Джоржет Хейер - Дьявол и паж
— Невероятно, — прошептал Давенант.
— Но где доказательства? — подала голос леди Фанни. — Что ты можешь предъявить, Джастин?
— Я ставлю все на последний расклад, Фанни. И думаю, на этот раз мне удастся выиграть. — По лицу его милости скользнула зловещая улыбка. — Сейчас дитя в безопасности. Думаю, я смогу до нее добраться, когда только пожелаю.
— Так что именно ты намерен предпринять? — нетерпеливо воскликнул Руперт.
— Да, Джастин, расскажи! — взмолилась ее светлость. — Ужасно ничего не знать и страдать от бессильной ярости.
— Знаю, Фанни, но я еще раз вынужден просить вас набраться терпения. Я всегда играю в одиночку. Одно я вам обещаю твердо: вы будете при этом присутствовать.
— Но когда это случится? — Руперт налил себе бокал бургундского. — Джастин, ты ведешь себя нечестно по отношению ко мне. Я тоже хочу участвовать.
— Нет. — Давенант покачал головой. — Пусть Эйвон сам разыгрывает партию. Слишком многие из нас набиваются ему в помощники, но, как гласит пословица, "у семи нянек дитя без глазу". Я не страдаю кровожадностью и все-таки не хочу, чтобы мы упустили Сен-Вира.
— Я хочу видеть, как он умрет! — объявил Мериваль. — И как можно скорее!
— Увидишь, мой дорогой Энтони. А пока вы все должны вести себя так, словно ничего не произошло. Если станут расспрашивать про Леони, отвечайте, что она нездорова. Фанни, ты говорила, что завтра мадам дю Деффан устраивает вечер?
— Да, но теперь у меня нет настроения идти туда, — вздохнула ее светлость. — У мадам дю Деффан всегда так весело, и я очень хотела, чтобы Леони пошла туда!
— И все-таки, дорогая, ты пойдешь на этот прием, как и все остальные. Успокойся, Руперт. Ты сыграл свою роль в Гавре, и сыграл превосходно. Теперь мой черед. Фанни, ты выглядишь усталой. Отправляйся спать.
— Я должен вернуться к де Шателе. — Мериваль сжал руку Эйвона. — Действуй в соответствии со своим именем, Дьявол, если ты действительно таков! А мы тебе поможем.
— Даже я, — с улыбкой подхватил Марлинг. — Можете вести себя как дьявол, ибо Сен-Вир самый подлый негодяй, которого я когда-либо встречал.
При этих словах Руперт поперхнулся бургундским.
— Черт побери, еще немного, и я лопну от злости! — проревел он, откашлявшись. — Леони его называла свиньей, но, ей-богу, свиньи ему и в подметки не годятся! Он…
Тут леди Фанни поспешно ретировалась.
Глава XXX
Его милость Эйвон разыгрывает козыри
Супруги Марлинг отбыли в особняк мадам дю Деффан довольно рано, вскоре их примеру последовали Мериваль и Хью Давенант. Хозяйка дома пожелала узнать, почему не пришла Леони, и получила ответ, что той нездоровится. Руперт не замедлил появиться в компании д'Анво и Лавулера. Его присутствие на подобном вечере вызвало со стороны многих, в том числе и самой мадам дю Деффан, град насмешек.
— Вы, несомненно, пришли прочесть нам мадригал или рондо, — поддразнивала юношу хозяйка. — Fates voir, milor', fates voir![123]
— Я! Боже упаси! В жизни не написал ни строчки! Я пришел послушать, мадам.
— Вам это быстро наскучит, мой бедный друг! Но придется потерпеть! — рассмеялась госпожа дю Деффан и отправилась встречать новых гостей.
Воспользовавшись завыванием скрипок, Мериваль наклонился к Давенанту и тихо спросил:
— Где Эйвон?
Хью пожал плечами.
— Я его сегодня не видел. Сразу после приема Джастин отправляется в Анжу.
— Значит, именно сегодня Аластер собирается нанести удар. — Мериваль оглянулся. — Только что я видел Армана де Сен-Вира. А граф здесь?
— Думаю, нет, но мне сказали, что придет и он, и его жена. У Джастина будет большая аудитория.
Зала быстро заполнялась гостями. Вскоре Мериваль услышал, как лакей объявил о прибытии принца Конде. Вслед за принцем явились супруги Сен-Вир, чета Маршеран, а также герцог и герцогиня де ла Рок. Некий юный щеголь подкрался к леди Фанни и робко спросил, почему нет мадемуазель де Боннар. Когда ему сообщили, что ее не будет, юноша заметно погрустнел и уныло признался, что написал в честь Леони мадригал, который собирался сегодня прочесть. Ее светлость сочувственно вздохнула, повернулась и обнаружила рядом с собой принца Конде.
— Мадам! — Принц поклонился. — А где 1а petite?
Леди Фанни в который уже раз принялась объяснять, что Леони нездоровится. Принц разочарованно покачал головой и отправился играть в bouts-rimés[124]. Завывание скрипок к этой минуте поутихло.
