Дарья Донцова - Император деревни Гадюкино
– Я купил пластинку во дворе ломбарда у незнакомого мужика. Хотел заказать себе и жене обручальные кольца.
Ювелир пел похожую песню:
– Золотом я не занимаюсь, делаю украшения из серебра. Константина не знаю, он хотел колечки заказать. Мы с ним никаких деталей не обговаривали, я и предположить не мог, что речь пойдет о золоте. Думал, парень чайную ложку на переплавку принес.
Арестованные держались стойко, свои версии не изменили. Костя волновался за Нину. Как поведет себя жена? Выполнит ли приказ мужа? Предусмотрительный Пронь четко проинструктировал супругу на случай задержания:
– Ты ничего не знаешь. Муж учится в институте и подрабатывает дворником. Все.
Нина дословно выполнила приказ супруга. В квартире сделали обыск, но ничего не обнаружили. Константину навесили не особенно большой срок, и он уехал в колонию, Нина осталась одна.
В советские годы любые операции с золотом считались тяжким преступлением, наказывались все, кто торговал драгметаллом, изготавливал из него украшения или покупал изделия на черном рынке. Лишь дантистам, делавшим модные тогда золотые коронки, разрешалось работать со специальными пластинами. Но несмотря на перспективу сесть на много лет или вообще потерять жизнь, все равно находились люди, которые привозили из шахт самородки или химичили на золотоплавильном предприятии. Хоть Костя и показался обычным дураком, захотевшим порадовать верную жену, на всякий случай сотрудники КГБ решили приглядывать за Ниной. Кое-кто из родственников преступников, изображая на допросах полнейшую непричастность к делу, после вынесения приговора расслаблялся и вынимал заначку, старательно спрятанную уголовником.
Но Нина Пронь такой ошибки не совершила. Она жила бедно, устроилась посудомойкой в ресторан, мыла там не только тарелки, но и полы, получала маленькую зарплату, регулярно привозила Косте посылки и каждый день писала ему письма. Надо полагать, жизнь молодой женщины была не очень радостной, но потом ей вдруг повезло.
Глава 33
В ресторане, где работала Нина, народ развлекала певичка с экзотическим псевдонимом Кармен. Девица была не обделена талантом, она вполне пристойно исполняла псевдоцыганские напевы, но, к сожалению, любила выпить. Если любовник, аккомпанирующий ей на гитаре, отворачивался, солистка не упускала момента и опустошала графинчик. Иногда она завершала концерт, еле-еле держась за стойку микрофона. Рано или поздно должен был случиться скандал, и он произошел, как водится, в самый неподходящий момент, Восьмого марта, когда ресторан был набит людьми, желавшими повеселиться на полную катушку.
Обнаружив Кармен в лохмотья пьяной на полу в раздевалке, директор чуть не зарыдал от злости. Найти новую певицу за четверть часа было невозможно, в зале полно «своих», в советские годы попасть в ресторан, да еще в праздник, не имея знакомых, было практически невозможно, за столиками сидели нужные товарищи, испортить им веселье чревато последствиями. Отсутствие «цыганки» могло рассердить дантиста, мясника, парочку актеров, писателя, композитора, толпу фарцовщиков, заведующих гастрономом и универмагом. И где потом директору ресторана, членам его семьи и друзьям лечить зубы, покупать продукты и одежду? Где взять билеты в театр и на концерты, как попасть в строго закрытую для простых смертных «Лавку писателей» на Кузнецком Мосту, чтобы приобрести дефицитные книги?
Положение казалось катастрофическим, и тут к разгневанному хозяину подошла Нина.
– Если мне заплатите, я могу спеть, – предложила она, – у меня хороший голос и слух, а репертуар Кармен я знаю наизусть.
– Ладно, – согласился директор, – все равно уже хуже не будет.
Выступление прошло под овации. Кармен была с позором изгнана вон, Нину перевели из поломоек в артистки. Около года она пела по кабакам, потом начала давать концерты в Домах культуры, но и от ресторанной карьеры певица не отказалась, Пронь были нужны деньги, она хотела привозить любимому мужу хорошие передачи.
Я оторвалась от текста и с удивлением спросила у Макса:
– Откуда столь подробные сведения? Навряд ли Костя рассказал правду о своей жизни следователю!
Максим взял со стола чистый лист бумаги и стал его складывать гармошкой.
– Слышала когда-нибудь о «трубачах» или, как их еще называют, подсадных утках?
– Конечно, – кивнула я, – это либо один из заключенных, либо сотрудник правоохранительных органов, который подсаживается в камеру в качестве осведомителя.
