Полина Раевская - Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день

– Поверь, эти визитеры тебе понравятся, – промурлыкала я, наклоняясь, чтобы поднять лежащую на полу футболку. Критически ее осмотрев, сочла, что легкая помятость этот предмет гардероба не сильно портит, и натянула на себя через голову.

С шортами дела обстояли хуже – в порыве страсти Антон забросил их ни больше ни меньше на люстру, и теперь они новогодней гирляндой свисали с хрустального светильника. Оценив высоту потолков в номере, я осознала, что без посторонней помощи спасти одежду мне не удастся – пришлось привлечь к делу супруга.

Тот безмолвный призыв понял сразу – быстро подошел ко мне и, нагнувшись, обхватил руками мои ноги, а затем с легкостью выпрямился, поднимая меня у себя над головой.

– Не дотягиваюсь, подними выше, – срывающимся на хрип голосом попросила я. Супруг беспрекословно выполнил мое указание. Удивительно, но, балансируя на высоте, я не испытывала страха, впервые в жизни чувствуя себя под надежной защитой. Казалось, нужно будет свеситься из окна десятого этажа, держась только за руку Антона, и то я на это безропотно соглашусь. И уж тем более теперь я без всякого испуга совершу полет на пилотируемом им самолете.

– Ты там не уснула? – раздался снизу насмешливый голос. – Я, конечно, готов держать тебя в объятиях вечно, но желательно всю целиком – одни ноги – это как-то скучно.

Покраснев, я быстро дотянулась до одежды и дернула ее на себя. Хрустальные бирюльки возмущенно зашелестели, выговаривая нам свое недовольство столь бесцеремонным с собой отношением. Массивная люстра не подалась, не закачала головой, ограничившись лишь танцем отдельных элементов.

Быстро упаковав попу в довольно фривольный, но куда более пристойный, нежели кружевные трусики, наряд, я удалилась в ванную комнату, справедливо полагая, что мне совсем не помешает немного освежиться к приходу гостей. Правда, сделать это не успела – громкий стук в дверь известил об их прибытии.

– Вот такие новости, – подвел черту под своим рассказом Алексей, и я поймала торжествующий Лилькин взгляд. Мол, знай наших. Оттопырив в сторону большой палец правой руки, незаметно показала его подруге, одновременно сжимая губы и опуская их кончики вниз. В моем случае это означало крайнюю степень одобрения.

И ведь действительно было что одобрить! Сидящий на диване двухметровый детина красотой, даже суровой мужской, не отличался, но обладал такой харизмой, что куда там слащавым голливудским очаровашкам, удел которых бередить сердца глупеньких девчонок в пубертате.

Варвар, Перун, Зевс-громовержец – каких только ассоциаций не рождало мое воображение при взгляде на Лилькиного возлюбленного. Всклокоченная грива рыжих волос, огромные, словно кувалды, кулаки, также покрытые густой порослью мха, срощенные на переносице брови – решительный, немного настороженный взгляд исподлобья умных глаз – даже я, чье сердце давно уже занято, испытывала необъяснимую негу и благоговение.

Пожалуй, не будь Антона, я вполне могла увлечься подобным типом.

– Все это, конечно, хорошо, – голос дражайшего супруга вернул меня к действительности. – Но как быть с ее алиби? Прошу не забывать, что у нас есть свидетели, способные подтвердить, что в момент смерти Алены она находилась в своем номере.

Романов только плечами пожал в ответ.

– На этот вопрос я вам не отвечу, – произнес он спокойно. – Вариантов несколько. Возможно, у вашего убийцы был еще один сообщник. Или же свидетель врет, будучи тем самым сообщником. А может, он просто что-то перепутал. Так тоже бывает. В любом случае, ребята, вы уж простите, но я в подобные совпадения не верю.

– Да, пожалуй, ты прав, – задумчиво проговорила я, накручивая на палец длинную прядь белокурых волос. – Все это нужно непременно обдумать…

Глава тридцать шестая

Театр одного актера

Понятна мысль моя неглубокая?

– Я все равно не понимаю, к чему этот спектакль? – Яровой и не думал скрывать своего раздражения. – Ты понимаешь, что можешь все испортить?

– Что испортить? – удивилась я. – Да без меня и портить было бы нечего.

Но следователь не думал сдаваться.

– Как ты не понимаешь?! – вскипел он. – Искусство допроса – это целая наука.

– Научное искусство или искусственная наука? – попытался разрядить обстановку Антон, оскалив зубы в улыбке. Мы с Яровым бросили на него раздраженные взгляды и вновь уставились друг на друга, разыгрывая сцену из жизни ковбоев Дикого Запада.

