Ирина Хрусталева - Не родись пугливой
– Этот ангел с пистолетом была ваша мать, как вы теперь уже знаете, – улыбнулся Владимир. – Если бы не она, все могло бы закончиться трагически.
– Ага, а я-то как испугалась в этом туалете, – засмеялась Катя. – В дверь рвусь, а она закрыта. Слышу какой-то шум, а сделать ничего не могу.
– К счастью, я вовремя подоспел, и мне удалось скрутить преступника, пока Виктория держала его под прицелом. Как говорится, хорошо то, что хорошо кончается.
– А Седельникова арестовали? – поинтересовалась Кира.
– Естественно, – пожал плечами детектив. – Прямо в аэропорту, чуть ли не у трапа самолета.
– А Наталью?
– А вот с Натальей дела обстоят не так гладко, как хотелось бы. Она сейчас в Швейцарии и, похоже, приезжать оттуда не собирается. Нужны неопровержимые доказательства того, что она действительно зачинщик всей этой истории. Пока, кроме слов всех участников, прямых доказательств тому нет, – развел руками Владимир. – Но я думаю, что наши друзья постараются их добыть.
– Тоже детективы? – засмеялась Катя.
– Нет, официальная полиция. У меня там тоже есть друг, капитан. Думаю, что все будет нормально, он как бульдог: если вцепится, то уже не отпустит.
– И чего людям неймется? – вздохнула Екатерина. – Взять хотя бы этих американцев. Имеют солидную компанию, денег мешок, куда еще-то? Зачем им нужно разорять еще и другие компании, неужели своих денег мало?
– Чем их больше, тем больше хочется, – заметил Владимир. – Денег никогда много не бывает. А еще азарт играет огромную роль.
– А людей-то зачем убивать?
– Где большие деньги, там большие тайны, – точь-в-точь повторил Владимир слова Екатерины, которые она однажды сказала Кире. – И эти тайны, к сожалению, почему-то всегда сопровождаются чьей-то смертью. Свидетелей, конкурентов, соперников и просто людей, которые мешают.
– Люди гибнут за металл, – усмехнулась Екатерина.
– Так было, есть и, думаю, будет, – развел руками детектив. – Возьмите любую криминальную историю, и вы всегда найдете там причину преступления. И эта причина, как правило, тот самый презренный металл или что-то материальное. Дача, квартира, машина, драгоценности и так далее. И когда кто-то мешает взять это материальное… Так и совершаются преступления.
– Я – именно тот человек, который мешал «Ведис-Ист» скушать «Холдинг-Грандес», – вздохнула Кира. – Отработала всего месяц, а столько всего произошло, что даже и не верится сейчас, что именно со мной. Бывает же такое в жизни!
– Кстати, ты собираешься возвращаться в компанию? – спросила подругу Катя. – По-моему, ты засиделась дома.
– Не знаю пока, – пожала Кира плечами. – И потом, меня туда никто не приглашал.
– Вас оттуда никто и не увольнял, – заметил Владимир.
– Поживем – увидим, мне не хочется сейчас об этом говорить, – нехотя ответила девушка.
– Я думаю, что нам с Кирой стоит уехать сейчас ко мне, в Америку, ей нужно отдохнуть, развеяться, забыть все, что случилось, – проговорила Виктория.
– К этому я пока тоже не готова. Мне кажется, что будет намного лучше, если ты пока побудешь здесь, со мной, – тихо произнесла Кира и посмотрела на мать долгим внимательным взглядом.
– Я с удовольствием останусь, если ты позволишь, – с готовностью ответила та.
Эпилог
Кира вышла из ванной комнаты. Она только что помылась, высушила феном волосы и шла на кухню, чтобы выпить стакан чая. В дверь позвонили, и девушка с удивлением бросила взгляд на часы.
– Вроде я никого не жду, – пробормотала она и направилась к двери. Она заглянула в «глазок» и испуганно отпрянула: – О господи, этого мне только не хватало! – прошептала Кира и бросила взгляд на свой легкомысленный халатик. Снова раздался звонок, и она, махнув рукой, открыла. На пороге стоял Ганшин и неуверенно улыбался.
– Добрый вечер, Кира Эдуардовна, – проговорил он. – Извините, что так поздно. Я могу войти?
– Да, конечно, проходите, – сдержанно ответила девушка и отошла от двери, освобождая проход. – Ой, извините, добрый вечер, Илья Борисович, – спохватилась она.
Мужчина прошел следом за хозяйкой в комнату и неуверенно остановился у порога.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласила его Кира, показывая на кресло. – Хотите чаю? Я только что собиралась его заварить. Или, может быть, кофе?
– Нет, нет, спасибо, – отказался Илья. – Я буквально на десять минут.
