Там, где растает мой след - Ольга Геннадьевна Володарская
Таблетки были бодрящими. Обычный допинг, еще несколько лет назад активно применявшийся спортсменами. Он давал энергию и силы, но на короткий срок. В шприце же был морфин. Медицинский препарат, который кололи бы Жене, согласись она умирать в больнице.
Она отправила в рот пилюлю и стала приводить себя в порядок. Когда ты можешь в любой момент умереть, нужно выглядеть достойно. Женя уложила волосы, подкрасилась. Когда наносила на ресницы тушь, отметила, что белки сильно пожелтели.
«Фил, мне очень плохо, приезжай скорее!» — такое сообщение Женя отправила, когда поняла, что ей не перезванивают уже полчаса.
Она оделась в брючный костюм по фигуре. Новый, купленный месяц назад и отложенный до…
Вот до этого момента!
Белоснежный, он мог запачкаться от одного лишь соприкосновения с пылью, поднятой ветром с дороги. А Женя хотела бы умереть в чистом. И с брошкой Зоси на лацкане.
Прикрепив ее, Лида села за прощальное письмо маме. Она не все еще отправила ей, это должна была сделать Женя. Как и многое другое. Подруга взяла на себя обязанности душеприказчика Лиды, но ушла первой. Теперь нужно самой обо всем позаботиться. Но это не проблема. Завещание оставлено в России, а о кремации в Италии она уже договорилась и оплатила услуги. Прах Женя обещала развеять над морем, но теперь это сделает… Фил… Ведь сделает? И оставшиеся письма матери отправит. А еще портрет, написанный Женей. Она не успела, и он стоит в комнате-кладовке уже запакованный. Об этом тоже нужно ему сообщить!
Лида сделала это во втором сообщении, хотя он не ответил и на первое.
Уже одиннадцатый час. Почти ночь. В итальянских городках ложатся рано, даже в прибрежных (тусовочные курорты не в счет).
Она захотела еще чаю. Зайдя в кухню, бросила взгляд на норку. Где ты, Роберто? Тоже бросил меня? Как и Фил?
— Все мужчины одинаковы, — с горечью проговорила Лида и сплюнула в раковину желчь. В ней были кровавые пятнышки.
На глаза попалась бабочка. Как она?
А она умерла. И уже немного высохла.
Правильно бабушка говорила, бабочки к беде.
Лиде стало так страшно, что закружилась голова. Она одна в старом доме, где только дохлые насекомые, пыль, хлам…
Она выключила чайник, метнулась в гостиную, выпила еще одну таблетку, собрала сумку и выбежала вон.
Прочь из этой умирающей виллы, туда, где жизнь!
* * *
Ресторан закрывался. Лида сидела в нем, попивая воду. Кухня уже не работала, когда она пришла, но ее посадили, потому что синьора изволила заказать себе дорогое вино. Оно сейчас стояло перед Лидой. Почти полная бутылка шикарного «Амароне». Когда-то оно очень нравилось ей. Сейчас же ничего, кроме горечи во рту, Лида не чувствовала.
Фил так и не позвонил. И это человек, у которого всегда включен телефон, а на запястье умные часы. Выходит, она ошиблась в нем? Или он в себе? Думал, все ему по плечу, и это так легко — встречаться с умирающей? Пелена спала, он огляделся, увидел много молодых, здоровых женщин, и понял, что погорячился. Вот и отмалчивается сейчас!
— Синьора, мы закрываемся, — услышала она голос официанта, который до этого протирал опустевшие столы. — Извините.
Счет она уже оплатила, так что задерживаться не стала. Встала и пошла к выходу.
— Синьора, а вино? Неужели вы не возьмете его с собой? — Парень не мог поверить, что вино, которое даже в магазине стоит сто евро, оставлено почти целым.
— Выпейте его за мое здоровье, — ответила ему Лида и горько рассмеялась про себя. За ее здоровье сколько ни пей…
Она вышла на главную площадь. Людей мало. Машин тоже. Но неуютно в городе, архитектура давит. Хочется выбраться из каменного мешка, вздохнуть полной грудью, обозреть целиком небо, крикнуть морю: «Прощай!»
— Не подскажете, где стоянка такси? — обратилась Лида к прохожему.
— Такси? — Мужчина расхохотался. — Завтра.
Он хотел уйти, но Лида не собиралась сдаваться.
— Сейчас! Такси! — И достала из кошелька деньги. То были крупные купюры. — Где?
И машина нашлась. Без шашечек, обычная. Какой-то парень арабского происхождения решил заработать. Деньги потребовал вперед. Лида дала, хоть случайный прохожий ее и отговаривал.
Она уже ничего не боялась.
До Марина-ди-Пиза быстро доехали. Лида вышла возле дома Жени. Посмотрела на него, все окна темные. На море глянула, оно тоже черно. И на небе звезд нет, а луна затянута пеленой. Что за ночь такая сегодня траурная?
Лида пожалела, что не взяла с собой свечу. И телефон у нее разрядился еще в ресторане. Перед тем, как экран погас, она успела отправить Филу прощальное письмо. В нем только хорошее. Пусть их история закончится сказочно, а не так, как в реальности.
Она шла к тому месту, где умерла Женя. С крыши пекарни открывается лучший вид на город, значит, и ей туда. Лида надеялась дотянуть до утра, и тогда сделать себе прощальный укол. Она будет лежать, смотреть на небо и ждать рассвета. Когда он наступит, Женя уведет ее за собой…
Подступы к бывшей пекарне были перекрыты желтыми лентами. Лида поднырнула под них и поднялась на крышу. При ней была сшитая Женей накидка. Она, как и прочие, напоминала и саван, и смирительную рубашку. Сейчас Лиде не хотелось ее надевать, только подстелить под себя.
Начал болеть правый бок. Он никогда не давал забыть о себе, но то была всего лишь тяжесть. Лида достала морфин. В шприце набрано столько, что доза вырубит и слона, а ей нужно лишь немного себя обезболить. До рассвета еще много времени, и хочется провести последние часы жизни, не мучаясь.
Лида растянулась на подстилке. Руки и ноги раскидывать не стала, чтобы раньше времени не запачкать белоснежный костюм. Пока он чист. В темноте, по крайней мере, так кажется.
Не успела боль уйти до конца, как послышались шаги. Полиция? Место преступления патрулируют? Лида приподнялась на локте, посмотрела туда, откуда должен был появиться страж закона…
Но это был не он!
* * *
Телефон Лиды был выключен. Фил звонил и эсэмэс отправлял, хоть и понимал, что это глупо. Как только аппарат заработает, ему придет оповещение.
Катер дождался его. Все благодаря Марио, он не дал матросу сбежать с авансом. Уговор дороже денег, считал он.
— За сколько доберемся до Марины? — спросил Фил у рулевого.
— Море спокойное, будем там часа через три.
— Ускориться можем? — Он взял из