В тот момент, когда мадам дю Деффан обратилась к месье ла Дуайе с просьбой прочесть последние стихи, со стороны дверей донесся слабый шум, и в залу стремительно вошел его милость. Эйвон был одет в тот же костюм, в котором наведывался в Версаль, — золотистый камзол так и сиял в свете свечей. На кружевных отворотах камзола зловеще мерцал огромный изумруд, еще один камень сверкал на пальце его милости. На поясе герцога покачивалась короткая шпага; в руке он держал табакерку, инкрустированную крошечными изумрудами; с запястья свисал веер из расписанной цыплячьей кожи.
Публика, толпившаяся у двери, слегка расступилась, пропуская его милость. Через пару мгновений вокруг английского герцога образовалась пустота. Эйвон выглядел сегодня надменным и неприступным как никогда. Он нацепил монокль и оглядел залу.
— Ей-богу, он великолепен! — прошептал Руперт Меривалю. — Черт меня побери, если это не сам дьявол!
— Какой костюм! — прошептала леди Фанни мистеру Марлингу. — Ты же не станешь отрицать, Эдвард, что Джастин действительно красив.
— В нем есть величие! — согласился Марлинг.
Эйвон пересек залу и склонился к руке хозяйки.
— Как всегда опоздали! — упрекнула та. — И этот веер! Вы самый настоящий позер, мой дорогой герцог! Впрочем, вы прибыли вовремя, месье ла Дуайе сейчас прочтет свои новые стихи.
— Мне всегда сопутствует удача, мадам, — холодно улыбнулся Эйвон и обратил взор на юного поэта. — Могу я попросить вас, месье, прочесть строки, адресованные цветку в волосах нашей прекрасной хозяйки?
Ла Дуайе покраснел от удовольствия и поклонился.
— Я польщен, что эту безделицу все еще помнят.
Он встал перед камином и развернул свиток.
Его милость, не торопясь, подошел к дивану, где устроилась герцогиня де ла Рок. Эйвон посмотрел на Мериваля и глазами указал на дверь. Стараясь не привлекать внимания, Энтони коснулся руки Давенанта, и они начали пробираться к выходу.
— Эйвон нагоняет на меня дрожь, — пробормотал Давенант. — Эффектное появление, роскошное одеяние и манеры, от которых у любого нормального человека по спине побежит холодок. Ты не находишь?
— Ты прав. Джастин сегодня превзошел самого себя. — Мериваль понизил голос, так как юный ла Дуайе протяжным голосом приступил к чтению стихов. — Эйвон велел нам сидеть здесь. А Руперт, судя по всему, займется противоположной дверью. — Он скрестил руки и стал внимательно слушать ла Дуайе.
Стихотворение было встречено громом аплодисментов. Давенант вытянул шею, чтобы разглядеть Сен-Вира. Граф стоял у окна. Мадам де Сен-Вир находилась в другом конце залы.
— Сен-Вир уже должен был заметить, что Леони нет, — прошептал Мериваль. — Хотел бы я знать, что у Эйвона на уме. Взгляни на Фанни! Ей-богу, непринужденно чувствует себя один только Джастин.
Ла Дуайе приступил к чтению очередного опуса, который был встречен не менее восторженно, затем последовало обсуждение. Эйвон похвалил поэта и направился в соседнюю комнату, где играли в bouts-rimés. В дверях он встретился с Рупертом. Мериваль заметил, как его милость на мгновение остановился и что-то сказал брату. Руперт кивнул и неторопливо двинулся через залу.
— Вот таинственный дьявол! — прошипел он, приблизившись к Давенанту и Меривалю. — Мне велено присматривать за другой дверью. Я весь дрожу от волнения, пусть меня повесят, если это не так. Тони, ставлю что угодно — Эйвон выиграет последний раунд!
Мериваль покачал головой.
— Не стану с тобой спорить, Руперт. Признаюсь, меня одолевали сомнения, но, честное слово, достаточно взглянуть на Эйвона, чтобы убедить самого закоренелого скептика! Он выиграет, нисколько не сомневаюсь! Даже мне не по себе, что уж говорить о Сен-Вире. Руперт, ты догадываешься, что Джастин намерен предпринять?
— Нисколько! — весело ответил Руперт и добавил вполголоса: — Знаете что я вам скажу? Больше я на такие вечера не ходок. Вы слышали этого типа? Он так гундосил свои дурацкие стишата, хоть святых выноси! — Его светлость сурово покачал головой. — Нет, это нужно запретить. Таким жалким существам здесь не место.
— Неужели ты станешь утверждать, что ла Дуайе плохой поэт? — улыбнулся Хью.
— Какой он к черту поэт! — презрительно фыркнул Руперт. — Расхаживает с розой в руке, и все дела! С розой, Тони, с розой! — Глаза его светлости округлились от ужаса, поскольку на середину залы выдвинулся некий дородный господин, явно изготовившийся порадовать публику своими творениями. — Боже, спаси и сохрани, а это что еще за старикашка?
