Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны
– Грамотно оперируя трендовыми познаниями, легко создать визаж, чуть отличный от тенденций.
– Смиксуйте особо пиковую вещь с простой не дабланутой кожей[12].
– Выявится уникальность.
– Леопердовость уберем.
– Штришок от визажности.
– Тотал-лук не моден.
– Да-да, попахивает забрендовостью.
– Вам не нужно копировать подиум.
– Оттенок пудры плох в шортах.
– Лучше кожаное боди с фолк-рубашкой!
Тряпки летали вокруг меня, девицы жонглировали свитерами, размахивали шарфами, разматывали ремни и говорили, говорили, говорили…
– Комбез с намеком на хаки.
– Чудесная примочка. К ней хороши квази-ботинки.
– Толстая подметка брутальна.
– Но осторожнее с мачизмом.
– Усилим интеллектуальность остротой майки.
– Длинный носок штиблет из кожи угря сексуален.
– Шикарно смотрится берет с черепами.
– Вы говорили, что торгуете исключительно классикой! – пискнула я, придавленная шмотками.
Мое заявление вызвало шквал эмоций:
– Черепушки классичны.
– В комбезах ходят президенты.
– Сорочки с эполетами на френдах всех чинов.
– Желаете посмотреть прошлогоднюю коллекцию?
– Там всего восемьдесят четыре позиции.
– Нет! – в ужасе закричала я. – Беру это!
– Что? – разом спросили мучительницы.
– Пуловер, – в изнеможении пролепетала я.
– Голдовый или леопердовый?
– Со шнурами?
– Стиль Осулоко?
– Да, именно его, – чуть не заплакала я, – осу… э… осу…
– Осулоко! Но он излишне романтичен.
– Танаяки круче.
– Ямамото очень хорош.
– Мы не показали скандинавов.
– Не надо! – воскликнула я. – Дайте его!
Мой палец указал на серо-синюю тряпку.
– Шикарно! – одобрила Аня.
– Супер! – похвалила Лариса.
– Изумительный вид! – не осталась в стороне Таня. – Но к этому джемперу необходима рубашка.
– О нет! – дернулась я.
Однако меня не услышали, начался новый виток мучений.
– Воротничок в форме наконечника копья фараона.
– Планка на индийский манер.
– Звучат мотивы фолка.
– Россикаванню увлечет этникой.
– Не отбрасывайте лук от Мандрины.
– А обувь Кавалетти!
– Сумка! Сумка!
– Вау! Забыли про аксессуары!
– Кошелек под цвет джемпера.
– Визитка из подушечек лап детеныша барса.
– Не хочу! – завопила я. – Нет!
Девушки притихли. И Аня спросила:
– Почему? Подушечки лап детеныша барса трендовее тренда!
Я потрясла головой.
– Я по убеждениям противница убийства животных.
Продавщицы впали в восторг.
– Гринпис!
– Вау, вы в тренде!
– Великолепно!
– Модно очень.
– Мадонна носить обувь из кожзама.
– Сейчас принесем коллекцию для тех, кто любит природу.
– Сто семьдесят восемь позиций.
– Рубашки из риса. Как у Стинга.
– Ботинки из парусины. От них Киркоров в восторге.
– Ремни, кошельки из холста.
– Трендовский лук!
Я закрыла глаза и начала про себя считать до ста.
Через два часа, оставив в бутике сумму, на которую рассчитывала безбедно жить полгода, я плюхнулась в свою машину и поставила на заднее сиденье два пакета.
Упаковка покупок оказалась отдельной процедурой. Сначала джемпер и рубашку уложили в разные коробки, потом обрызгали духами, закрыли папиросной бумагой, наклеили сверху цветочек из лоскутков, закрыли крышкой, перевязали ленточкой, положили в пакет, ручки перевязали ленточкой, поставили в матерчатую сумку, ручки перевязали ленточкой, поместили в пластиковый мешок, ручки перевязали ленточкой… Я чуть не умерла, пока девицы отматывали метры шелковых тесемок.
Надеюсь, Юра оценит красоту трендовых шмоток и замечательный лук сезона…
Я вздрогнула. Вилка, успокойся, кошмар миновал. Девушки-продавцы сюда не придут.
В стекло постучали. Я подняла взгляд и испытала желание заползти под торпеду.
Около «букашки» улыбалась Таня:
– Подарок от бутика, – заговорщицки сказала она, – парфюм от лучшего производителя ботинок Чезаре-Чезаре.
Я вздрогнула. Интересно, какой аромат мог придумать обувщик? Лучше не думать об этом. Слава богу, именно в ту минуту, когда Татьяна открыла рот, чтобы рассказать мне о том, в каких муках Чезаре-Чезаре рождал одеколон, зазвонил мой мобильный. Таня успела пискнуть:
– Букет бергамота с нотками ванили и бабушкиного кекса… – Но я уже схватила трубку и крикнула:
– Кто там? Алло! Зоя? Говори, я вся внимание.
