Дороти Кэннелл - Вдовий клуб
Инспектор предложил, чтобы о смерти Анны моему мужу сообщили его люди. «На вас в последнее время изрядно свалилось неприятностей, миссис Хаскелл!» Но я отказалась. Расскажу Бену сама, дома. У входа в лавку поставили констебля, вменив ему в обязанность разгонять толпу, которая собралась, как только приехала полиция и «скорая помощь». Констеблю приказали говорить всем, что миссис Делакорт мертва, а касса выпотрошена. Лучше невинная ложь, чем паника среди населения Читтертон-Феллс, а паника неизбежно вспыхнет, если поползут слухи, что по деревушке разгуливает кровожадный маньяк.
– Элли, мне кажется, ваша подавленность объясняется не только убийством миссис Делакорт. – Примула сунула мне еще конфетку. – Расскажите, милочка, что еще случилось.
– Я посетила санаторий «Эдем».
Когда я поведала о своем приключении, Примула в восторге погладила меня по щеке.
– Какая вы отважная! Какая изобретательная! И думать забудьте, будто медсестра помчится к доктору Бордо, не станет она признаваться в собственной глупости. Кроме того, вряд ли она вас хорошенько рассмотрела.
– Меня – возможно, но если запомнила машину…
– Каким это образом? У вашего автомобиля правый бок от «остина», левый от «лендровера», а перед от «бенца»! – Гиацинта вытащила свой гроссбух. – Продолжим. Вы говорите, Алиса Спендер упрекала в чем-то доктора Бордо, когда вы заглянули в окно?
– Да… Вы знаете, мне срочно надо попасть домой.
– Нам всем не мешало бы хоть разочек пораньше лечь, Элли, – с упреком в голосе заметила Гиацинта. – Впереди трудные дни. Глупо надеяться, что полиция оставит нас в покое. – Скрипнув карандашом, она сделала еще одну пометку.
Примула старательно застегнула свой жакетик на все пуговки.
– Право, до сих пор мы не допустили ни одного промаха. Вы помните, с каким восхитительным занудством я объясняла милым полицейским, что мы разминулись с Элли, поехали следом за ней и вошли в магазин как раз в тот самый миг, когда она увидела покойницу! – В глазах ее мелькнула искорка, но тут же погасла. – Элли, вы очень подавлены. Неужели вас мучает совесть из-за того, что пришлось немножко солгать инспектору? Когда он спросил вас, не видели ли вы кого-нибудь поблизости от лавки Делакорта…
– Я и в самом деле никого не видела. То есть я видела гуся… гусыню Герцогиню. Она прохаживалась перед антикварной лавкой. Должно быть, мистер Дигби был в «Темной лошадке», а Герцогиня углядела знакомого человека и поспешила к нему через площадь…
– Вы замечательно держались! – похвалила Гиацинта. Серьги-кинжалы угрожающе качнулись.
– Учитывая мою растущую популярность среди трупов, инспектор был очень мил, – согласилась я и выудила из сумки ключи от машины. – А на прощание мне необходимо кое-что сказать вам. Я не могу продолжать эту игру. Я трусиха, а не героиня. Свидание с миссис Мукбет многое изменило. Эта дама дала ясно понять: убийства – это реальность, и, если я попытаюсь проникнуть во Вдовий Клуб, случится беда. И первым пострадает Бен… скажем, его имя попадет не в ту папку…
– Какая ужасная мысль! – Примула покопалась в сумочке. – Выпейте глоток бренди!
На мгновение меня заворожила крохотная фляжка с серебряной чашечкой на цепочке.
– Прошу, подумайте хорошенько, – сказала Гиацинта. – Благодаря смерти миссис Делакорт мы, по-видимому, стоим на пороге разгадки!
– Хотелось бы думать, что эта женщина обрела вечный покой, – Примула опустила глаза, – но, боюсь, в том мире, куда она попала, ее беды только начинаются. Однако мы, «Цветы-Детективы», будем всегда ей благодарны, потому что именно миссис Делакорт указала нам, как заманить Основателя в ловушку. – Серебристые кудряшки поблескивали в свете уличного фонаря. – Дорогая Элли, неужели мы просим слишком много, умоляя вас проявить благородство вашей натуры и сыграть роль козы отпущения?
– Благородство… – Нетрудно было догадаться, о чем пойдет речь. – Да я даже еды теперь боюсь! Кроме того, у меня и так будет забот полон рот: допросы, похороны и перспектива оказаться за решеткой.
Примула промокнула глаза кружевным платочком.
– Понимаете, нам еще предстоит занять свое место в мире детективов. А в ваших руках жизни бесчисленных мужей.
* * *Эти слова несколько дней жужжали в моих ушах, как трупные мухи, если их, конечно, не заглушали более мрачные мысли.
