Татьяна Луганцева - Шашлык из волнистого попугайчика

Она не могла надолго оставлять любимый загородный дом в Италии, недалеко от которого на кладбище в семейном склепе был похоронен ее муж, и также не могла долго существовать без сына, когда он уезжал в Москву. Так Антония и моталась между двумя странами.

Для матери Марко выделил две большие комнаты с ванной комнатой на своем этаже, которые всегда ожидали ее приезда. Марк все делал, чтобы не нервировать ее, обеспечивал ей уют и комфорт. Но в одном никак не мог согласиться с матерью. Последний долгий разговор, чуть не закончившийся скандалом, был тому наглядным примером. Она нагрянула, как всегда, внезапно и сидела в номере, дожидаясь его прихода. Самолет у Тозини был свой, и перелеты всегда проходили в благоприятной обстановке. Марк вернулся поздно и на этот раз без девушки.

– Здравствуй, – кинулась к нему мать, – похудел… побледнел…

– Здравствуй, дорогая, – поцеловал ее Марк, улыбаясь, – не выдумывай, все у меня хорошо.

– Нет, мне кажется, что ты изменился. Тени под глазами.

– Просто много работы, но я к этому привык.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь? Ничего от меня не скрываешь?

– Мама, мы не виделись всего неделю! Не накручивай себя! – прошел в просторную гостиную Марк, развязывая узел галстука и располагаясь на кожаном диване.

– Устал? – ласково потрепала его по щеке Антония.

Марк поймал ее руку и поцеловал.

– Не нашел порядочную женщину, чтобы жениться? – спросила мама.

Марк закатил глаза. Старая тема.

– Мама, не начинай…

– Еще как начну! Тебе сколько лет?

– Мне некогда задумываться над этим.

– А вот мне есть когда! Мне шестьдесят пять лет! Я всегда мечтала о большой семье, ты же знаешь – у меня не получилось, так я возлагала большие надежды на тебя. Ты должен был рано жениться и родить мне много внуков! Чтобы ты не был у меня один, чтобы мне стоило ради кого жить.

– Мама, пойми: я очень люблю и уважаю тебя, но я не должен устраивать свою жизнь в угоду тебе. Я многого лишился из-за семейного бизнеса, и ты это знаешь, но моя личная жизнь – это моя личная жизнь.

– Не говори так, словно ты несчастен! – воскликнула Антония.

– Я счастлив, и не мешай моему счастью!

– Я же воспитывала тебя в любви к семье, – всхлипнула Антония, сдерживая дыхание.

– Мама, не начинай! Я хочу семью… вернее, раньше хотел, но было некогда. Твой гениальный мальчик оказался не таким уж и гениальным, и груз ответственности еще и за собственную семью мне не потянуть.

– Дорогой мой, прости! – кинулась ему на грудь Антония. – Я знаю, каково тебе пришлось. Все ждали твоего провала, а ты взлетел на олимп. Каких сил тебе это стоило! Пропади к чертовой матери весь этот бизнес и вся империя Тозини, если ты несчастлив! – заломила руки Антония.

Марк обнял мать, стараясь успокоить. Уж он-то знал, что все это напускное. Высохнут слезы, и Антония не сможет без всей этой роскоши, без прислуги, без ежедневных омолаживающих ванн с козьим молоком, без собственного самолета и огромного поместья, содержание которого Марку обходилось в кругленькую сумму. Он знал и другое: что сам бы никогда не допустил, чтобы у его матери опустилась планка жизненного уровня. Поэтому у нее будет все, что было, и даже больше.

– Сын, неужели ты никого не любишь? – спросила Антония.

– Что значит любовь? – спросил он. – Как было у вас с отцом?

– Горе мне горе! Сын в тридцать пять лет спрашивает, что такое любовь! Да это жизнь и смерть в одном флаконе! Это когда думаешь только об одном человеке, хочешь быть с ним двадцать пять часов в сутки, дышать одним воздухом, спать в одной кровати, целовать каждую клеточку его тела! Смотреть и не насмотреться, слушать и не наслушаться! – кричала Антония, возбужденно бегая по гостиной, размахивая руками.

Марк задумчиво следил за ней глазами.

– Знаешь, мам, если это действительно так, то я с уверенностью могу сказать, что я не влюблен. Более того, и никогда не был влюблен.

– А твои юношеские страсти?

– На одну ночь, – ответил Марк, – может, я не способен любить? Ну, это чувство заменено у меня чем-то другим…

– Это очень грустно слышать, сын…

– Прости, что огорчаю тебя!

– Почему на свете не осталось умных женщин? – задала риторический вопрос Антония, женщина невысокая, поджарая, с красивым, благородно состарившимся лицом.

– Почему нет? – переспросил Марк.

– Скольких красивых женщин я видела рядом с тобой, и ни одна не смогла тебя зацепить… Эх, куда делись благородные девицы?!

