Будьмо (СИ) - Рогаль Анатолий Григорьевич "Frencis"
Ссуду отец в течении года всю погасил. В общем за мешок (в то время наша купоно-валюта обесценивалась не по дням, а по часам) непригодных и для туалета бумажек мы с батей получили в частное владение в районе правительственных дач добротный двухэтажный кирпичный дом и неограниченные возможности для приработка. (Без бухгалтерских ведомостей и прилипчивых как банный лист налоговых инспекторов.)
Дело в том, что весь некогда закрытый правительственный поселок тоже тихо и мирно (и без лишней огласки) был приватизирован его бывшими и нынешними хозяевами.
Претендентов “на шару” было много. А десяток гостевых дач (предназначавшихся ранее для иностранных делегаций) пущенных с молотка на аукционе лишь только подлил масла в огонь и разохотил амбициозную новую знать.
И возник рядом с правительственными “дачками” поселок-спутник, где олигархи себе хоромы отгрохали еще покруче.
Вот и оказался наш с отцом дом на крохотном перешейке между двумя оврагами посредине между двух сечений сильных мира сего.
А весь окружающий поселки ландшафт с его чудным великолепием был плодом отцовской фантазии и результатом труда рук человеческих. (Но селекционную станцию закрыли, львиную часть земель забрали под новостройку и те человеки остались не удел.)
Но моему отцу повезло, потому что даже в годы смуты, а может именно благодаря ей, талант отца всегда был востребован.
Я же такого таланта не имел, но имел молодые сильные руки да пропуск в оба по прежнему закрытых для посторонних дачных поселка и поэтому и мой труд всегда находил своего покупателя.
Двадцать-тридцать долларов в день для меня заработать было плевое дело. Но природная леность да компьютерные игры делали меня редким гостем в элитарных поселках.
Правда, в отличии от многих своих сверстников я у отца на шее никогда не сидел.
Мопед “Хонда”, укомплектованная под завязку (на зависть самым “крутым” хакерам) моя компьютерная “берлога”, шмотки и частично еда, - все это было заработано и добыто много.
Добыть, потому что на еду мы с отцом не очень привыкли тратиться. Когда мы работали в поселках, хозяева кормили нас, как на убой да такой пищей, что после нее с неделю от борща нос воротишь. В выходные же я браконьерничал втихую на зайцев да серых куропаток.
Но со временем охоту забросил ибо открыл для себя новый способ добычи хлеба насущного.
Окружающие наш отцом дом холмы и перелески были излюбленным местом для любовных утех наших именитых соседей.
Из-за спешки и вечной занятости они и трахались под боком родного дома (ведь народная мудрость гласит: где живешь там не…)
Вот в местах их любовных баталий я частенько (занимаясь по вечерам браконьерским промыслом) находил брошенную выпивку и закуску.
Мы с отцом - люди бедные, а значит и непривередливые и я прибравши и закопавши мусор, как плату за свои труды, нетронутую еду и недопитое спиртное притаскивал домой.
Вот так мы и жили: денег не тратили, а ели и пили.
То ли отец по пьянке проболтался об этом, то ли кто-то заметил, но со временем уборка лесного “дома свиданий” полностью легла на мои плечи.
С особой благосклонностью у приезжих гостей пользовался уютный овражек, который я, после нескольких “случайных” наблюдений, прозвал Голым яром.)
Иногда вместе с остатками еды и выпивки я, для себя лично, находил еще и какую-нибудь мелкую купюру американской “зелени”.
Не брезговал я и оставленной “в подарок” пачкой “Мальборо” или “Кэмэла”. Но вот презервативы даже и дороже пока закапывал… за ненадобностью. (Всему свое время).
А пока я жил как ночной лесной зверек. Многие гости, моих охотничьих угодий ведали о моем существовании, но в глаза почти никогда не видывали.
Вот так я и рос в отцовском доме между двумя осиными гнездами, постоянно находящихся на военной тропе олигархических кланов.
Моя хата с краю и я ничего не знаю, - было не только местом моего обитания, но и моим политическим кредо.
