Дарья Донцова - Фиговый листочек от кутюр
От злости у меня пропал дар речи. Фиговый листочек от кутюр! Ну, Костин, погоди, еще найду способ отомстить.
Эпилог
Рада получила все деньги Глеба Лукича. Она взяла Тину, Чарли и уехала из Алябьева. Куда, не знаю. Вдова Ларионова, хоть и обнимала меня на прощание, приговаривая: «Господи, ты теперь мой лучший друг!» – нового адреса не оставила.
Конечно, можно ее найти, но, честно говоря, мне не хочется этого делать. Да и Раде лучше не иметь перед глазами постоянное напоминание о том, что она, пусть не нарочно, убила мужа. Я даже не в курсе, помирилась ли Рада с матерью.
Наш новый дом был готов в конце сентября. Роман Миловидов передал мне все бумаги, подтверждающие собственность, и ключи. Комнаты обставлял наемный дизайнер, поэтому мы слегка прибалдели, увидев повсюду кожу, бронзу и позолоту. Но, наверное, привыкнем. Хотя наш прежний дом, заставленный разномастной мебелью, скрипучими кроватями и шкафами, у которых не закрывались дверцы, нравился нам больше.
Карина пока ждет суда в следственном изоляторе, и Галине Михайловне теперь придется не на словах доказывать свою любовь к ней. Одно дело, лежа в роскошной гостиной на мягком диване, сюсюкать: «Доченька, дай я тебя поцелую. Ах, Зина, милейшая, подайте кофе…» Другое – стоять с сумкой, набитой харчами, в длинной очереди к окошку, где принимают передачи для подследственных. А ведь потом еще будет зона, косые взгляды соседей, перешептывание за спиной… Нелегко придется Галине Михайловне, как морально, так и материально, содержание заключенного дорогое удовольствие. Я не знаю, сумеет ли она, избалованная, капризная, эгоистичная, достойно выдержать посланное испытание.
Ждут суда и Макс с Павлом. Куда подевалась Роза Константиновна, мне неизвестно.
Где-то в Москве затерялась и влюбленная в Астера Стася. Думаю, Роберт не захотел вновь жениться на ней, бедной, лишенной богатого «дедушки», и подыскивает себе даму, способную проспонсировать создание нового, более мощного «усилителя психической энергии». Володя Костин сначала хотел возбудить против парочки дело о мошенничестве, но я уговорила его этого не делать. Глеб Лукич мертв, Стася уехала, никаких денег она у родственников Ларионова не вымогала, убежала, унося с собой подарки «дедушки», пусть живет как знает. Ей придется теперь существовать под чужим именем. В моей душе жили смешанные чувства: жалость, гадливость, негодование…
– Может, ты и права, – вздохнул Володя, – их жизнь накажет, в конце концов, в убийствах они не замешаны, некогда с ними возиться, других дел полно.
Кстати, о спонсорах. Ольга появилась на экране в качестве ведущей другого шоу. Вот у кого все в порядке, так это у нее. Передача мигом взлетела на первое место в рейтинге, и рекламодатели бросились, сталкиваясь лбами, со своими предложениями.
Дом Ларионова в Алябьеве стоит запертым, его, очевидно, продадут. Ничего не известно мне и о судьбе Эми. Честно говоря, не хочу расспрашивать о собаке. Сами знаете, как я люблю животных, но очень боюсь, что мне предложат взять ее к себе. С одной стороны, Эми очаровательна, умна и совершенно не виновата, что люди проделывали с ней такие вещи. С другой – лучше держаться от нее подальше.
Наша жизнь течет по-прежнему. Вернулись из командировок Катя, Сережа и Юлечка, мы въехали в отремонтированную квартиру. Лето закончилось, настала осень, дети пошли в школу, зарядили дожди, иногда по утрам чувствуется дыхание зимы.
С Ваней в кафе мы выбрались только в начале октября, раньше никак не получилось – то он занят, то у меня проблемы со свободным временем… Но наконец-то оказались в очень милом, но излишне шумном местечке под названием «Мокко».
Сев за столик, Ваня спросил:
– Мясо или рыбу?
Минут десять мы обсуждали меню, потом принялись болтать, затем кавалер сказал:
– Пойду помою руки, – и убежал.