– Я в этом не виноват! – поднял руки Марко, смеясь.

– Смейся… смейся… может, и на моей улице будет праздник, – глубокомысленно заявила Антония, – клянусь, отолью из золота бюст невестки – женщины, на которой ты женишься!

– Ты только им об этом не говори, а то и так отбоя от желающих нет. – Глаза Марко смеялись и искрились.

– Ах ты, бабник! – покачала головой Антония. – Ладно, принимай душ, а я потом зайду пожелать тебе спокойной ночи.

– Мама, я не маленький, ты сама мне все время об этом напоминаешь.

– Не учи мать! Я соскучилась! – сказала как отрезала Антония и удалилась в свои покои.

Марк лежал на своей огромной кровати и слушал тишину. Иногда ему хотелось все бросить и удрать куда-нибудь, где он будет недоступен и по сотовой связи, и по Интернету, и уж тем более куда не доходят письма. Несколько месяцев его пугала бессонница, он никому об этом не говорил, не хотел расстраивать мать. Антония была единственная женщина, которой он дорожил в своей жизни.

Мать постучала к нему в спальню и бесшумно вошла, не дожидаясь приглашения. Она невольно залюбовалась своим сыном. На черном шелковом белье, в черной пижаме его шея, кисти рук и красивое лицо напоминали античную статую, высеченную из белого мрамора. Черные ресницы дрогнули, и Марк открыл глаза.

– Привет… – прошептал он.

Антония присела на краешек кровати и взяла его руку в свою.

– У меня к тебе есть разговор…

– Слушаю тебя.

– Я познакомилась с одной женщиной, она очень интеллигентна и умна, прекрасно говорит по-английски, мы с ней стали как подруги.

– Я рад за тебя.

– Они состоятельные люди… ну не как мы, конечно, но ведь это не главное, так ведь?

– Для чего?

Антония замялась.

Марк почувствовал подвох.

– Говори прямо, что ты хочешь.

– Ты проницателен и прямолинеен, как отец, – поджала губы Антония, но в ее устах это не прозвучало комплиментом.

– Надежда Борисовна, так зовут эту женщину, так же, как и я, одна воспитывает дочь.

Марко дернулся, словно его ударили, но цепкая рука мамы не отпустила его, и она нервно затараторила:

– Девушка – красавица, молодая, знает язык, умница, из приличной семьи. Что тебе еще надо?

– Мне? – удивился Марк. – Мне вообще ничего не надо.

– Вот и я о том же, что если ты все равно не влюблен и никогда не был влюблен, где гарантия, что когда-нибудь влюбишься? Нет ее, я имею в виду гарантию! Поэтому женись на порядочной девушке, и нарожайте мне внуков!

– Знаешь, мама, у меня даже нет сил спорить… – произнес Марк.

– А и не надо! Я уже обо всем договорилась!

– Правда? – делано удивился Марк.

– Да, Вика, так ее зовут, тебя видела, ты ей очень понравился, и она не против познакомиться, – похлопала его по руке Антония, словно ставя точку в разговоре.

– Правда? – снова спросил Марк.

– Что ты заладил? Завтра в обед вы встретитесь в нашем ресторане, ты сам все увидишь. И это очень хорошо, что у тебя нет сил спорить и сопротивляться. Спокойной ночи, Марк! – помахала ему рукой Антония и, не дожидаясь ответа, убежала из комнаты.

«Хитра… ничего не скажешь», – подумал Марк, которого мать сватала уже не в первый раз. Она скоро станет профессионалом в этом деле.

Глава 4

Марк сидел в своем ресторане средиземноморской кухни. В большом аквариуме, установленном посередине зала, плавали рыбы и ползали раки. Помещение просторного и оригинально оформленного ресторана прекрасно кондиционировалось.

Белоснежные скатерти, строгая бело-черная форма официантов создавали приятное впечатление и не раздражали зрительные рецепторы яркостью и пестротой.

Это заведение было для респектабельных солидных людей, здесь имелись даже комнаты для деловых переговоров. Марк с удивлением ощущал свое ровное сердцебиение, понимая, что он абсолютно спокоен, а ведь сейчас ему предстояла встреча со своей будущей женой, по версии его матери. Марк усмехнулся. По большому счету на ком жениться ему было все равно. Раз пришло время и так надо, а все женщины одинаковы, то ему было без разницы… почти. Все-таки не хотелось, чтобы появилась какая-нибудь отвратительная каракатица…

Он поднял глаза и увидел официантку, направляющуюся к нему с высокой шатенкой в брючном костюме.

– Ваша гостья, господин, кого вы ожидаете, – сказала она Марку.

Он встал и протянул шатенке руку, быстро обежав ее взглядом. Стройная, длинные ножки, соблазнительная грудь, синие яркие глаза, пухлые губки и безупречный стиль одежды. Дорогие туфли, сумка, отлично сидящий костюм.