– Короче, преступника можно расколоть. Для этого целые методики существуют, но нужен опыт и знания, которых у тебя нет.

– И пусть! – я упрямо взмахнула кудряшками. – Зато есть наглость и желание изобличить убийцу.

– Угу, – усмехнулся Валерий, – чего-чего, а наглости тебе не занимать. Ладно, – он неожиданно поднялся, хлопая себя по бедрам. – Вижу, что тебя все равно не переубедить. По-хорошему запереть бы в СИЗО, чтобы глупостей не наделала, но оснований нет. Давай так: устраивай свое шоу, но, если что, я об этом ничего не знаю – не хватает еще погон из-за взбалмошной богатой дурочки лишиться.

Проглотив обиду, я согласно кивнула, не забыв, правда, метнуть молнии взглядом в сторону собеседника – должна же я хоть как-то выразить свое недовольство. Но Яровой – тертый калач, стреляный воробей, его так просто не проймешь. Усмехнувшись, он сложил из указательного и среднего пальца рогатку и приставил ее к своим глазам, а затем ткнул ею в мою сторону, мол, я слежу за тобой.

– Да ради бога, – фыркнула я, отворачиваясь. – Подумаешь…

– И вот еще что, – парень нерешительно застыл в дверях, переминаясь с ноги на ногу. – Ты же всех участников событий будешь собирать?

Я согласно кивнула головой.

– То есть и Наталью Бероеву позовешь?

Сдержав рвущееся из груди ехидное замечание, я сумела ограничиться коротким «да». А вот лукавых бесенят во взгляде спрятать не успела, потому что Валерий неожиданно разозлился и произнес сухо:

– Просто мне кое-какие формальности нужно уладить. Подписи от нее требуются. Могу, конечно, и официально повесткой вызвать, но, если она все равно сюда приедет, так всем будет удобнее.

– Конечно, конечно, – поспешила я согласиться и облегченно выдохнула, как только дверь за следователем закрылась. Пока все идет по плану.

– Друзья! – импозантный ведущий погладил подбородок, украшенный брутальной, по его мнению, недельной щетиной, и элегантно сунул руку в карман таких коротких и узких джинсов, что мне показалось, будто он позаимствовал их у знакомого подростка. Подвернутые несколько раз брюки открывали на всеобщее обозрение малопривлекательные мужские щиколотки. Ступни парня украшали искусно потрепанные кеды. Несведущему человеку наверняка могло показаться, что обувь износилась от старости, но, глядя на скачущего на сцене homo sapiens, я эту версию тут же отмела. Не сомневаюсь – за эти кеды он отвалил немалую сумму, получив к ним в довесок красивую легенду, согласно которой тканево-резиновое изделие лично трепал известный дизайнер Марко, Поло, Пабло или еще кто-то там – увы, известные итальянские фамилии не оседали в моей памяти, вихрем проносясь в голове из одного уха в другое.

Просто удивительно, как это некоторые люди готовы платить бешеные деньги за право обладать вещью, которой коснулась чья-то там знаменитая рука? Мне сие всегда казалось непостижимой тайной, но кто я такая, чтобы судить о высоком искусстве?

Грациозно поддернув рукава красивого блейзера, ведущий торжества быстро бросил взгляд на свое отражение в стоящем на сцене огромном зеркальном шаре, чье присутствие в зале вызывало у публики куда больший интерес, чем плоские шутки массовика-затейника. Но тот, явно не желая признавать свое поражение, все балагурил и балагурил, сыпал каламбурами, бородатыми анекдотами и афоризмами, хорошо известными любому обитателю соцсети. Знаете, эти знаменитые статусы, претендующие на мудрость, а по сути, являющиеся пошлой банальностью?

Да уж, мой папенька мог бы раскошелиться на специалиста более высокого уровня. С другой стороны… Я огляделась по сторонам и убедилась в том, что публика довольна. Даже моим подружкам, не считая требовательной и взыскательной Лильки, все нравилось.

Взрывы смеха и аплодисментов завершали многие реплики конферансье, от чего тот расцветал буквально на глазах, все больше и больше входя в артистический раж. В какой-то момент я даже испугалась, что он вот-вот перейдет черту, отделяющую нормальную для его профессии чудаковатость от бесноватости умалишенного. Но нет, парень свое дело явно знал, меру соблюдал, за линию не заходил. Зрители радовались, так что мне не о чем было переживать.