В тот вечер, когда убили Анну, мы с Беном вернулись домой почти одновременно. Он ужаснулся, выслушав новости, а я ужаснулась легкости, с какой врала.
– Бедная моя девочка! – Бен обнял меня и прижал к себе. Мы стояли в холле. – Поехала к подруге утешить ее в скорби после смерти мужа – и нашла ее мертвой. Это невероятно! А те две старые дамы, что вошли в лавку за тобой следом, были покупательницами?
Я жаждала все ему рассказать. Как мне хотелось, чтобы мы были женаты уже полвека: тогда мои поступки вряд ли бы его шокировали. Но я боялась, что голая правда заставит моего супруга схватиться за телефонный справочник в поисках адвоката, специалиста по разводам. Бен не знал сестриц Трамвелл и наверняка принял бы их за полусумасшедших чудачек – опасных чудачек, успевших затянуть меня в омут безумия. Любой на его месте начал бы наблюдать за мной поверх утренней газеты, гадая, как это раньше не заметил пугающего сходства с моими чокнутыми родственничками. На забрале Руфуса играли лунные блики, и я вспомнила, как тетушка Астрид тискала его стальные бедра. Как тетушка Лулу воровала пепельницы, а дядюшка Морис упоенно гонялся за толстой леди Пеструшкой. Даже Фредди, самый нормальный из моей родни, грозился засудить Сида Фаулера. Я вцепилась в плечи Бена. Нет, я не могу рисковать! И потоку придется ограничиться хорошо отфильтрованной версией последних событий. Следует довериться полиции. Стоит им немного копнуть, и они выволокут на свет божий целый выводок скелетов, Вдовий Клуб будет разоблачен, и не я сыграю роль глашатая. Если сестрицы Трамвелл собираются продолжать расследование, то флаг им в руки. Разве вправе я жертвовать своим мужем ради армии незнакомых похотливцев?! Хорошая жена отлично разбирается в приоритетах.
– Дорогая моя, тебе придется несладко, – Бен погладил меня по голове. – Но на сей раз я буду рядом. Если полиция захочет допросить тебя, я пойду с тобой.
Господи, как тяжело!
– Значит, преступник собирался ограбить лавку, и Анна просто некстати подвернулась под руку. – Бен помог мне снять пальто. – Интересно, пользовался ли убийца арбалетом раньше? Ведь попасть точно в сердце, а потом пригвоздить тело к стене не каждый сумеет. Прямо как в кино!
Я потерла глаза, чтобы отогнать жуткое видение, но оно лишь стало еще ярче. Во всей истории имелся один утешительный момент: если уж Бен поднял вопрос о меткости стрельбы, знатоки из полиции и подавно это сделают. Мне в этом смысле беспокоиться не о чем.
– Пойдем, заварю тебе чайку, – предложил Бен и повел меня в кухню, где мирно сидели Мамуля и Папуля.
Пришлось повторить рассказ. И я точно знала, что думает моя свекровь: надо же было жениться на девушке, которая притягивает трупы, словно магнит!
* * *Неделя продвигалась ползком, как младенец. «Оратор дейли» помещал отчеты о расследовании убийства Анны на первую полосу. По словам репортеров, полиция отрабатывала сразу несколько версий. Хорошие новости состояли в том, что медицинский эксперт установил время смерти – оказалось, что именно тогда я маячила на глазах у многочисленных свидетелей. У меня немного отлегло от сердца. Но алиби сестриц Трамвелл могло оказаться сомнительным.
Утром в четверг мы с Беном отправились в полицейский участок, я прочитала свои отпечатанные показания и подписала их. Никто не бросал на меня косых взглядов, никто не вздрагивал при моем появлении. Потом по моему настоянию Бен вернулся в «Абигайль». По дороге домой я пыталась развлечься мыслью, что меня ожидают целых два незапланированных события: похороны Анны назначены на четыре часа в понедельник, а дознание состоится, когда соберется суд. Дальше пустота, никаких обязательств и встреч.
Я вошла в пустой холл, заглянула на кухню и направилась к лестнице, гадая, куда подевались Мамуля и Папуля. Магдалина обнаружилась под лестницей, у столика с телефоном. К уху она прижимала трубку, глаза невидяще уставились в пространство.
– Что случилось? – бросилась я к ней.
– Ничего! – Она прикрыла трубку обеими руками, словно пытаясь ее спрятать.
– Ложь – грех смертный или простительный? – Я усадила ее на стул. Бедный встрепанный воробушек! – Вам что, позвонил телефонный извращенец? И не отпирайтесь, по вашим глазам все и так ясно! Когда-то я сама напоролась на такое.
Мамуля уставилась на меня остекленелым взглядом.
– Я просто молилась за души, попавшие в чистилище.
– Что сказал этот негодяй? Какую-нибудь гадость об убийствах? Или обо мне?