– Что-то случилось?
– Нет, ничего не случилось. Я зашел, чтобы попросить у вас прощения, Кира Эдуардовна, – торопливо проговорил мужчина.
– Прощения? – удивленно вскинула брови Кира. – Но за что?
– За все, что случилось, в этом есть и моя вина. Мне нужно было прислушаться к вашим словам еще там, в Нью-Йорке, а я… Извините меня еще раз.
– Хорошо, Илья Борисович, извинения приняты.
– И еще мне бы хотелось у вас спросить, – продолжил Илья. – Вы когда выйдете на работу?
– А вы хотите, чтобы я продолжала у вас работать?
– Хотел бы.
– А вас не смущает, что я обманывала вас, ведь вы такой принципиальный? – прищурилась девушка.
– Это вы про ваш маскарад говорите? – тоже прищурился Ганшин.
– Ну… в общем-то, да.
– Так я с самого начала об этом знал, – хохотнул президент.
– Как это – знали?! – удивилась Кира.
– Прежде чем пригласить человека на собеседование, я имею привычку просматривать кассету с записью его тестирования. А вы, уважаемая Кира Эдуардовна, имели неосторожность прийти на тест в своем, так сказать, натуральном виде, – развел руками Ганшин. – Поэтому, когда вы вошли через два дня в мой кабинет в своем нелепом наряде и в этих очках, мне стоило большого труда не расхохотаться, – засмеялся он.
– Господи! – ахнула Кира. – Я снова чувствую себя полной идиоткой. А почему же вы ничего мне не говорили?
– Мне было весьма интересно, чем же это все закончится, – откровенно признался Илья.
– Вы поэтому всегда так злились на меня?
– Нет, напротив, я совсем не злился. Я понял, что вы не просто так пошли на эти меры, и, поразмыслив, пришел к выводу: просто вы порядочная девушка.
– А почему же вы тогда так грубо со мной обращались? – встала в позу Кира. – Думаете, мне приятно было все это терпеть?
– Моя грубость была вынужденной, – развел руками Илья. – Лишь один раз я разозлился на вас по-настоящему.
– Это в тот день, когда был совет директоров? – догадалась Кира.
– Именно, – подтвердил Ганшин. – А в остальном…Каждый раз, когда я видел вас, мне хотелось рассмеяться. И вот, чтобы этого не произошло, я напускал на себя строгость, а порой действительно и грубость.
– Не понимаю, – нахмурилась девушка. – Как в детском саду, право слово! Я уж и не знала, что мне думать, как вести себя. Я даже решила, что вы на мне просто зло срываете за свое неудавшееся супружество. Ой, простите, кажется, я снова что-то не то сказала, – извинилась она, зажав рот рукой.
– Здесь вы совсем не правы, – ответил Илья, сделав вид, что не заметил оплошности девушки. – И про детский сад вы сейчас верно заметили. Просто вы мне очень нравитесь, поэтому и вел себя, как мальчишка, – откровенно признался он совершенно спокойным голосом.
– Как это – нравитесь? – не поняла Кира. – Вы хотите сказать, что…
– Именно, – кивнул головой мужчина. – Вы мне нравитесь не просто как работник, а как женщина.
– Очуметь! – брякнула Кира и плюхнулась на диван. «Неужели моя Катерина оказалась права? – уже про себя подумала она. – Детский сад, это точно!»
– И еще я хотел передать привет от Кирилла, он часто вспоминает вас и спрашивает, когда вы приедете к нему снова, – с улыбкой проговорил Ганшин.
– Спасибо большое, ему тоже передавайте от меня привет, огромный! Он славный мальчуган, просто супер, – улыбнулась Кира.
– А хотите, мы с вами прямо сейчас поедем к нам в гости? Кирилл будет очень рад. Сами ему и вручите свои приветы.
– На ночь глядя? – опешила Кира.
– А что здесь такого? Ведь вы уже ночевали в моем доме, – очень просто, как о чем-то само собой разумеющемся, проговорил Илья, с улыбкой наблюдая за реакцией девушки. Кира уже было открыла рот, чтобы отказаться, но потом, сама не ведая почему, вдруг весело сказала:
– А почему бы и нет? Только вы не боитесь, что, когда завтра утром мы приедем на работу вместе, это навредит вашей репутации? – с сарказмом поинтересовалась она, напомнив ему этим вопросом свой первый рабочий день.
– Мне кажется, что моей репутации давно следует пострадать, – засмеялся Илья. – А то, чего доброго, подумают, что я женоненавистник. И еще, – вспомнив о чем-то забавном, весело проговорил он. – Я постараюсь вести себя так, что вам больше не захочется называть меня… Барбосовичем!
