Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными
– Как будто я в него мусор веником сметаю! – жаловалась мне Наташка, страдая от того, что «Ставрида» до завтрашнего вечера занедужила. – А этот «алкаш – золотые руки» жутко обиделся, когда я выразила сомнение по поводу его заключения. Все гаечные ключи побросал и с гордо поднятой головой отправился домой. Еле вытащила его из соседнего подъезда.
– А почему из соседнего?
– Так он со злости перепутал, где живет. Представляешь, как я выглядела в чужих глазах? Тащу его за рубаху, он сопротивляется, а я, чуть не плача, воплю: «Колянчик, ну, пожалуйста, вернись, я тебе еще поллитра куплю!» Он, разумеется, выпендривается, смекнул, что в таком состоянии готова и не на одну поллитровку разориться. Вцепился в дверную ручку намертво и только обиженно сопит. Но тут, к счастью, какая-то бабуся мимо семенила. Приостановилась и давай меня отчитывать! Что ты, говорит, девка, совсем сдурела? Молодая, красивая, неужели ж себе порядочного человека не найдешь? Совсем бабы рёхнулись, готовы за мужичьи портки бутылку отдать. Раньше за такую цену можно было гору дров запасти. Да как плюнет в сердцах! Колька хватку ослабил и заорал, что его штаны ни за какие бутылки не купишь. Словом, я его легко в сторону отшвырнула. Полкуста сирени снес и успокоился. Тут как раз дворничиха Татьяна подлетела и ну его чехвостить! Пришлось заступиться. В том плане, что сирень, если ее не прореживать, она все заполонит. Колька, надо отдать ему должное, добро ценить умеет. Ни слова не говоря… Ой, может, он язык при падении прикусил?… А, ладно, Зинка спасибо скажет. А язык заживет, как на собаке. Короче, Колька сразу рубаху снял – она у него нечаянно разодралась, да к тому же после дождя земля была не очень чистая. Карбюратор он тоже снял. Завернул его в немного попорченную рубаху и потащил домой – ремонтировать. Но вредность все-таки проявил. Только завтра вечером вернет машине хорошее настроение. Я предупредила, что можно без рубахи. Делать нечего, ночью придется ехать на «Шкоде»…
Наташка ерзала на диване и, жестикулируя, непрерывно трещала до тех пор, пока не разорался телевизор. После этого в упор посмотрела на меня и глухим от напряжения голосом выдала:
– Это ты меня затыкаешь?
– Нет. – Я и сама в достаточной мере испугалась. До какого ж состояния надо довести бездушную технику, если она начинает работать исключительно по собственному усмотрению.
Не веря своим глазам, мы, как завороженные, смотрели на экран телевизора, где безграмотный народ обучали рационально и правильно питаться. Семгой. Звук самопроизвольно усилился, голос ведущего стал до безобразия настырным, мы с Наташкой одновременно скатились с дивана – я в поисках пульта, она в стремлении выключить телевизор без него. Подруга меня опередила. Мне удалось обнаружить пульт немного позднее. Как выяснилось, кнопки этого брикетика дистанционного управления запросто реагируют не только на пальцы рук, но и на другие части тела.
– Бли-ин! Задницей управляла! Левым ее полушарием, а точнее, краем нижнего левого квадранта, – искренне обрадовалась Наташка, плавно переходя от испуга к восхищению собственным мастерством, после того как я с некоторой укоризной продемонстрировала ей пульт, на котором она сидела. – Ирка, а что ты так на меня уставилась? Сама виновата – расшвыриваешь полезные вещи где попало.
– Смотреть надо, куда садишься! – категорично возразила я.
– Тем местом, которым села, невозможно, – благодушествовала подруга. – Еще третий глаз не открылся. Кстати, не мешало бы и два основных сомкнуть. Ты, как я вижу, плохо выспалась. Вот разворчалась! На какое время тебе будильник завести?
Немного поспорив, определились с выездом в половине третьего ночи, и Наталья отчалила. Стараясь отвлечься от грустных воспоминаний о муже и детях, я с чувством потерянности побродила по комнатам, открыла было балкон, но тут же закрыла. Лучше пребывать в состоянии потерянности, нежели невольного, пусть даже пассивного участия в семейных разборках соседки с дочерью. И чего Галина надрывается, уповая на невнимание со стороны собственной девицы? Если уж выросла внешне милой и чувствительной, но внутренне равнодушной и бесчувственной, с душой сухарика, обработанного сверху привлекательными ароматизаторами, никаким криком не поможешь.