Но видно прав был один известный независимый журналист, (которого все же со временем то ли черт, то ли тщеславие, а может и злость на тупоголосовость политиков, дернули податься кандидатом в народные депутаты) что если вы не интересуетесь политикой, то политика обязательно заинтересуется вами.
Первыми мною, а точнее рабочим местом, которое я еще не ведая того должен буду знать с первого сентября, заинтересовалась оппозиция. То есть те кто проиграл прошлые парламентские выборы, а значит имел “клеймо”: отщепенцев, воров и казнокрадов. Если следовать шахматной терминологии это были “черные фигуры”.
В поле их зрения попал некий ученый: фанат и одиночка работавший во времена СССР в одной военной из очень строго засекреченной лаборатории. А сейчас безработный и пьяница. Опустившийся и озлобленный человечишка. (Кстати о пьяницах. Мой отец был ученым с мировым именем, но работа на правительственных дачах и “дружеское общение” с их хозяевами сделали с отца алкоголиками.)
Оппозиционеры быстренько подобрали ключик к ученому-отшельнику и получили, на их взгляд, отличную возможность для сильного хода.
Но мало ли что там говорит пьяница-ученый и прежде чем стрелять по королям, решили пальнуть по воробьям из разработанного непризнанным гением секретного оружия.
Пусть его дочку трахнет какой-нибудь ничтожнейший из ничтожнейших людишек! Например, дворник или сторож. И пусть она не будет помнить даже, кто ее трахнул, - сладострастным голосом от предстоящей мести человеку, который его уже достал до самых “печенок” приказал вождь “темнокожих” и за дочерью прокурора был установлен скрытый тайный надзор.
Но слежку вели то ли “лохи”, то ли и в правду, в службе безопасности еще не перевелись профессионалы ибо “хвост” был все же замечен.
И секретная депеша легла на стол вождя и “бледнолицых”, то есть того управленческого клана, который нынче был при власти и имел поэтому имидж “бескорыстных слуг народа”.
“Принцесса” в этом году как раз оканчивала спецшколу и должна была “ощасливить” Академию управления своим присутствием.
Для неусыпного наблюдения за ней в степах “альма-матери” и потребовался верный соглядай.
Элитный вуз практически почти на сто процентов комплектовался отпрысками, чьи родители были сливками общества (это то, что остается на дне, если чистую воду слить) и для такой миссии явно не подходит.
Нужна была фигура рангом ниже. Какая-нибудь простенькая пешка.
И “белые” вспомнили обо мне.
Единственная незаполненная клетка, то есть то место, что резервировалось для представителя народных масс, было давно уже обещано мне, как неоднократному победителю республиканских школьных олимпиад.
Но вдруг я, Иван Иванович Дурачок-младший, окажусь “дурачком” и не соглашусь сотрудничать с органами справедливости?!
Решили не рисковать и отозвали разрешение на мое бесплатное обучение.
Послужи “отечеству” и заслужи такую честь! В общем стань на задние лапки и служи. (Да и дрожи: вдруг не понравишься и попадешь в немилость.)
Я же о всех этих превратностях судьбы ни чего не ведал. И когда ко мне явились с предложением о сотрудничестве, не стал артачиться, а поддавшись еще детскому восприятию жизни, как занимательной игре в казаки - разбойники, легкомысленно согласился.
Так я и познакомился с двумя Степанами, с которыми мне теперь предстояло работать в одной упряжке.
Степаны были легки на помине. Стоило мне о них лишь вспомнить, а они уже тут как тут.
Я даже дернулся с испуга, когда выбрался из оврага, а они вдруг вырвали рядом со мною: будто бы из под земли.
Что “очко” не железное!? - по солдафонски просто и “душевно” по офицерски пошутил младший по возрасту, но старший по званию, майор Степан Николаевич.
Нет, но чуть было им не стало! Почему по киллеру мне стрелять пришлось? И какой он к черту киллер, если он компаньон Петра Михайловича?!
Неужели Петр Михайлович в трупе своего подельщика признал во всеуслышание?! - удивленно воскликнул майор, проигнорировав мой первый вопрос.
