Смерть и креативный директор - Рина Осинкина
«Я с тобой разберусь, – обиженно думала Татьяна, – вот выйдем из-за стола, и я тебе выскажу».
Хорошо еще, что благородное собрание пропустило мимо внимания происшедшую с Танькиным мужем метаморфозу и не отследило ее причину. Хотя… Она осторожно повернула голову налево. Затем направо.
Сидевший во главе стола хозяин, поигрывая ножиком, оценивающе смотрел на Виталия. Или на Ларису Турчину? Или на них обоих?
Соседка Виталия справа, Ирина Беркутова, явно прислушивалась к беседе Танькиного благоверного с его новой знакомой и кривила губы в понимающей ухмылке. Поймав Татьянин взгляд, плеснула себе в рюмку из пузатой коньячной бутылки и выпила залпом.
Таньке жгуче захотелось вскочить с места и ринуться вон, но она сдержалась, потому что решила, что все только этого и ждут.
– Опасная женщина, – проговорил ей в ухо Валяев.
– А? – вздрогнула Татьяна, разворачиваясь к нему лицом. – Я? Почему?
– Она, – и юрист ткнул вилкой в сторону Ларисы. – В моей практике я сталкивался с подобными представительницами. Дустом бы их всех… Инсектицидом…
Таньке его высказывание, безусловно, понравилось, и ей захотелось об этом поговорить.
– И почему вы так считаете? – заинтересованно спросила она.
Он не успел ответить. Их разговор, не начавшись толком, был прерван.
– Друзья, – произнес Михеев, вставая, – предлагаю сделать перерыв и немного размяться. Тем более, нужно дать возможность нашему Николя приготовить все для десерта.
Занимавшая половину первого этажа михеевская гостиная была так велика, что в ней поместились обеденный стол на двенадцать персон и стулья, четыре кресла и столик напротив камина, а еще в ней стоял длинный угловой диван, огораживающий пятачок для танцев, коим гости и собирались воспользоваться. Музыкальный центр засиял огнями индикаторов, из аудиоколонок полилась томная мелодия, свет восьмирожковой люстры был притушен, вместо нее зажглись боковые светильники.
– Первый танец мой, – улыбнулся жене Виталий, вставая с места и делая приглашающий жест в сторону танцпола, чуть не задев при этом пятерней нос и очки Ирины Беркутовой, продолжавшей с невозмутимым видом сидеть, откинувшись на спинку стула.
У Татьяны отлегло. Заодно и поговорим, любимый. Она игриво улыбнулась в ответ и тоже принялась выбираться из-за стола.
– Первый танец мой! – услышала она уверенное сопрано и оцепенела, увидев, как Турчина взяла Виталика под руку и повела вглубь гостиной, где уже обнимались в медленном танце развеселые супруги Хохловы.
И Витька пошел!
Татьяна успела заметить неуверенность на его лице, и тут ей стало все ясно. Муж под гипнозом! Не об этом ли вел речь юрист Валяев, назвав Турчину опасной?
Танька отбросила в сторону стул. Торопливо и решительно направилась следом за парочкой.
Он уже успел положить руки на талию партнерше, а она – на его плечи. Да нет же, не на плечи – на грудь! Обе ладони ему на грудь водрузила наглая баба, засунув кончики больших пальцев под лацканы пиджака! Они сделали несколько плавных па, приноравливаясь к мелодии и друг ко другу. Турчина что-то проговорила Танькиному мужу в ухо, почти прильнув губами к его шее. Его губы тронула улыбка.
В голове у Татьяны помутилось. Ревность шарахнула по мозгам, стеганула шипастым бичом по сердцу.
Она подскочила к танцующим, цапнула Турчину за локоть, дернула, разворачивая к себе. Прошипела в физиономию: «Когда не надо, тогда нельзя». Та не испугалась. Посмотрела на нее, вздернув бровь, и насмешливо осведомилась: «Ты кто?». «Я – кто?!» – вознегодовала Танька и оглянулась на мужа. Он растерянно спросил, не выпуская новую знакомую из объятий: «Что-то не так?», и было непонятно, кому адресован вопрос.
Это Татьяну взбесило по-настоящему. Она схватила Турчину за руку и через всю комнату потащила к дивану, где в вялой позе развалился Ларискин супружник, так и не расставшийся со своим стаканом, в котором плескался на донышке неразбавленный ром. Толкнула растерявшуюся соперницу на упругое сиденье, проговорила, склонившись над ней: «К Вите больше не приближайся. По большой дуге обходи. Поняла, детка?» «А то – что?!» – спросила с вызовом Лариса, оправившись от натиска и привставая. «А то пришибу», – яростно прошипела Танька и толкнула ее в плечо, и Турчина снова завалилась на диван, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Танька эти взмахи расценила по-своему – как безусловную агрессию, и, еще сильнее разозлившись, рванула с ее шеи цепочку, которая неожиданно легко поддалась. Кулон соскользнул на пол. «Дура! Там же замочек слабый!» – заорала Турчина, подхватывая цепочку в пригоршню. Ее муж, кряхтя, сполз с дивана и встал на четвереньки, намереваясь кулон отыскать. Стакан в его руке, о котором он, видно, забыл, накренился, содержимое выплеснулось на женину юбку, Лариска злобно взвизгнула.
Из-за спины Татьяны послышались одинокие аплодисменты.
– Девочки, девочки, не ссорьтесь, – смеясь, проговорил хозяин дома, поспешив на шум.
Он взял Таньку за локотки, повлек к креслу у камина, усадил вполоборота к залу. Та не сопротивлялась. Чувствовала она себя ужасно. Можно ли назвать чистой победой поступок, за который ей уже сейчас стыдно настолько, что хочется провалиться?
Наглую бабу ты, конечно, отшила, и это хорошо. Ты умница, Таня. Только отшила ли?
Возле спинки ее кресла возник Виталик, на лице тревога и сострадание. И это вместо раскаяния и извинений! Погладил ее по плечу, она плечом дернула. Он постоял минуту, глядя в провал незажженного камина, развернулся и из гостиной вышел.
Подошел Николя с подносом, предложил ей минералку в высоком стакане. Танька питье приняла, поблагодарив легким кивком.
Кто он тут, интересно? Официант? Мажордом? С Михеева станется и мажордомом обзавестись.
Морда у Николя невозмутимая, как и полагается вышколенной прислуге, но ей показалось, что смотрит он на нее с веселой издевкой.
Прикрывшись стаканом, она осмотрелась.
Супруги Турчины сидят по разным краям дивана. Он наливается ромом, она возится с цепочкой. Видно, застегивает на ней замочек, чтобы через голову надеть, а кулон уже нанизала. Странный кулон, на медальон больше походит.
Может, у нее там отрава спрятана? Приворотное зелье или что-то в таком роде? Подсыплет незаметно в питье жертвы порошочку, и все, кирдык, ты мой навеки.
Беда только в том, что все действо на глазах у Таньки проходило. Ничего Виталику в стакан не сыпали. Сам повелся, добровольно. Такие дела.
Татьяна горестно вздохнула.
И где он сейчас? Напрасно она с мужем так. Очень хочется отсюда убраться.
Или она одна уедет, вызовет такси и уедет, а муж пусть остается дела с Михеевым дорешивать.
