Владислав Романов - Главбухша
— До встречи, — эхом, как завороженная, отозвалась Марта и опомнилась, лишь когда зазвучали короткие гудки. Она не собиралась никуда ехать, а уж тем более сниматься в кино. В ее положении пора пробоваться на главную роль не в мелодраме, а в тюремном триллере.
Ночь Земская почти не спала, расшалились нервы, слишком много всего навалилось. Ее мучили внезапные предательства, Стаса и мужа. Виталик примет предложение, а она в Пермь не поедет. И что, это семейная жизнь? Она и до этого не складывалась, а тут расколется, как пустой орех. Но страшнее всего смертельные объятия бывшего супруга, который, сходя в могилу, решил приковать Марту к себе чугунной цепью. Тюремная решетка не слаще. Правосудия в этой стране нет, и три— пять лет судьи вынесут без колебаний. Родители не переживут ее позора, соседи непременно будут шептаться: «Вон, дочка Земских, мужа бросила, уехала в Москву, вышла чуть ли не за министра, а теперь в тюрьме сидит!» Из-за родителей она не может идти в тюрьму, но принимать ласки того, к кому испытывает тошноту и отвращение, еще страшнее. Так недолго и руки на себя наложить. Если б знать, где упасть...
Марта на мгновение задумалась. И что, если б знала? Сидела бы тише воды, ниже травы? Не в ее натуре. Все равно бы пыталась перебороть. Некоторым же удаётся. Это сладостное «а вдруг»! Вдруг удастся проскочить? Одиссею же удалось прорваться между Сциллой и Харибдой — двух страшных чудовищ, над которыми даже Посейдон был не властен, — а чем она хуже? Она верила, что бога за бороду схватила.
Весенняя ночь таяла, тончала, как сосулька. Главбухша пыталась уснуть, гнала прочь тревожные мысли, но они, подобно мухам, делали круг и снова возвращались.
Прощаясь, Валерьян Адамович сказал:
— Даю тебе два дня, чтобы определиться. Следователь настроен решительно, он вообще требовал, чтобы этот срок не превышал двенадцати часов, я же подарил тебе трое суток, теперь прибавляю еще одни. И все. После этого не взыщи. На попятную не пойду. Ты меня знаешь, я человек принципа.
Да, она знала: он и пяти минут не простит, если она просрочит. Но Земская уже решила... Однако Марта даже про себя не могла произнести, что решила сдаться на милость сумасшедшего. Пусть суд, пусть зона — тюрьма только на три года, этот же с его каждодневной физзарядкой проживет еще двадцать: маман умерла в девяносто восемь. И весь род у него из долгожителей. Так какой срок заключения дольше?
Валерьян уже ей сказал, что второй раз они будут венчаться. Знает, что через Бога она не переступит. В душе у Марты жила потаенная вера в Бога. Она молилась, когда сын заболел менингитом, и Костя выздоровел. С тех пор словно огонек вспыхнул, он то угасал, то разгорался, но не потухал.
Утром позвонила Кустова, хирург, извинялась, что пропала: ее после того, как она выздоровела, послали в Париж, на симпозиум по пластической хирургии, и то, что она там увидела, — это сказка. У нее появились новые идеи относительно Марты. Когда бы они могли увидеться?
— А что, если через неделю? — предложила Марта, просто желая отодвинуть встречу, ибо стоит ли теперь вообще говорить о подтяжке, неизвестно. Для зоны морщины больше подойдут.
Со смутой в душе Марта и ушла на работу. Еще издали, подходя к магазину, она увидела, как подъехал на «БМВ» Стас. Из салона выпорхнула Юля. Ровенский заметил Марту и понял: она все видела. Подождал, пока главный бухгалтер подойдет.
— У метро встретил Юлю, заодно расспросил, как там ее дядюшка. Ты с ним не встречалась?
— Встречалась.
— И что?
— Ничего хорошего. Племянница ему нужна была, как подсадная утка, чтобы поставлять информацию обо мне. А потому, если даже мы ее четвертуем, он и пальцем не шевельнет, чтоб ее выручить. Условия прежние, осталось два дня: сегодня и завтра. Если я не соглашаюсь, начинается следствие и нам с тобой грозит по три года исправительно-трудовой колонии. А если докажут сговор между нами, что совсем не исключено, то потянем и на большее. Юлю и мальчиков расколют в два счета. Укрытие налогов только по зарплате — мы должны были ежемесячно выплачивать государству больше сорока тысяч — составит лишь, за два года миллион рублей. Бобров знает из книги и о подставных фирмах, и о схеме получения черного и белого нала, так что живыми нам не выбраться.
Стас побледнел. Он словно только сейчас понял, насколько взрывоопасна ситуация.
— И что ты решила?
