Орхидеи еще не зацвели - Евгения Чуприна
В аду, как всем известно, деревьев нет, там для них неподходящий климат. Поэтому, если ты — адская тварь, то у тебя нет никакой возможности практиковаться в древолазанье. Хочешь лазать по деревьям — ступай в рай, там их навалом, и высокие, а коль скоро в рай тебя грехи не пускают, и с такой огнедышащей пастью ты никогда не пройдешь тамошний фейс-контроль, поскольку св. Петр на входе достаточно строг в таких вопросах, то все, что тебе остается — бессильно щелкать зубами внизу, мечтая об ангельских крыльях. Баскервильской собаке сии крылья, за грехи ее, а также из эстетических соображений, были не дадены, так что ее ужасность, как ни была она баснословна, оставалась как бы в потенциале — реализовать ее на практике возможности не представлялось. Бедное животное приплясывало, становилось на задние лапы, а когтями передних активно скребло ствол, словно пытаясь насквозь его процарапать, и при этом скулило так жалобно, что я подумал: «Как неправа была моя будущая теща, заявляя, что этот пес ест примерно раз в поколение!»
Но вдруг откуда-то из совершенно неожиданного места, то есть из гущи деревьев, донесся ужасный лай, а потом не менее ужасный вой. Надо было видеть взгляд собаки Баскервилей, когда она поняла, что на болотах еще кто-то воет, кроме нее. В этом взгляде было все: и крайнее изумление, и гнев, и ревнивое чувство, и зарождающееся обожание. «Сука!» — подумал я. «Точно сука!» — подумал Генри. «Гинефоша!» — подумала Лора.
Тут из чащи выбежал и сам упомянутый Гинефоша. С точки зрения собаки Баскервилей, он, наверно, был прекрасен — здоровенный, веселый молодой кобель вороной масти, чей клык разит, как смерть, а хвост хлещет, как плеть. Особенное впечатление на адскую тварь произвела, должно быть, лампочка во рту — женский пол всегда восприимчив к таким мелочам. Но, конечно, сыграл свою роль и мерцающий ошейник, изготовленный Хьюго из чего-то вроде электрической гирлянды — когда твои друзья работают на «Анэнербе», то все у тебя в доме устроено по последнему слову техники. Словом, в ее пасти погасло адское пламя, а в глазах зажглось пламя любви. Она предоставила Генри и Бэрил их собственной участи и ринулась к тому, кто уже успел похитить ее сердце. Похититель, при виде нее, улыбнулся, припал на передние лапы и, воздев копчик вверх, заработал хвостом во всю мощь — казалось, вот-вот взлетит кверху задом. Он хотел произвести наилучшее впечатление на даму, потому что и его сердце не осталось глухо к прелестям собаки Баскервилей. Хотя я бы на его месте не крутил попой, а обделался от страха. Впрочем, чужие пристрастия всегда были для меня загадкой; если подумать, то большинство моих друзей женаты на таких особах, что собака Баскервилей кажется на их фоне божьей пташкой. Вот взять хотя бы Лору…
Между тем, гигантские псы приступили к следующему этапу отношений — Гинефорт увлеченно, с видом знатока, распознавшего тонкий букет, нюхал собаку Баскервилей под ее крысиным хвостом, а она кокетливо перебегала с места на место, однако медленно. Видно, у нее уже был опыт, а может, сказались лета. Все они в молодости убегают быстро, но рано или поздно понимают, что такое поведение бессмысленно. Наконец, синхронно взлаяв, животные умчались вдаль, и только меж деревьями, порой, посверкивали прыгающие друг по другу огоньки.
Генри и Бэрил опасливо слезли с дерева. Первым слез Генри, и красавица буквально упала ему на руки. Кстати, вот еще одна серьезная конкурентка собаке Баскервилей. Если адская тварь относится к своей ужасности так же ревниво, как среднестатистическая театральная примадонна к своей красоте, что было бы весьма естественно, то вот объект для подпиливания шпилек и подбрасывания в косметичку флакончика со шмелем.
— Я бы хотела посмотреть, как там Уил, — сказала она, едва ступив на землю. — Он должен был вывести дисколет из ангара, но без присмотра мог снова приняться за фокусы.
— Ничего себе фокусы, — пробурчал Генри. — Не связывайся с ним, мой тебе совет.
На этих словах ближайшие кусты раздвинулись, и оттуда высунулась морда черной лошади, ее глаза блеснули красным в лунном свете, зубы обнажились, точно клавиши вдруг распахнутого рояля. У меня сердце в пятки ушло. Вот так всегда, только что бестрепетно наблюдал игрища зверской собаки, огромной и черта черней самого и пламя клубится из пасти ее, а тут испугался какой-то кобылы. Я напряженно размышлял об этом, так что как и откуда вышел Хьюго, не заметил. Просто он в какой-то момент нарисовался возле Лоры, его рука обвила ее талию, и я еще подумал, глядя на них, что на каждый цветочек есть свой мотылечек. Казалось, тот несчастный, что, связав себя брачным обетом, окажется в челюстях Лоры, пока смерть не разомкнет их, неизбежно будет достоин жалости. Но этот Лайонс, широко известный в криминальном мире как Хью Уолтер Йорк, ее даже хуже. Любой независимый наблюдатель признает, что он обошел свою женушку, уж как минимум, на полкорпуса. Однако и тут я не успел как следует подивиться Хьюго, потому что в голубом, плывущем и сияющем воздухе показалось НЛО. Оно приближалось. Это была, можно сказать, типичная летающая тарелка.
— Ну вот, только инопланетян и не хватало, — сказал Хьюго. Он был чертовски прав!
Тарелка между тем зависла в ста метрах от нас. Ее брюхо исторгло столб синего света. Она стала садиться.
— Молодец, Уил, — обрадовалась Бэрил, — видишь, Генри он держится, он старается!
— Это твой дисколет? — спросил Генри, игнорируя тему старающихся оборотней.
— Да. Сейчас Уил посадит аппарат, я приглашаю всех войти внутрь.
— Может, не стоит? — усомнился я. Почему-то именно этой ночью у меня не было желания изучать дисколеты. Меня мог укусить вервольф, могла загрызть адская тварь, и в этом как-то теряется даже, что я обручился с замужней барменшей и познакомился с будущей тещей. Так что, столько раз сегодня избежавшего съедения, меня и сама перспектива оказаться на тарелке утомляла, а уж летать на ней — увольте.
— Вы, конечно, можете добраться домой в Лориной машине, но…
— Больше ни слова, Бэрил, я согласен!
Ну и что, что тарелка, ну и что, что за рулем ее вервольф, а принадлежит она ведьме, хоть и безусой, но сотрудничающей с Гитлером. Зато это не ревущий автомобиль, который мчится в ночи по угрюмым болотам, и ведет его