Я включила телевизор, но даже он не мог полностью заглушить Галкин крик. А вот это она, кстати, правильно заметила: есть ошибки, которые невозможно исправить. Не одной Оксанке мучиться в будущем от осознания чувства вины перед обожавшей ее матерью. Рано или поздно наступит такой момент, когда невозможно будет пожаловаться маме на свои беды и просто неприятности. Если только мысленно. Но слов утешения, увы, уже не дождаться. Только надо бы Галине потише выступать. Было бы доходчивее. Усилив громкость, я попыталась вжиться в смысл какого-то боевика. Вжилась быстро, поэтому и переключилась на другой канал, заметив, что Оксанка, со своей стороны, тоже права. Галине не следовало с такой дотошностью регламентировать личную жизнь взрослой дочери.
Довольно глупую пародию на американский сериал заглушил противный треск перфоратора. Лето прожили спокойно на даче, и будет. Ясное дело, что звук идет откуда-то сверху. Но вот откуда? Не первый год человек каждый вечер до одиннадцати надрывается с молотками, дрелями, перфораторами… Или производство мебели на дому, или вечный ремонт, или, наоборот, – методично квартиру крушит. Наверное, еще не окончательно всем надоел. Единственный положительный момент – ссора за стеной кончилась. Но и он сомнительный. Галка и Оксана используют оставшийся неизрасходованным запал, тарабаня чем-то весомым по батареям и стенам. В сочетании с перфоратором – еще тот концерт!
Чувствуя все возрастающую нервозность, я выключила телевизор, заткнула уши ватными шариками, уговаривая себя, что стало значительно тише, и, прихватив с собой очередной авантюрный роман, отправилась в спальню. Через минуту поняла, что мне катастрофически не хватает звука перфоратора. В отличие от дрели, для которой, судя по всему, наступил звездный час, он работал с большими перерывами. Помимо этого выяснилось, что авантюрный роман мною уже прочитан.
Вставать не хотелось. Отложив книгу в сторону, с отчаянием схватила Димкин журнал по медицине и неожиданно увлеклась. Нет, не смыслом прочитанного, он до меня просто не доходил. Между строк я ухитрилась поразмыслить о Светкиной судьбе, судьбе отца и сына Серовых и от души всех пожалеть. Затем наступила очередь Георгиновны. И я поймала себя на том, что искренне желаю ей улететь из России как можно скорее. Хотя она главным образом виновата во всей заварушке. На секунду возникло желание немедленно ей позвонить и посоветовать срочно сматываться. Пусть даже и на одной ноге. Остановило только то, что в этом случае будет труднее доказать невиновность Светланы Константиновны. Да и неизвестно, как воспримет мое чистосердечное пожелание сама Георгиновна. Вдруг у нее припасен еще один огрызок металлической трубы?
Закрыв глаза, я лежала и старательно обматывала воображаемый огрызок целиком. Сначала Денькиной подстилкой – бывшего детского байкового одеяла Лешика, затем толстым слоем ваты, а в довершение – двумя старыми зимними пальто свекрови, с которыми ей невозможно расстаться. Они помогают нашей бабуле возвращаться к сорок шестому размеру, то есть во времена трудной молодости. Платяной шкаф мама открывает по мере необходимости, но гораздо чаще, чем фотоальбомы, и ласково гладит плотную ткань по прозванию «бостон». Меховые воротники, обжираясь которыми, подавилась и передохла вся моль в квартире, давно канули в вечность. А кому нужны объедки? На бостон налетчиков-истребителей уже не хватило.
Процесс обматывания оказался очень трудоемким, притомил намного больше, чем простое пересчитывание белых слонов. Не помню, на каком куске мысленно распоротого для удобства и какого по счету пальто я уснула. Зато хорошо помню, как сорвалась с постели от звонка в дверь. Первое, что пришло в голову – вернулась с дачи наша бабуля, а я так и не ликвидировала следы своего преступления – форменное издевательство над ее памятью и юностью. Да как меня угораздило до такого варварства додуматься?! Безрезультатно пометавшись при включенном свете по комнате в поисках лоскутов, а потом халата и обнаружив его на себе, понеслась открывать входную дверь. Очень удивилась, увидев на пороге полностью готовую к выходу Наташку, особо рассерженную тем, что спросонья я даже не поинтересовалась, кто звонил.
– А если бы тут стоял убийца с куском металлической трубы в руке? – строго вопросила она.
– Так я ж его заранее лишила убойной силы, – все еще плохо ориентируясь во времени и пространстве, пояснила я, протирая глаза.
– Освободи проход! – не слушая, заявила Наташка. – Почему еще не готова? Время уже почти три часа! Кто ж так поздно ходит «на дело»?!
