для Грейс
— Я француз, — бормочу я с ослепительной галльской улыбкой, — вы говорите по-французски?
Она удивленно, но в то же время с любопытством рассматривает меня.
— No…
От досады я щелкаю пальцами. Совершенно невозможно работать в таких условиях…
О! Я еще долго буду вспоминать это расследование. Если полицейский не в состоянии задать вопрос — на деле можно ставить крест. Остается лишь пойти купить себе удочку в первом же магазине рыболовных принадлежностей.
Но мадам абсолютно не смущена этим обстоятельством. Понимая, что так мы не сможем завязать разговор, но будучи любопытной как сорока, она делает то же, что сделал хозяин гостиницы «Коронованный лев». Она ковыляет через улицу и кричит: — Грейс! Грейс!
Появляется девушка. Странное дело, но похоже, что в этом углу острова только девушки понимают по-французски… Возможно, они его учат, чтобы общаться с нашими туристами, когда те попадают во время путешествий в эти края…
Мамаша Мари Бризар от нетерпения чуть не подпрыгивает. Грейс подходит к нам.
Такую девицу вы с удовольствием бы встретили, выходя вечером после секс-шоу, когда ваша любимая жена поехала погостить к вашей еще более любимой теще. Стройная блондинка с маленькими грудями, которые хочется, как вывалившихся из гнезда птенцов, пригреть в своих ладонях. У нее длинные ниспадающие волосы, как у Франсуазы Арди, и вытянутое лицо, достаточно приятное, но и не очень красивое. Низкий голос проникает вам не только в уши, но и гораздо глубже.
Словом, очень симпатичная англичаночка, подарок судьбы.
— Вы француз? — спрашивает она.
— От отца к сыну — голос крови, — заявляю я.
— Миссис Фидж спрашивает, что вы от нее хотите?
— Я хотел поговорить с Мартой Обюртен.
— Марта Обюртен не живет у нее уже несколько недель.
— Да, я знаю… Но мне нужен ее новый адрес.
Грейс задает вопрос мамаше Фидж.
— У миссис Фидж нет ее нового адреса…
Я чернею. Очень странно. Эта Марта внезапно исчезает, как тень в полдень, не оставив никаких следов. Повторяю, все это очень странно!
— Что она сказала, когда уезжала?
Потихоньку мне открывается вся картина. Вечером Марта вернулась с работы в нервозном состоянии. Она была в сопровождении молодого человека с машиной…
Я перебиваю рассказчицу:
— Вы когда-нибудь раньше его видели, этого малого?
— Нет, никогда.
— Он случайно не блондин в коричневом замшевом жилете?
— Да.
— Продолжайте…
Марта сказала своей квартирной хозяйке, что должна уехать к больной тетушке — но эту песню мы уже слышали от фармацевта с зобом! Она быстро собрала чемодан и, попрощавшись, уехала. Через три дня мадам Бризар-Фидж получила от Марты идентичное почтовое сообщение по почте о том, что она у тети… Любвеобильная племянница наказала мамаше Фидж сохранить еще один оставшийся здесь чемодан, пока она не сообщит, как передать его с оказией.
— Чемодан еще тут?
Грейс спрашивает, ответ: да.
Этот разговор происходит на узкой улочке. Престарелая чаровница смотрит на меня с обожанием, улыбаясь каждый раз во весь рот, когда мой взгляд попадает на нее. Моя переводчица, наоборот, сохраняет полную серьезность. Ее низкий голос заставляет меня вздрагивать.
— Послушайте, — говорю я ей, — я комиссар парижской полиции и работаю здесь с официального согласия британской полиции. Я чувствую себя страшно ущербным, поскольку не знаю английского… Я вам очень благодарен за неоценимую помощь. Она чуть кивает головой.
— Я прошу объяснить это все мадам Фидж и спросить разрешения посмотреть чемодан ее бывшей жилицы…
Грейс переводит старушке. Это прелесть! Мамаша Фидж испускает радостные звуки, когда узнает о моей профессии.
Она делает мне знак следовать за ней.
Я оборачиваюсь к Грейс.
— Могу я вас помучить еще некоторое время, мисс? Может быть, у меня будут вопросы к мадам…
— Я в отпуске, — отвечает она.
Лаконичная она, но очень милая.
Мы проходим через калитку и следуем гуськом за миссис Фидж, которая спешит вперевалочку впереди, как мама-утка…
* * *Комната Марты пуста. Старушка с помощью нашей переводчицы объясняет, что с тех пор не может найти жильца.
Все оставшиеся вещи Марты хозяйка старательно уложила в плоский чемодан.
Я открываю крышку и провожу инвентаризацию под пристальным взглядом двух пар женских глаз.
В чемодане только белье, туфли и туалетные принадлежности.