Продавщица помахала мне рукой и убежала в магазин.
– Николай Ефимович Усков, – зачастила подруга, – по образованию химик, работал в школе, затем на заводе пластмассовых изделий. В девяносто первом попал в аварию, еле выжил. Ничего особенного, рядовой случай: шел осенью через дорогу в неположенном месте, его сбила машина. Водителя признали невиновным – Усков нарушил правила. После выхода из больницы Николай Ефимович неожиданно стал заниматься пошивом игрушек.
– Странный вираж от химика к плюшевым мишкам, – не удержалась я от комментария.
– Самое начало девяностых, – напомнила подруга, – революция, в стране почти голод, химики-лирики в России без надобности, нужны бизнесмены всех мастей. Расцвет бандитизма и резкий взлет тех, кто попал в гости к удаче. Некоторые нынешние миллиардеры именно тогда заложили фундамент своего богатства. Один, кстати, начинал с торговли резиновыми игрушками, а сейчас меняет яхты, словно носки. Но Николай Ефимович не мог похвастаться особой коммерческой хваткой. Он основал фирму, но не разбогател. К его детищу никаких претензий у налоговиков нет, бумаги в полном ажуре.
– Где Усков нарыл начальный капитал? – не успокаивалась я. – Сомневаюсь, что школьный учитель и сотрудник завода, где делали мыльницы, хорошо зарабатывал.
– Повторяю, – вздохнула Зойка, – девяносто первый год. Смутное время. Никто никого ни о чем не спрашивал. Состояния у людей складывались за неделю и за день исчезали. Где-то он надыбал валюту, рубль тогда не ценился. Украл, ограбил кого, стырил у государства природные ископаемые – до правды не докопаться. По бумагам Николай Ефимович взял кредит на развитие фермерского хозяйства.
– Здорово получилось! – усмехнулась я. – Деньги дали на покупку тракторов, а Усков занялся лохматыми обезьянами.
– Вилка, не ищи порядка в начале девяностых, – вздохнула Зоя. – Банк, который кредитовал Николая Ефимовича, лопнул, возвращать деньги было некому. Но это единственный скользкий момент в биографии Ускова. Дальнейшая его жизнь чиста, аки слеза младенца. Да, кстати, он никогда не попадал в поле зрения правоохранительных органов, исключая день дорожного происшествия, когда очутился в больнице и давал показания о смерти Огневой.
– Кого? – не поняла я.
– Разве я не сказала? – удивилась Зоя. – Николай Ефимович бежал в темноте через дорогу вместе со своей коллегой, Екатериной Огневой. От удара машины женщина скончалась, а Ускову сильно травмировало левую руку, врачи кости по частям собирали.
– Назови его родственников, – потребовала я.
– Никого нет, – отрапортовала Зойка. – Мать давно умерла, женат никогда не был, детей не завел. Всю жизнь обитает в одной и той же квартире на девятой Парковой улице. Зеленый, но сейчас совсем не престижный район. Является счастливым обладателем машины «Жигули» пятой модели. Автомобиль не новый, до него в распоряжении Ускова были колеса все того же завода. Дачи нет, земли в собственности тоже.
– Журнал «Форбс» не поместит милого директора в золотую сотню, – протянула я.
– Ага, – подтвердила Зойка. – Его фабрика не первый год еле-еле сводит концы с концами.
– Никаких двоюродных братьев? – уточнила я. – У его отца-матери имелись близкие родственники?
– О папаше сведения отсутствуют. Ирина Ефимовна Ускова брак не оформляла, алименты не получала, – мгновенно ответила Зойка. И пояснила: – Отличная штука компьютер, один клик – и человек как на ладони.
– Если имеешь доступ к нужным базам, – уточнила я. – Похоже, мальчик Коля получил отчество и фамилию дедушки.
– Некоторые мамочки-одиночки так и делают, – согласилась Зоя. – Ирина Ускова была единственным ребенком в семье.
– Хорошо, теперь Елена Косулина. С ней что? – перевела я разговор на иную тему.
– Обычная женщина, – заявила Зоя. – Двадцать шесть лет, служила продавщицей. Три года назад перешла на работу к Ускову. Ну и все. Анкета – как родниковая вода. Ни мужа, ни детей, ни родителей. В райотделе есть заявление о ее пропаже, поданное подругой Полиной Касаткиной.
Я решила не сдаваться.
– Насколько я поняла, ты в непосредственной близости от компьютера?
– Обожаю огрызочек, – засмеялась Зоя. – Он мой лучший друг и учитель!
Мне показалось, что я ослышалась.
– Огрызочек?
– На крышке моего замечательного белого ноутбука красуется недоеденное яблоко, – объяснила Зоя, – поэтому он огрызочек.
