Не спите, Иможен! Наша Иможен - Шарль Эксбрайя
– А каким же образом получилось, сержант, что Кёмбре стрелял в дядю мисс Лидберн, а не, скажем, в ее отца? – спросил кто-то из журналистов.
– По-моему, он просто ошибся. Было уже темно, Кёмбре струсил и не успел толком разглядеть будущую жертву.
– Он уже признал вину?
– А вы хоть раз видели, чтобы преступник немедленно раскололся?
Мак-Клостоу сфотографировали во всех возможных и невозможных ракурсах и уже собирались идти в кабачок выпить во славу полиции Ее Величества, как вдруг в участок влетела Иможен. Многие ее сразу узнали, и поднялся страшный шум, так что какому-то темноволосому коротышке, вздумавшему отличиться, пришлось кричать, иначе воительница не расслышала бы его слов.
– На сей раз, мисс Мак-Картри, вам не придется расследовать убийство! Об этом уже позаботился сержант Мак-Клостоу!
Иможен не снизошла до ответа, а с прежней стремительностью подскочила к столу сержанта.
– Послушайте, Арчи, если вы сию секунду не отпустите ни в чем не повинного человека, вам придется иметь дело со мной!
Чувствуя за собой поддержку заинтересованной аудитории, Мак-Клостоу выставил грудь колесом.
– Присутствующим здесь джентльменам прекрасно известно, на какие эксцентрические выходки вы способны, мисс…
– Равно как и ваша ни с чем не сравнимая тупость!
– Мисс Мак-Картри, вы преступаете всякие границы дозволенного!
Иможен, обернувшись к журналистам, указала на Арчибальда.
– Этот самодовольный чужак вообразил, будто знает горцев лучше их самих! Никто не видел, чтобы Ангус Кёмбре стрелял в Хьюга Рестона! Зато сержант наверняка забыл вам рассказать (что, впрочем, естественно для этого примата в нашивках), что жертва держала в руке армейский пистолет!
Репортеры, не скрывая любопытства, заволновались.
– Это верно, сержант? А почему покойный мистер Рестон счел нужным вооружиться? Нет ли тут сведения счетов? Или вы пытаетесь что-то от нас скрыть?
Мак-Клостоу примирительным жестом вытянул руки.
– Минутку, джентльмены! Мистер Рестон по поручению мистера Лидберна собирался высказать Кёмбре все, что думает о его поведении. Мистер Лидберн, опасаясь буйного характера Кёмбре, сам посоветовал шурину взять с собой пистолет. Дальнейшее показало, насколько он был прав. Что до странного интереса мисс Мак-Картри к этому делу (о причинах которого, по-моему, приличия ради лучше не распространяться), то подобная забота о молодом человеке значительно младше…
В толпе журналистов послышались смешки, и щеки Иможен мгновенно окрасились в тот же поразительный огненный цвет, что и ее волосы.
– Арчи… – в бешенстве прохрипела она. – И вы смеете публично ставить под сомнение мою нравственность? Нравственность дочери капитана Мак-Картри?
– Признайте, что ваше поведение выглядит довольно необычно, мисс…
– А как насчет этого?
И, к великой радости фотографов, тут же защелкавших аппаратами и камерами, мисс Мак-Картри быстро сорвала с правой ноги туфлю и швырнула в физиономию Мак-Клостоу. Тот пошатнулся от удара.
– А теперь, дурно воспитанная горилла, я жду от вас извинений! – бросила Дева Гор.
Один из свидетелей громко заметил, что у Мак-Клостоу пустые, ничего не выражающие глаза человека, готового совершить убийство. И, словно в подтверждение этих слов, сержант, по-видимому, утратив всякую власть над собой, выхватил револьвер и прицелился в журналистов. Последним вмиг расхотелось смеяться. К счастью, в эту минуту вошел доктор Элскотт. С первого взгляда оценив положение, он весело заметил:
– Ну, Мак-Клостоу, опять вы забавляетесь, как мальчишка?
Атмосфера сразу разрядилась. Арчибальд, проведя по лбу дрожащей рукой, убрал револьвер.
– Покажите-ка мне пистолет Ангуса Кёмбре, сержант, – попросил врач.
Полисмен достал из ящика стола оружие Ангуса.
– Так я и думал, – проворчал Элскотт и, кинув на стол перед сержантом расплющенный кусочек свинца, добавил: – Вот пуля, которую я извлек из черепа Рестона, и, если она подходит к этому пистолету, готов съесть собственную шляпу!
Журналисты подошли поближе и воочию убедились, что Ангус Кёмбре никак не мог стрелять в Рестона, во всяком случае, из своего пистолета.
– Но в конце-то концов, что все это значит? – в полной растерянности воскликнул Мак-Клостоу.
– Всего-навсего – что аптекаря прикончил не Ангус, а кто-то другой.
– Но это невозможно!
– Не станете же вы спорить с очевидными фактами, а?
– Но я ведь уже сказал суперинтенданту…
– Догадываюсь, что вы успели ему наговорить… уж лучше б прикусили язык, и к тому же…
– Да?
– Что вам стоило по крайней мере вытащить магазин? Тогда вы увидели бы, что все пули на месте…
Небрежность сержанта возмутила даже тех, кто до сих пор поддерживал его версию. Мак-Клостоу на негнущихся ногах пошел открывать камеру, где томился Кёмбре.
– Можете идти… вы свободны.
Журналисты немедленно окружили Ангуса и увели из участка, умоляя поделиться впечатлениями, рассказать о романе с Дженет Лидберн и так далее и тому подобное. А бедняга сержант вернулся к себе в кабинет и, обхватив голову руками, стал раздумывать о постигшем его несчастье и о том, как бы половчее объяснить суперинтенданту, что он в очередной раз угодил пальцем в небо. И все – из-за дурня мясника и кретина ветеринара! Эта мысль преисполнила сержанта решимости. Арчибальд вскочил, нахлобучил на голову каску и бросился к двери, но его остановил насмешливый голос Иможен:
– Как мне ни жаль вас, Арчи, но я все-таки рада за Ангуса!
– А мне что за дело? И, кроме того, мы с вами еще далеко не в расчете! Не забывайте, что вы бросили мне в лицо туфлю!
– Так вы же меня публично оскорбили!
Они с неприкрытой враждебностью поглядели друг на друга.
– Ох, если б вы только могли видеть себя со стороны, наверняка сами не удержались бы от смеха! – фыркнул доктор Элскотт. – Ну что вам мешает наконец помириться?
Арчибальд разразился свирепым смехом.
– Я бы предпочел поухаживать за львицей, у которой только что отняли малышей!
– Продолжайте в том же духе, Арчи, и, пожалуй, схлопочете второй башмак!
– Хотел бы я на это взглянуть!
Иможен нагнулась, чтобы снять туфлю, а сержант, воспользовавшись тем, что противница не ожидает нападения, схватил ее за талию, быстро отнес в камеру, швырнул на кушетку и, поспешно выскочив, захлопнул за собой дверь. Мисс Мак-Картри, вцепившись в решетку, стала осыпать его проклятиями, ссылаясь на Великую хартию вольностей, права гражданина, неприкосновенность личности