Еще есть старая женская сумочка. Внутри булавки, салфетки, какая-то мелочь и ерунда, которую Марта положила сюда за ненадобностью.
Я продолжаю тем не менее вынимать содержимое и вдруг в маленьком кармашке внутри сумочки, закрытом на молнию, натыкаюсь на обрывок письма. Это первая половина старого послания, забытого в кармашке. И я понимаю, почему Марта разорвала листок: чтобы сохранить адрес! И хоть я ни бум-бум по-английски, но разобрать номер дома и название Кастом-Маркет ума хватает.
— Вы можете мне перевести, мисс Грейс? Она берет листок и читает:
Дорогой Map,
Я вынуждена уехать завтра в Лондон, но ты можешь его увидеть по адресу 122 Кастом-Маркет в условленное время. У него будет то, что тебя интересует. В отношении старика я думаю, что ты ошибаешься, полагая, что он не…
И послание обрывается.
Я прошу Грейс:
— Не могли бы вы мне еще раз прочитать?
Она легко соглашается.
Кто написал это? Кто этот тип, которого автор старательно не называет по имени? И кто этот старик? Кто этот «дорогой Map»?
Ладно, в конце концов, у меня есть адрес.
— Кастом-Маркет далеко отсюда?
— На окраине… Туда ходит автобус…
— Вас не затруднит указать мне дорогу? Грейс кивает головой.
— Вы хотите, чтобы я поехала с вами?
Предложение сформулировано абсолютно спокойно.
Я смотрю на нее, она смотрит на меня невозмутимо.
— Это очень мило с вашей стороны, но я не хотел бы мешать вашему отдыху.
— Отдых здесь не очень разнообразен, — отвечает она тихо.
— Тогда я ваш.
Я откашливаюсь, поскольку англичане все воспринимают буквально, и она может подумать, что…
Я кланяюсь мамаше Фидж. Она что-то тараторит без умолку, но Грейс не считает нужным ни отвечать, ни переводить…
Я понимаю, что старушка теперь никогда не забудет моего визита. И часа не пройдет, как весь квартал будет знать о том, что француз-легавый сунул нос в ее жилище. Я закрываю за собой калитку. Небо снова заволакивается тучами. Да и ночь скоро опустится вместе с туманом и сыростью…
Черт бы побрал это место! Но, к счастью, девушка очень милая. Стук ее высоких каблуков по тротуару отдается музыкой в моих ушах.
Глава 5
Где пойдет речь о саде, о платке, о пуговице и обо всем остальном.
Мы сидим друг против друга в набитом пассажирами автобусе. Вокруг нас рабочий люд с очень серьезным видом читает новости, которые его совершенно не касаются.
Грейс замечательно смотрится в своем светлом плаще. В ней есть та изюминка, которая мне дико нравится, — английская степенность.
У других это выглядит скорее грустно, но ей идет обалденно! Как вам объяснить? Чувствуется некий налет романтики. О, она мне очень нравится, эта Грейс. Если бы не ее серьезный вид, я бы ей рассказал историю про мальчугана, научившего дочь молочника играть в игру под названием «девяносто шесть» (или «шестьдесят девять» — для математиков).
Я тайком ее разглядываю. Она, естественно, это замечает, но вида не подает.
— Вы были знакомы с Мартой Обюртен? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает она, — мы не раз вместе пили чай в доме миссис Фидж.
— Что она была за человек?
— Взвинченная интеллектуалка.
— Красивая?
— Очень красивая, но не умеющая ценить и подчеркивать свою красоту… У нее была умная голова, она многое знала, но совершенно не разбиралась в моде. Одевалась черт знает как. Без мысли, без выбора, даже…
— Серьезная?
— Не знаю… Во всяком случае, она никогда никого к себе не водила.
Некое подобие улыбки появляется на ее непроницаемом лице.
— Да и миссис Фидж этого бы не допустила…
— А вы? — перехожу я в наступление.
— Что я?
— Что вы делаете в жизни?
Она невозмутимо пожимает плечами.
— Просто живу.
— Отличный ответ, в романтическом духе. Но поскольку вы в отпуске, значит, вы что-то делаете. Кто вы по профессии?
— Я секретарша…
— Вы печатаете на машинке?
— Десятью пальцами… Над моей головой неоновая лампа, а под ногами резиновый коврик…
Ей, похоже, не очень нравится эта работа.
— Где вы выучили французский?
— По книгам, потом во Франции… Я была там по обмену, знаете такую систему?
— Вы были в Париже?
По тому, как она отвечает, понятно, что Грейс не только была в Париже, но и с грустью вспоминает об этом периоде своей жизни.
— Очень любезно с вашей стороны, что поехали со мной. Это как? В плане развлечения?