— Не знаю. Для меня и то и другое — зона. Только в тюрьме я буду три года, а в лапах у Валерьяна лет двадцать. Три года, согласись, все же поменьше!
У Стаса от этих слов вытянулось и помертвело лицо. Он хорошо знал: если Марта в чем-то утвердилась, ее в сторону не свернуть.
— Надо только хороших адвокатов найти, чтобы они нас вели. Документы я почищу... — продолжала Марта.
— Подожди, давай все обдумаем! — У Стаса даже губы задрожали, едва он представил, как из своих евроапартаментов с биде и кондиционером он переселится на парашу. — Зачем же так?
— А как?! — резко сказала она. — Ты же сам твердил: только через мой труп вернешься к своему мужу! Твои слова?
— Мои.
— Ну вот и будем изображать некоторое время трупы. Верно говорят на Руси: от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Побыли мы богатенькими, побудем бедными, посидим на хлебе и воде. Я даже с какой-то радостью принимаю свою новую участь, — вдруг загоревшись, вдохновенно заговорила Марта.
— Ты несешь какую-то чушь! — нервно схватил ее за руку Стас. — Какая новая участь? Я не узнаю тебя, Марта! Ты же борец, ты же никогда не сдаешься!
Вот я и не сдаюсь, — усмехнулась Земская. — Это значило бы сдаться.. А я даю ему пощечину и плачу за нее весьма дорогую цену. В чем же противоречие? Ладно, пошли, что стоять на крыльце.
— Подожди! Ты что, все это всерьез?
— Почему бы и нет. Пойдем.
— Марта, давай не пороть горячку, надо все хорошо обдумать. Я тебя умоляю!
— А что думать, не из чего выбирать. Или ты хочешь, чтобы я пожертвовала собой и вернулась к мужу?
Стас не ответил, но по его перепуганному лицу она поняла: он именно этого и хотел. Он ждал, что Марта пожертвует собой, как раньше ждал, что она придумает ловкую схему ухода от налогов и выкачивания трехсотпроцентной прибыли. Все мужики кровососы, Земская всегда это знала.
Марта начала подчищать «хвосты», за которые следователь мог ухватиться. Лирика лирикой, а дело делом. Всего не успеть, но главные подкопы надо завалить. Она Юлю отправила сначала в банк, а потом к Гриневичу — отвести новый вариант договора, подписать и забрать старый.
Стас же был так подавлен, что ничем уже не мог заниматься. В присутствии Юли он еще сдерживался, но едва она ушла, как он вскочил, забегал по кабинету.
— Это какая-то чушь — все, что ты мне наговорила! — закричал он.—Надо ехать к дядьке и все подробно обсудить! Выход найдется, должен быть! Возьмем старого козла в заложники! Если Бобров его сын, то он прогнется, он нам уступит, чтобы спасти отца!
— Перестань! — оборвала его Марта — Бобров тебя возьмет под стражу, посадит к уголовникам, и через полчаса ты выложишь ему все, даже то, что не знаешь! А дядю Сашу, увы, уже списали, он может достать какую-то информацию, замолвить по своему ведомству за кого-то словечко, но повлиять на Боброва ему не удалось, ты же знаешь. Что еще можно придумать, какой выход?
Конечно, если б мы собрали всю информацию на следака, то, возможно, и нашли бы его ахиллесову пяту, но теперь поздно... Нет, будем сражаться, надо искать теперь адвокатов и продумывать нашу с тобой тактику на допросах!
Стас схватился за голову, не желая даже слышать ни о каких допросах. В два за Мартой приехал шофер с киностудии. Еще утром она решила, что ни на какие пробы не поедет, но, устав от Ровенского, Земская вмиг собралась и умчалась, пообещав вернуться.
На студии ее встретил посвежевший, ласковый и неотразимый Георгий Иванович и совсем молодой, вихрастый режиссер Саша.
Похожий на взъерошенного сердитого вороненка, он с недоверием с минуту смотрел на Марту, потом кивнул и двинулся в павильон.
— Пойдемте.
— Вы ему понравились, — перевел привыкший к странным манерам режиссера Георгий Иванович.
Все уже было готово к съемкам. Оператор встал за камеру, ассистентка попросила Марту пройти на площадку, гримерша положила легкий тон, подвела брови. Включили свет, который мгновенно спрятал от Марты всех, кто находился в павильоне.
— Марта Сергеевна, просто посидите за столом, пощелкайте мышью, пытаясь что-то найти в компьютере. Телефон подключен к сети, так что звоните, кому хотите...
— Желательно не по межгороду, — послышался женский голос.
— Помолчи! Звоните, куда хотите, хоть на Луну, нам важно услышать ваш голос. Внимание! Тишина в студии! — Голос режиссера вдруг обрел металлические нотки. —Приготовились!.. Мотор!