– Точно, – согласился Максим, – хоть большинство осужденных и знает про принцип «никому не доверяй, ничего ни у кого не проси, ничего не бойся», но человеку свойственно порой падать духом, он хочет излить кому-то душу, завести друга. А Костя и вовсе попал в нестандартную ситуацию.
Очутившись в исправительной колонии, он вошел в барак и был встречен возгласами:
– Эй, пацаны, поглядите, кто пришел!
Удивленный странной реакцией, Константин спросил:
– Чего орете?
– Петь, вылезай, – сказал старший отряда.
В проходе замаячила фигура, незнакомый мужчина подошел к Косте и сказал:
– Ну, привет! Пока ты в карантине сидел, по зоне слух пошел: к Малышеву братан прикатил. Че, не узнаешь?
Костя вгляделся в лицо осужденного и попятился. Стало понятно: перед ним его двойник.
В отличие от Константина, осужденного по «лоховской» статье, Петр Малышев был в авторитете. Он был вором, с малолетства лазил по квартирам и срок мотал не за мошенничество или желание сделать для жены колечко, а за кражу. Очень хитрый, артистичный, с хорошо подвешенным языком, Малышев легко стал на зоне лидером. А еще он чрезвычайно нравился женщинам, коих в местах заключения служило много. В столовой повариха наливала Петеньке суп погуще, местная врачиха всегда выдавала ему освобождение от работы, а тетки, принимавшие передачи, смотрели сквозь пальцы на превышение веса продуктов, если им предстояло попасть в руки Малышева.
Петр взял Костю под свою опеку. Парни попытались выяснить, не имеют ли они общих родственников, но затея не удалась. Ни Малышев, ни Пронь не знали своих отцов и имели мам-алкоголичек, которые не рассказывали детям о семейных корнях.
Петр умел не только бойко болтать, но и обладал талантом слушателя, Костя стал считать Малышева братом и постепенно раскрылся перед ним полностью. Вот только Пронь не знал, что Петр стукач, регулярно доносивший на товарищей по заключению.
Малышев освобождался раньше, за пару дней до выхода на свободу он сказал Косте:
– Тебе без меня будет трудно.
– Справлюсь, – оптимистично ответил Пронь.
Петр протянул ему клочок бумаги:
– Запомни номерок, если начнут прессовать, позвони, скажи, что от меня. Телефон есть у доктора.
Воспользоваться телефоном Косте пришлось через пару месяцев после ухода Малышева. Как только Петр покинул колонию, Константина стали пинать и заключенные, и охрана. После очередного избиения Пронь пошел в медкабинет и сказал:
– Малышев велел попросить у вас телефон.
– Звони, – сказала врач, нарушив тем самым все инструкции.
На том конце провода Костю выслушали и произнесли в ответ одно слово:
– Хорошо.
Вечером Константина вызвали на кухню, потребовалось почистить котлы. Заключенный вошел в посудомойню и увидел самого грубого и злобного из сотрудников зоны, замначальника колонии Георгия Варина. Но сейчас Жора не скалил зубы, а вполне мирно улыбался.
– Садись, – сказал он, указывая на табуретку, – Петька думал, что ты недели две выдержишь, я ставил на месяц.
Жора сделал Константину предложение, от которого у того не было шансов отказаться.
Костя будет работать на Варина, сообщать ему информацию, дружить с нужными заключенными, устраивать, если понадобится, драки. В награду Пронь получит авторитет на зоне и шанс выйти на волю раньше.
– Предлагаешь мне ссучиться? – уточнил Костя.
Жора рассмеялся:
– Понабрался выражений. Кто научил? Петька? Да он сам первая сука. Никакой Малышев не вор, он аферист, бабам головы заморачивает, тем и живет. Знаешь, как на зоне с такими поступают? Но Петяхе повезло, его мой дружок приметил, следак, через которого Малышев шел, поправил ему биографию и сюда подселил. Короче, или ты на меня работаешь, или я тебе радости не гарантирую. Много чего плохого случиться может, кое-кто в бараке о Петьке неладное думает, а ты с ним дружил. А еще могут вопросы возникнуть по золотишку. О жене подумай, похоже, она тебя крепко любит, часто приезжает, ждет. Каково ей вдовой стать?
Костя принял предложение Жоры, честно служил хозяину, полагал, что, выйдя на свободу, сможет навсегда вычеркнуть из памяти неприятный эпизод в биографии. Вот только Костя забыл поговорку: «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Перед его освобождением Жора сказал:
– Вернешься в Москву, пойдешь по этому адресу и не вздумай сбежать, худо будет. Все твои доклады в папку подшиты, у нас ничего никогда не пропадает. И что будет, если паханы узнают, кто на них стучал?