Я осталась в гордом одиночестве и стала разглядывать присутствующих. В «Мокко» было полно народа, столики стояли тесно, под потолком клубился дым от сигарет, гремела музыка. Потом диджей, очевидно, начал менять пластинки, и во внезапно наступившей тишине я услыхала злобный шепот:
– Мразь, убить тебя мало, дрянь, ненавижу, чтоб ты сдох, вот тебе!
Раздался легкий щелчок, такой звук издает пистолет с глушителем, затем скрежет. Я мигом обернулась. Мужчина за соседним столиком лежал лицом в тарелке, из-под его головы медленно, словно нехотя, вытекала бордово-красная лужа, а к выходу торопилась довольно крупная блондинка с ярко-синей сумкой в руках. Перекрывая вновь заигравшую музыку, я заорала:
– Эй, стой! Держите ее, это убийца! Скорей, скорей!
Поднялся переполох. Секьюрити, стоявшие у двери, схватили блондинку. Та принялась визжать и лягаться. Музыка стихла, народ кинулся посмотреть, что стряслось.
– Вызовите милицию, – надрывалась я, – и «Скорую помощь», срочно, быстрей!
Официанты метались по залу, боясь, что часть посетителей воспользуется переполохом и ускользнет не расплатившись, блондинка верещала, словно кошка, чей хвост попал между косяком и створкой:
– Уроды, козлы долбаные, отпустите, кретины!
Тут появился Ванька, сразу оценил ситуацию, вытащил удостоверение и гаркнул:
– А ну тихо, милиция приехала!
Воцарилась тишина. Даже блондинка перестала исходить визгом, а начала молча молотить секьюрити каблуком по лодыжкам.
– Чего случилось? – сурово спросил Ваня. – Почему ты орешь, как потерпевшая?
Я ткнула пальцем в столик.
– Она его убила, сама слышала…
– Дура, кретинка, идиотка! – ожила блондинка.
– Молчать! – рявкнул Ваня.
И вдруг произошло неожиданное. «Труп» поднял голову, громко икнул и вновь упал носом на столешницу.
– Да он жив, – донеслось из толпы.
– Ясное дело, – заорала блондинка, – что ему сделается, кретину! Позвал в кафе, уже нажратый был, потом добавил и совсем окосел, сволочь, я ему пощечину залепила, он в тарелку и свалился!
– А кровь? – пролепетала я.
Секьюрити, поняв, что ничего не случилось, отпустили блондинку.
– Он небось бутылку с красным вином сшиб, – пояснил один из охранников, – а вы всех перебаламутили: «Убили, убили!»
Блондинка испустила из груди такой звук, который издает на взлете реактивный самолет, схватила с одного из столиков пивную кружу и запулила в меня. Толстенная емкость попала мне в лоб, заехав ручкой в глаз. Через полчаса все успокоились. Пьяного унесли, блондинка отправилась в туалет наводить красоту. Ванька вздохнул:
– Слышь, Лампудель, ты сегодня ночью не заснешь!
– С чего бы?
– А под глазом такой фонарь растет, светло будет. Кстати, голова не болит? Все-таки кружка тяжелая.
– Не поверишь, совсем ничего не чувствую.
Ванька захихикал:
– Кажется, Вовка прав, у тебя и впрямь черепушка из бронебойной стали, ничего ее не берет – ни огнетушитель, ни пивная кружка. У тебя папа не железный дровосек был?
Не обращая внимания на его шуточки, я спокойно ела на удивление вкусную рыбу. Ну ошиблась, с кем не бывает. А Ваня может глумиться сколько угодно, я сейчас как раз занимаюсь очень запутанным делом, никто его не сумеет размотать, кроме меня. Так что пусть Ваня хихикает, там посмотрим. Недаром ведь говорят, что хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Примечания
1
Backfisch – подросток (нем.).
2
История знакомства Кати и Лампы описана в романе «Маникюр для покойника», о появлении Лизы рассказывается в детективе «Гадюка в сиропе». Книги выпущены издательством «ЭКСМО-Пресс» в серии «Иронический детектив».
3
История, о которой сейчас говорит Лампа, рассказана в книге «Канкан на поминках», издательство «ЭКСМО-Пресс».
4
Аид – в дневнегреческой мифологии царство мертвых.
