Дарья Донцова - Ночная жизнь моей свекрови
– Женщин вы переодевали, хотели, чтобы их поиски прекратили, почему же не тронули девочек? – тихо спросил Леня. – Не воспользовались той же методикой, а подбрасывали только одежду?
Марфа Матвеевна с укоризной посмотрела на Мартынова:
– Что вы такое говорите? Это же дети! Их следовало упокоить с миром, без каких-либо повреждений. Я, по-вашему, чудовище, способное изувечить мертвую девочку? Я старалась их похоронить достойно, в красивых платьях! Кстати, об окровавленной одежде! Не подумайте, что я ранила малышек. Просто пару дней кряду брала у них немного крови, безопасную для здоровья дозу, и выливала на одежду. Понимаете? Я люблю детей!
– Вопросов больше нет, – быстро сказал Макс.
– Погоди, – остановил его Мартынов, – мне нужно уточнить. «Жена» и «дочь» постоянно находились в доме Баринова? Часть времени они проводили под воздействием лекарств. Их отключали на время отсутствия Якова Сергеевича?
– Да, – кивнула Марфа, – доза была рассчитана на двенадцать часов. Я привозила Яше раз в месяц витамины для семьи, таблетки они принимали после завтрака, набор из шести пилюль. К сожалению, внезапно потребовались уколы.
– Городского телефона в коттедже нет, телевизор, Интернет также отсутствуют, окна закрыты железными ставнями, дверь стальная, со множеством запоров, участок чуть больше гектара, до ближайших соседей далеко, хоть обкричись, никто не услышит, – горько сказал Макс.
– Они не нервничали, – возразила Лизорук, – были абсолютно счастливы, послушны. Яша вечером кормил их ужином, рассказывал о своих делах. Настоящая хорошая семья.
Муж беспомощно взглянул на меня. Было понятно, что он не находит слов.
– Да, замечательные родственники, – кивнула я, – тихие-тихие! А кому внезапно потребовались уколы?
Марфа откашлялась:
– Подчеркиваю, я совершенно откровенна. И на то есть причина. Хочу, чтобы не было недопонимания. Надо правильно оценить мои помыслы. Я действовала из благих побуждений. Без семьи Яша мог очень скоро очутиться в больнице, и сомневаюсь, что он бы оттуда вышел. Я спасала Баринова и сделала счастливыми остальных. Волынкина и Лора стали обеспеченными женщинами, девочки – обрели любящего отца и материальное благополучие. Я никому не нанесла вреда. Сейчас расскажу про уколы. На Лору Фейн лекарства стали оказывать не то воздействие. В день, когда я упустила из внимания Антона Борисовича и он поехал к Яше, Лора почему-то, хотя было всего лишь девять утра, проснулась. Антон с ней, слава богу, не встретился, Яша услышал шум, выглянул из кабинета, ба! Жена стоит в прихожей, по одежде руками шарит!
Яков удивился, увел «Злату» в спальню, завершил беседу с Антоном, проводил его, а потом по телефону рассказал Марфе о визите Ремчука и о странном поведении «супруги». «Что с Ремчуком? – встревоженно говорил кардиолог. – Он нес чушь про какие-то признания! Разбудил Злату, та всегда встает в десять, она очень нервничала!»
Марфа Матвеевна примчалась в особняк и обнаружила Лору в возбужденном состоянии. Та металась по комнате, спрашивая: «Где я? Кто я? Что со мной?» Лизорук спешно сделала Фейн укол, и тут Галя спросила: «Мама поправится?» – «Конечно, солнышко, – пообещала Лизорук, – поспит немного и снова будет прежней». – «Она и вчера плакала, – вдруг сообщила Вербова, – сильно! Все ходила, по шкафам рылась. Вечером, когда папа в душ пошел, она совсем другая стала! Нашла маленькую сумочку, что-то писала. Я к ней подошла, хотела посмотреть, что мамочка делает, а она меня оттолкнула! Сказала: «Молчи! Надо отсюда бежать!» А как папочка вошел, опять добрая стала». И что мне следовало сделать?
– На Фейн перестал действовать коктейль из пилюль! – кивнула я. – К ней стала возвращаться память. Лора сообразила, что надо как-то выбираться, нацарапала записку, сунула ее в найденный кошелек Златы и, воспользовавшись тем, что Яков Сергеевич отвлекся на некстати пришедшего гостя, засунула портмоне в карман ветровки. Так, очутившись на необитаемом острове, человек швыряет в океан бутылку в надежде, что ее выловят либо моряки, либо рыбаки. У Фейн хватило сообразительности прорвать в кармане дыру. Неизвестно, что случилось бы дальше, но примчалась Марфа Матвеевна и погрузила Фейн в наркоз, в котором бедняжка пребывала до смерти. А Антон надел куртку и отправился на работу. Остальное вы знаете. По стечению обстоятельств Фейн начала «оживать» в июле, когда Марфа уже подумывала о смене «жены» и даже подыскала кандидатуру – Ларису Ерофееву.
