Охотничий билет без права охоты - Мария Мусина

– Нужно незамедлительно вызвать полицию, – прошептал Олег.

– Нет, – твердо сказал Василий.

– Полиция – это то, что нам сейчас необходимо, – упрямился Олег.

– Нет! – повторил Василий.

– Олег, – встряла я, – ты, наверное, сочтешь меня юридически неграмотной. И, может быть, даже граждански незрелой! Но полицию мы вызовем только после того, как оттащим этих, – я кивнула в сторону бездыханных тел, – господ ближе к лифту. В конце концов, ведь необязательно же с ними должны были зверски расправиться именно в моей квартире.

Может быть, конечно, Олег был и хорошим ювелиром, но соображал он крайне медленно. Так неспешно, что мне пришлось даже поторопить его копотливую мысль:

– Судя по всему, жизнь этих людей была полна опасностей и разнообразных приключений. И совершенной случайностью явилось то, что пристрелили их именно здесь. Так надо ли на этом акцентировать пристальное внимание правоохранительных органов?

– Ольга, ты шутишь? – подал голос Олег.

Мы с Василием участливо посмотрели на него, вероятно, нас посетила одна и та же мысль: иногда нежелательные свидетели и вправду очень мешают.

– Я говорю совершенно серьезно.

– Но это будет сокрытие преступления, – перешел на шепот Олег.

– Что же делать, если так получилось?

– Но ведь когда все выясниться, будет еще хуже!

– Ничего никогда не выяснится. У нас вон в доме Мокрухин живет. На него уже год каждую неделю покушаются. И до сих пор неизвестно, кто!

– А это, – въедливо настаивал на своем Олег, – не покушение. Это – убийство!!!

– Но мы же просто защищались. Мера необходимой обороны, – уточнила я.

– Высшая мера! – похоже, его заклинило.

Я вздохнула:

– Или ты нам помогаешь, или не мешай и очисти помещение.

– От кого? – с испугом спросил Олег.

– Нет ничего хуже, чем неуместные вопросы. – Василий подошел к одному из бездыханных бандитов и попыталась сдвинуть того с места.

– Следов волочения быть не должно. По ним легко определить, откуда тащили трупы, – поддакнула я, – но расчленять трупы мы не будем.

– Вы все же твердо настаиваете на своем плане? – как-то обреченно поинтересовался Олег.

– Надо иметь ангельское терпение, чтобы отвечать на все твои вопросы, – констатировала я.

А Василий вперил в ювелира тяжелый взгляд.

Олег, наконец, сообразил, что у человека, только что пристрелившего двоих, скорее всего с ангельским терпением проблемы. И снова бессмысленно засуетился. Крупными шагами он заходил по квартире, периодически вздымая руки к потолку и что-то бормоча себе под нос.

– Олег, да не волнуйся ты так-то. Мы даже под пытками не выдадим твоего соучастия, – я сочла нужным пообещать это.

– А совесть?! – взвизгнул Олег, – А нравственный закон во мне?!!

– Ему я, конечно, уже ничем помочь не смогу.

– Тогда, если вы берете всю моральную ответственность за происходящее на себя…

– Однозначно, – заверил Василий.

Мужики с трудом выволокли один труп на лестничную клетку и долго обсуждали, где его лучше поместить. Сошлись на том, что надежнее всего у лифта.

Потом мы пристроили тело второго бандита рядом с первым.

Василий кинул критичный взгляд на композицию и сказал:

– Штабелями-то не надо укладывать, так уж ровненько. В этом деле должна быть естественная небрежность.

И он, рукой мастера, придал картине несколько завершающих штришков.

Мы вернулись в квартиру. Буби опять радостно запрыгала вокруг Василия. Возможно, радость воссоединения любящих сердец длилась бы бесконечно, но в замочной скважине заскребся ключ, и Антон удивленно окинул тесно забитую мужчинами нашу прихожую.

– Антон! Представь себе, нашелся хозяин Буби! – воскликнула я.

– Это замечательно, – Антон приветливо пожал руки Василию и Олегу, – а у нас в подъезде опять кого-то убили. На нашей площадке два трупа валяются.

– Безобразие! – сказала я с негодованием. – Преступность достигла невиданных масштабов!

Набрала 02 и назвала свой номер дома и этаж.

– Опять на Мокрухина что ли покушались? – спросила девушка-диспетчер.

– Вы у меня спрашиваете?! – сварливо закричала я.

– И что, ее так и зовут Буби? – удивленно выспрашивал между тем Антон и в восторге хлопал себя по коленке.

– Так и зовут, – лаконично отвечал Василий.

Господи, как же хорошо, когда человек быстро соображает.

– Надо же, – ликовал Антон, – и мы так ее и звали: Буби.

– Видишь, – сказала я Антону, – а ты сомневался. А я говорила: откликается на Буби, значит, такая у нее и кличка. Я всегда права!

– Это дело надо отметить!

– Немножко выпить не помешало бы, – согласилась я.

– Тем более сейчас приедет полиция, – прорезался некстати Олег, – и будет опрашивать всех соседей.

Вся наша компания, сопровождаемая двумя таксами, вывалилась из квартиры, и, минуя площадку перед лифтом, спустилась по черной лестнице вниз.

Джип Василия довольно долго колесил по окрестностям, отыскивая ресторан, куда пускали бы с собаками. Такой, наконец, нашелся. И мы удовлетворенно заняли столик в полупустом зале, заказав обильное угощения для себя и такс. Последние были счастливы. Лично я – тоже!

Олег, выпив пару-другую рюмок водки, вдруг озаботился проблемой познаваемости мира.

– Вот, например, Аристотель, – как всегда невпопад, припомнил ювелир, – считал, что мир можно познать, единственно разложив все явления и предметы в нем на такие конечные элементы, которые «сами через себя». Но как можно тогда познать индивидуума? Ведь разложив его на составляющие, мы изменим саму его сущность?

– Расчлененка, – поморщился Василий, – это всегда перебор. Обойдется и так.

– Ха-ха, – Антон, тоже уже выпивший немного, решил, что этой шутке стоит посмеяться.

Однако Олег и не думал шутить:

– Индивид – это неразложимый далее лик: он есть весь или его нет. И это самое непонятное и неуловимое и в философии Аристотеля, и вообще!

– Почему греки? Почему обязательно греки? – возмутилась я. – Все же они были до нашей эры.

– Бытие неразрывно! – вспылил Олег.

– Каждый умирает в одиночку! – подключился Василий.

– Как это несправедливо! – огорчился Антон.

– Справедливость – это нечто, что проявляется только в открытом для закона пространстве, – процитировала я Монтеня.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду уголовный кодекс, – заметил Василий и опрокинул в себя очередную рюмку.

Расстались мы, как водится, клянясь друг другу в вечной дружбе.

Василий подбросил всех к нашему дому и радостно укатил с Буби на своем джипе. Буби, я буду скучать по тебе! Олега же никак не могли посадить в такси: на переднее сидение он усаживаться не желал, а желал ехать исключительно на просторном заднем сидении, однако когда его запихивали в правую дверь, он все время вспоминал что-то недоговоренное из теории индивидуума и вылезал через левую дверь, продолжая свой философский монолог. В конце концов это надоело таксисту, он плюнул и уехал.

У подъезда припарковался роскошно-белый нескончаемо-продолжительный «Линкольн», из которого появился шофер Вова и галантно открыл пассажирскую дверь. Затем красиво