Галина Куликова - Похождения соломенной вдовы
Я выскочила за дверь, чувствуя себя преступницей.
Поскольку Елена Бориславовна жила на втором этаже, Катерина не стала связываться с лифтом, а потащила куклу по лестнице. На площадке первого этажа была только одна квартира. Как выяснилось позже, там жил ужасно склочный и подозрительный пенсионер, который многие часы проводил перед окном, выходящим во двор.
У него было особенное хобби — он отслеживал перемещения соседей по подъезду. Когда на лестнице слышался шум, пенсионер приникал к глазку. Засек он и нас с Катериной. Пока она тащила сверток по ступенькам, покрывало с одной стороны размоталось, и волосы Барбары вылезли наружу. Увидев это, пенсионер чуть не упал с той стороны двери. «Труп выносят!» — подумал он и тут же позвонил в милицию. Потом снова метнулся к двери.
В милиции к его сигналу отнеслись очень серьезно.
Но мы с Катериной этого, конечно, не знали. И, ни о чем не подозревая, пытались, стоя на площадке перед дверью бдительного пенсионера, подручными средствами закрепить проклятое покрывало так, чтобы оно не разворачивалось.
— Слушай, а она тяжелая! — прокряхтела Катерина, подставившая под Барбару коленку. — Вот бы никогда не подумала. Когда она сидела на диване, выглядела совершенно эфемерной!
— Надо поскорее сматываться, пока старуха не заметила ее отсутствия. А то еще пустится за нами в погоню! — оборвала ее я, памятуя о записке, которая могла попасться на глаза Елене Бориславовне слишком рано.
Не дура же она совсем! Сразу догадается, кто автор.
Пенсионер тем временем ни жив, ни мертв, прилепив выпученное око к глазку, наблюдал, как Катерина бестрепетной рукой засовывает вывалившиеся волосы Барбары поглубже в сверток.
— Думаешь, мы сможем уместить ее в багажнике? — спросила она.
— Если что, согнем ей ноги.
— Сама будешь сгибать, — буркнула Катерина. — Я не хочу больше ее разворачивать. А то, когда приедем, опять возиться.
Пока мы управлялись с багажником, пенсионер записал номер нашей машины. Так что нас остановили у первого же милицейского поста. К тому времени мы с Катериной повеселели, потому что основная часть плана удалась.
— А что, если платье мне не подойдет? — я начала мучиться сомнениями.
— Тебе всегда надо о чем-нибудь переживать, не обратила внимания? — приструнила меня Катерина. — Рули и радуйся, что все складывается так удачно.
Когда парочка милиционеров со свирепыми лицами сделала нам знак остановиться, я не выдержала и буркнула:
— Как всегда, накаркала. Что у тебя за язык?
— Разве ты превысила скорость? — спросила Катерина. Однако, увидев пистолет в руке подошедшего к машине милиционера, тут же добавила:
— Впрочем, думаю, скорость тут ни при чем.
— Наверное, они разыскивают опасных преступников, — предположила я шепотом.
— Но мы с тобой на них явно не тянем.
— Может быть, они думают, что преступники лежат у нас под ногами.
Милиционер взял нас на мушку. Катерина торопливо перекрестилась. Я на всякий случай последовала ее примеру.
— Приключения продолжаются, — напряженным голосом сказала сестрица. — Надеюсь, нас не начнут отстреливать, словно уток?
— Кажется, охотничий сезон еще не открылся, — пробормотала я.
Когда нас вытащили из машины и заставили положить руки на багажник, Катерина повернула ко мне голову и сказала:
— Не понимаю, почему от тебя сбежал муж? С тобой так весело!
— Что у вас в багажнике? — спросил кто-то сзади грубым голосом.
— Барбара, — незамедлительно ответила Катерина. — Она завернута в покрывало, и она неживая.
— Догадываюсь, что неживая. Значит, вы признаетесь в совершении преступления?
— Как быстро эта старая вешалка Елена Бориславовна настучала на нас ментам, — прошипела сестрица. — Я ведь говорила тебе, что она сильно привязана к этой чертовой кукле!
— Нас что, теперь будут судить как воровок? — жалобно спросила я, пытаясь оглянуться, чтобы разжалобить милиционеров своими большими честными глазами. — Мы ведь взяли Барбару ненадолго. Просто хотели покатать ее на машине. Она, бедняжка, так долго пылилась дома!
— Расскажите это своей старой шляпе, — насмешливо сказал милиционер и, обернувшись к своим, пояснил:
— Они говорят, что украли труп для того, чтобы просто покатать его на машине.
— Труп?! — хором закричали мы с Катериной, синхронно разворачиваясь лицом к представителям закона.
— Вы что, чокнутые? — громко возмутилась моя сестрица. — Какой труп? Откуда взяться трупу? Это кукла!