– Почему она осуществляла рокировку именно по десятым-одиннадцатым и пятнадцатым числам? – устало произнес Леня.
– Неужели ты не понял? – поразилась я. – Числа здесь самое важное. Каждый год именно в эти числа Яков должен был убеждаться, что его семья жива. Пока «жена» и «дочь» выглядели нормально, проблем не было, но через некоторое время они менялись. Марфа погружала несчастных в наркоз и производила замену. Увозила труп в сарай… можно дальше не продолжать?
– Сумасшедшая, – констатировал Мартынов, – нормальная женщина такого не совершит.
– Не знаю, как там со вменяемостью, – вмешался Макс, – но, думаю, финансовый расчет тут не последнее дело. Медцентр держался на репутации Якова Сергеевича и медийности Антона Борисовича. Случись с ними что-то нехорошее, клиника разорится, и с клубом будет напряг. Вот поэтому Марфа переселилась к Ремчуку, постоянно контролировала его и обеспечивала Баринова «семьей». Она не хотела терять то, что с таким трудом создала. Но внезапно «кукла» стала проявлять самостоятельность. Скажите, Марфа Матвеевна, Антон Борисович был вашей следующей жертвой? Что вы для него припасли? Смерть от инсульта?
– Не отвечайте, – приказал адвокат.
– Ремчук остался жив лишь потому, что явился к Якову за пару дней до десятого июля, – подхватила я, – Марфа была очень занята поиском новой «жены».
– Сплошные предположения, никаких улик, – отбил и эту атаку юрист.
– Она псих! – гаркнул Леня. – Они все здесь с кривой крышей. Семья! Вы о таком слышали?
Марфа Матвеевна вскинула голову:
– Ничего дурного я не совершала! Никого не убивала! Они умирали сами! Я помогала Яше! Все были счастливы. Счастливы были все!
Эпилог
В понедельник утром мне позвонил Ковальский и в смущении промямлил в трубку:
– Слышь, Лампа, ты… ну… того… не злись!
– За что? – совершенно искренне спросила я.
– Я думал, ты дура! – выпалил Вадим. – Считал версию про одного похитителя идиотской! А ты настаивала и оказалась права.
– К сожалению, я часто ошибаюсь, – ответила я, – например, была абсолютно уверена, что человек, который предложил Ларисе в салоне «Волос с неба» работу в клубе, мужчина, а именно Ремчук. То, что всем заправляла Лизорук, я догадалась, только когда Антон Борисович начал каяться. А еще сделала стойку, когда услышала, что выставка «Сад на окне», в которой впервые за несколько лет не принимала участие Кира, открылась пятнадцатого июля. Я подумала, что исчезновение малышек как-то связано с экспозицией. Но это оказалось простым совпадением, порой такое случается.
– Слышь, давай дружить? – предложил Вадим.
– Отличная идея, – согласилась я.
– И еще, – не успокаивался эксперт, – помнишь, Макс отправил тебя в переговорную к бабушке?
– Глупая шутка! – перебила я его. – Я чуть не умерла, когда увидела череп с глазами!
– Это я придумал, – признался Ковальский, – не злись на Вульфа.
– Даже не думала, – почти честно сказала я, – извини, у меня звонок по второй линии, как раз Макс на проводе.
– Помнишь, я говорил тебе про племянников, которых мне привезут на временное житье? – без всякого вступления спросил муж. – Так вот, они прибыли. Приезжай скорей домой, я растерялся.
В квартиру я вошла около пяти вечера.
– Ой! Ой! Ой! – запричитала Рокси. – Они такие крошки!
Я отодвинула домработницу, поторопилась в гостиную и замерла на пороге. Муж сидел в кресле, держа в руках двух запеленатых в одеяла младенцев.
– Представляешь, они двойняшки, трехмесячные, – сказал Макс.
– С ума сойти, – ахнула я. – Не умею обращаться с новорожденными! Что за мать, способная подбросить близнецов, пусть даже к родственнику? Чем их кормить? Где уложить спать? Памперсы! Распашонки! Или таких крошек пеленают?
– Можешь взять одного? – прошептал Макс. – Вот этого!
– Боюсь, – призналась я.
– Ну попробуй! Я устал, – заныл муж.
Я приблизилась к креслу и подняла легкий кулек, лицо ребенка прикрывал кружевной уголок. Что-то показалось мне странным, младенец слишком сильно брыкался.
– Откинь тряпку-то, – сдавленно произнес Макс.
Я послушно выполнила приказ и остолбенела. На белом фоне виднелась абсолютно черная голова с большими карими глазами.
– Негритенок, – неуверенно сказала я, – то есть афромладенец?
– Ну ты даешь, – хмыкнул муж, – присмотрись! Он же с усами, зубами, висячими ушами, весь покрыт шерстью.
