Детектив к Новому году - Надежда Салтанова
Наступившая тишина показалась зловещей. Через мгновение господин Потапов встал так резко, что стул его с грохотом отлетел. Он подошел к Варваре Степановне, навис над ней и, понизив голос, произнес:
— Вы склочная и глупая гусыня! Моя жена никого не убивала. Если желаете знать, то это я его убил! Посмотрим, что вы сможете со мной сделать. Вам ведь еще домой добираться, да с дочками. — Он недобро усмехнулся.
— Остановись, Володя! Что ты говоришь?! — Голос Натальи Андреевны прерывался. — Это не ты! Ты уже спал, когда…
Она разрыдалась. Сашенька вскочила и кинулась к ней, пытаясь успокоить. Сердито бросила Варваре Степановне:
— Сударыня, вы, право, с этими обвинениями всех уже замучили.
Теперь на дотошную гостью все собравшиеся смотрели весьма недобро. Машенька поднялась и подошла к матери, молча встав за ее стулом.
Варвара Степановна старалась сохранять спокойствие. Это давалось непросто — все-таки она не привыкла, чтобы в приличном обществе ее называли гусыней. Но угроза дочерям разозлила ее. Она решила, что деликатность более неуместна, и обратилась к госпоже Потаповой:
— Я вижу, вы не переоделись к ужину, значит, запасного вечернего платья у вас нет. Было бы уместнее выйти в том же платье, что и в первый вечер. Но, вероятно, с ним что-то случилось. Может, оно испачкано в крови?
Наталья Андреевна побледнела и прижала ладони к груди. Голос ее дрожал, она боялась смотреть на мужа:
— Евгений Алексеевич явно насмехался надо мной с этим кольцом. Я возненавидела его за постоянные глупые шутки, за глумление над бедой моей семьи. — Опустив голову, она шепотом закончила: — За его недостойное поведение.
Бросив быстрый взгляд на побагровевшего мужа, она помотала головой:
— Мне под дверь подсунули записку, что Евгений Алексеевич просит меня поговорить с ним и ждет в своем кабинете. Я подумала, что он хочет извиниться, решила попросить его не шутить более так жестоко. — Она всхлипнула. — Но когда я пришла, он был…
Она закрыла лицо руками и зарыдала.
— Но когда вы пришли, он был уже мертв, — закончила Варвара Степановна.
— Откуда вы знаете? — Наталья Андреевна подняла заплаканное лицо.
— Вы испачкали только подол, в то время как у убийцы кровь должна была бы остаться на рукавах и, возможно, на лифе платья. — В ответ на озадаченный взгляд молодой женщины Варвара Степановна пожала плечами. — По моей просьбе горничные и лакеи проверили одежду, пока мы все были на завтраке. Но ни у кого, кроме вас, на одежде не было найдено следов крови. Она была лишь на подоле и туфлях, как будто вы прошли по луже.
Все молчали, глядя на Варвару Степановну. Наконец шурин покойного задал вопрос, который волновал всех:
— Так кто же тогда убил Евгения?
Варвара Степановна вздохнула, бросила печальный взгляд на Сашеньку, будто заранее извиняясь за сказанное, и произнесла, обращаясь ко всем:
— Видите ли, в дороге Александра Ильинична рассказала нам о привидении, которое бродит по усадьбе и появляется то в саду, то в доме. Меня всегда интересовали такие явления. Иногда это может быть игра света в ночи, особенно если в комнатах есть зеркала. Но чаще всего — это шутки, представление, устроенное хозяином или его близкими. Как мы уже поняли, хозяин дома любил пошутить над гостями. А усадьба старая, возможно, еще со времен войны здесь остались подземные переходы. Хозяин держал все это в секрете, но был один человек, который помогал ему с шутками.
Она подняла глаза на господина Хольцмана, застывшего на краю стула.
— Герр Хольцман, вы, вероятно, участвовали в обновлении переходов, сделали потайные двери и замки, которые могли открыть лишь вы и хозяин дома. Вы и были тем привидением, что напугало Машеньку в коридоре в ночь убийства.
— Ваши умозаключения бесполезны, сударыня. Я спокойно спал в своем флигеле. И убивать Евгения Алексеевича мне было не нужно.
— Он знал о вас некую тайну, не правда ли? Именно поэтому вы, талантливый инженер, вынуждены были строить подземные переходы, поднимающиеся столы и поливочные трубы для оранжереи. Позвольте спросить, чем же он вас держал? Уж не близким ли знакомством с самим господином Отто Виллем, производителем самых надежных банковских сейфов в мире? Осмелюсь предположить, что господин Отто знал вас ранее. Возможно, вы даже учились или работали у него.
Хольцман нахмурился. А гостья продолжала:
— А после того, как вы ограбили банк в Нижнем Новгороде, вскрыв сейф производства Вилля, вы встретили Евгения Алексеевича на пароходе. История уже попала в газеты. Он понял, кто был тот самый невероятно талантливый грабитель. И пригрозил вам каторгой, если вы не согласитесь работать на него. При этом вы не только получали прекрасную возможность скрыться и переждать, пока полиция ищет преступника, но и неплохо заработать. Так что вы согласились. А пригласив нашу семью, он поставил ваш договор под угрозу, не так ли? Подозреваю, он изрядно возмутился вашей наглостью — посметь ухаживать за его племянницей! Вероятно, вчера он пригрозил рассказать о вас моему мужу, объяснив, что тот служит полицмейстером. Деться вам было некуда из-за непогоды. А избавившись от Евгения Алексеевича, вы не просто убирали угрозу попасть на каторгу за одно из крупнейших ограблений в Российской империи, но и заодно получали шанс удачно жениться. — Она повысила голос: — Я все правильно понимаю? Вы убили его и написали записку, чтобы свалить все на госпожу Потапову? Ведь вы были в курсе шутки с кольцом!
Молодой человек взглянул на Варвару Степановну, губы его скривились:
— Сударыня, почему вы не служите в полиции, если у вас такая тяга к разоблачениям? — Он поднялся и развел руками. — Да, я отличный инженер и лучший в мире вор, который может вскрыть любой сейф за 15 минут. И, видит Бог, я не хотел никого убивать. Но он принялся мне угрожать и глумиться над моей любовью к его племяннице. Это вышло почти случайно. Простите меня, Александра, если сможете.
В следующее мгновение произошло то, чего никто не ожидал. Господин Хольцман кинулся в сторону и будто проник сквозь стену. Деревянная панель мягко хлопнула, закрываясь. Потапов, взревев, бросился за ним, но стена казалась непроницаемой. Он обернулся к гостям, тяжело дыша:
— Как? Куда? Что же это? — Недоумение на его крупном лице