— Не обзывай их, — предупредила я ее одной половиной рта. — Они только еще больше разозлятся.
— О чем она толкует? — спросил один милиционер у другого.
— О том, что у нас в багажнике кукла. Знаете, такая большая Барби, только для взрослых, — заискивающе добавила Катерина. — Не будете ли вы так любезны проверить?
— Конечно, они проверят, — прошипела я. — Не верить же нам на слово.
Обнаружив, что никакого тела в багажнике на самом деле нет, милиционеры почему-то разгневались. Все кончилось тем, что они назвали наше поведение безответственным и аморальным и по этому поводу потребовали у нас сто рублей.
— Интересно, что аморального в том, что мы везем в багажнике манекен? — задумчиво спросила Катерина, припудривая лицо. После любого переживания ее рука непроизвольно тянулась к пудренице, из чего я сделала вывод, что ее нос имеет прямую связь с нервной системой.
— Может быть, они подумали, что мы приобрели Барбару в каком-нибудь секс-шопе? — предположила я.
— Зачем? — опешила Катерина.
— Ну… Не знаю. Придумай что-нибудь сама.
— Я не настолько осведомлена в этих делах, как ты полагаешь! — гордо ответствовала сестрица.
Я не удержалась и хмыкнула. В ее-то возрасте называть секс «этими делами»? Потрясающе!
Вспоминая людей в форме и их поведение, мы начали тихо хихикать, потом, слово за слово, смеяться в голос. И всю оставшуюся до дома дорогу прохохотали, представляя, что говорят о нас менты. Когда вылезли из машины, Катерина сказала:
— Это точно к слезам.
Ни мне, ни ей не пришло в голову, что бдительные граждане проживают повсеместно, а не только в подъезде Елены Бориславовны. Ничтоже сумняшеся, мы вытащили по-прежнему завернутую в покрывало Барбару из багажника и поволокли в подъезд. Вспоминая, как нас приняли за убийц, Катерина начала прикалываться.
— Смотри ноги ей не сломай, — шипела она. — Бедняжка уже окостенела.
Мы застряли возле входной двери. В конце концов Катерина прижала ее ногой, и мы кое-как протиснули свою ношу внутрь.
— Учти, — заявила сестрица, — обратно мы ее так не понесем.
— А как?
— Как все люди делают в таких случаях: распилим и уложим в сумку. Ты что, детективов не читаешь? У тебя пила есть?
— Нет, только лобзик.
— Сойдет. А большая сумка?
— Сумки нет, есть рюкзак. С прорезиненным дном.
— Отлично! Кровь не будет капать на ступеньки.
Обняв Барбару с двух сторон, мы поставили ее вертикально и вошли с ней в лифт.
— Поверить не могу, что все мучения из-за какого-то вшивого приглашения! — не выдержала и подколола меня Катерина.
— Ты думаешь, оно того не стоит?
— Об этом мы узнаем позже, — заметила сестрица.
* * *Капитан Щедрин и его товарищи, уверенные в том, что я окончательно слетела с катушек и в самом деле кого-то пришила, на строительной люльке поднялись к нашему балкону и перелезли через перила. Через окно они увидели, что мы с Катериной, разложив на столе предполагаемый труп и вооружившись колюще-режущими предметами, склонили над ним головы. Причем я особенно рьяно орудовала ножницами.
Мы с Катериной так увлеклись, что ничего не замечали. Поэтому когда за спиной раздался звон разбитого стекла и с криками: «Ни с места! Руки на голову! Стоять!» в квартиру ворвались представители правопорядка, мы жутко перепугались. Я от неожиданности начала икать, ноги у меня подкосились, и я упала в рядом стоящее кресло. При этом, как велели, забросила руки за голову.
Катерина же начала визжать, закрыв глаза. Визжала она так самозабвенно и пронзительно, что милиционеры перестали выкрикивать угрозы и вообще перестали двигаться.
Разинув рты, они смотрели на Барбару, с которой нам уже почти что удалось снять платье, подпоров шов на спине.
— Опять обман! — горестно сказал капитан Щедрин, глядя в нарисованные и потому ничего не выражающие глаза Барбары. — Но я все равно арестую эту заразу. — Он погрозил мне пальцем. — Хотя бы за мелкое хулиганство. Она издевается над милицией. Уверен, она делает это специально!
«Она», то есть я, поняла, что можно опустить руки, и, разгневанная, поднялась в полный рост. Я уже открыла рот, чтобы накинуться на капитана и высказать ему все, что я думаю о его намерении арестовать меня за хулиганство, как вдруг другая, более заманчивая мысль пришла мне в голову Надо сделать так, чтобы он почувствовал себя виноватым. На мужчин это так действует!
