Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева
– Павлик, это я… Нет, все хорошо, а я вот по какому вопросу звоню. Не суетитесь, полный залог за Феликса внесу я… Знаю, полтора миллиона. Тебя что-то не устраивает?.. Отлично. Как это делается, когда подъехать и куда?..
Павел положил смартфон на рабочий…
…стол, поднял глаза на ребят, после чего загадочно улыбнулся:
– Кто-то завтра будет скрипеть зубами… хотелось бы мне посмотреть на это инкогнито. Короче, ребята… Тамара внесет залог полтора миллиона!
– А-а-а! – заорали Женя и Вениамин, вскочив со стула.
Парни прыгали как дети, Павел улыбался, а почему не порадоваться? У него одна гора с плеч свалилась… И в этот удачный, счастливый миг торжества раздался нежеланный голос:
– Чему вы тут радуетесь? Что за скачки?
Парни замерли и медленно повернулись к выходу, в дверях стояла нелюбимая ими женщина. Ребята чинно прошли к своим стульям и уселись, снова повернулись к Ольге, главное – все проделывали синхронные действия, не сговариваясь. В то же время Павел мгновенно надел маску бесстрастности, тогда как Ольга взяла стул у стены и принесла его к столу Терехова, поставила его между Вениамином и Женей, усаживаясь, бросила им шпильку:
– Мальчики, вам следовало в цирке работать.
Женя не остался в долгу, но фразу адресовал в никуда:
– Ложка дегтя непременно ищет свою бочку меда.
– Не поняла, ты о чем?
– Я гипотетически, просто мысли вслух.
– Ты это называешь мыслями? – кольнула его она, копаясь в сумке из крокодиловой кожи. – Банальность.
– В поэзию все пойдет, я тут стишки пописываю.
– Деготь ты называешь стихами?
– Безусловно, – совсем не смутился Женя. – Стиль Ломоносова, он любил эдак врезать простым крестьянским словом. Вы, сударыня, знакомы с Ломоносовым?
– Сорин, никогда не пойму, то ли прикалываешься, то ли…
– Стоп, господа, у нас времени мизер, – взял начальственный тон Терехов. – Ольга, ты пришла с отчетом, преступление раскрыла?
Она положила на стол папку, сверху свою ладонь:
– Это висяк. И ты об этом прекрасно знаешь. Такие дела не раскрываются, потому их тысячи зависают. Свидетелей нет, улик нет, только пострадавшие, которые могли солгать, что их избили и ограбили. Сами подрались, но придумали историю с ограблением. Эти дела сразу ставят на полку умные люди.
– Так тебе пора подыскать умных, у нас только дураки.
– Пока сойдешь и ты со своей командой…
– В таком случае бери назад. – И подвинул Павел папку к ней, упредив: – Но я не хочу слушать возражений про висяки. Запомни, я работаю три с половиной года, висяков у меня не было. Есть затяжные дела, только на полку я их никогда не ставлю. Могу кинуть бесплатно подсказку: поищи подобные случаи в городе, опроси пострадавших и, если есть, свидетелей, похожие внеси в дело – это серийность. Короче, соответствуй команде дураков, забирай и иди работать.
Странное дело, когда Ольга охмуряла его, была сама сладость-радость, а когда поняла, что ей не светит осчастливить его холостяцкую жизнь, приняла стойку кобры перед броском. Ее настырность просто поражает, она отключает все центры человеческих реакций, ее невозможно обидеть, оскорбить, уличить… Нет, не так. Каждая шпилька в ее адрес доставляет мазохистское удовлетворение, настроение Коноплевой повышается, иногда она даже права качает, примерно как сейчас:
– Но я хочу участвовать в текущем деле. Оно будет громким, мне хочется приложить свои силы, я требую включить меня в следственную группу.
– Вот, – Павел ткнул пальцем в папку, – прилагай сюда свои силы. А сейчас извини, мы потратили на пустяк много времени.
Она засопела, значит, разозлилась, все-таки не чужды ей эмоции простых людей, засунула папку в сумку и встала, стреляя в Терехова молниями из глаз. Кое-кто считает Павла черствым, но он человек добрый, внезапно пожалел ее, решил скрасить резкость:
– Оля, у тебя очень хорошая сумка.
– Крокодил, – бросила она ему недружелюбно. – Натуральный.
– Стоит как автомобиль?
– Смотря какой. Не думала, что ты разбираешься в женских сумках.
– Меня радует, что мой рейтинг у тебя немного повысился.
Ольга что-то хотела еще сказать, да не подобрала колкости из богатых запасов, повернулась и ушла, явно гневаясь. Наступила пауза. Женя выпятил нижнюю губу и, будто его только что осенило, насексотил, полагая, что непосредственный начальник не понял:
– Пал Игоревич, а Марихуана Горгоновна назвала вас крокодилом. Натуральным.
– Так не пластиковым же, – улыбнулся в ответ Павел. – Ну-с, ребята, вчера мы ловили Тиму, давайте-ка быстро пройдемся по всем позициям, правда, без Антона, он в работе. Напоминаю, нам еще за Феликсом ехать, мы обязаны сопроводить его до самой квартиры, типа убедиться, что он не сбежал по дороге.
– У нас теперь новый статус – эскортники? – блеснул остроумием Женя и придвинулся ближе к столу.
– С чего начнем? – Веня последовал его примеру. – Я бы начал с замысла преступника. М?
– Преступника? – задумался Павел. – Ты молодец, угадал мои мысли. Но сначала возьмем на заметку вот что. После Женькиного опроса приятельницы Веры мне кажется, что преступников было… по меньшей мере двое. Что ж, давай начинай, Жека, глаголом жечь.
Тот собрался с мыслями и со всей ответственностью начал:
– Уже ясно, что готовились к преступлению долго, минимум полгода, если не считать самого замысла.
– Совершенно верно, – согласился Павел. – Наверняка процесс самого замысла до воплощения длился вдвое-трое дольше, ведь если цель обозначена…
– А цель вы и Феликс, – вставил Женя.
– …то следовало выяснить про нас все.
– Значит, была установлена слежка, – сделал вывод Веня.
Дальше снова продолжил Сорин:
– Про вас, Пал Игоревич, что могли узнать? Практически ничего. Вы не столь уж давно переехали в наш город, друзей у вас нет, бываете только дома и на работе. Уж простите, но так как в некоторой степени вы тоже жертва, я позволю себе заметить: с Тамарой у вас было охлаждение, поэтому на прицел ее не взяли…
– Сорняк, где ты всего этого поднабрался? – заворчал Вениамин. – Нельзя ли покороче изъясняться и поменьше рулад выдавать?
– Я книжки читаю, Веник, работаю над повышением интеллекта, – парировал Женя. – А у Феликса здесь привязанности еще с детского сада, вот и взяли в обработку его, то есть нашего Фила поймали на его друзей, которых он навещал. Друзей у него достаточно, но выбрали почему-то Елагиных, я не знаю – почему.
– Они жили в частном доме, – нашлось объяснение у Павла. – Это идеальное место, там камер видеонаблюдения нет, прохожих поздно вечером нет, соседи поздней осенью носа на улицу не высовывают. И семейная пара идеальная – ровесники Феликса…
Внезапно Павел задумался, на ум пришла чудовищная мысль, словно молния пронзила мозг, так что и озвучивать ее не было желания. Он решил хорошенько обдумать эту молнию, которая вдруг рассеклась на отдельные ветки. Да, когда приедет домой, нужно сопоставить факты и
