Елена Логунова - Сеанс мужского стриптиза
– Весьма патриотично! – пробормотала я, отметив этот незапланированный эффект.
– Да, особенно хорошо пошел горошек! – восторженно шепнул мне в ответ папуля.
Я было подумала, что он делится со мной впечатлениями от прошедшего ужина, но папа указывал пальцем на Зяму. Действительно, запутавшиеся в прическе и костюме Черного Барина оборванные плети бобовых культур смотрелись очень эффектно! Возникало стойкое впечатление, будто пробужденный вампир восстал из-под земли, как ракета из шахты, пробив тоннель на поверхность непосредственно сквозь корневища могильных трав.
– Снято! – крикнул Саша.
– Отлично! – бурно обрадовался Максим.
Он хлопнул по плечу оператора, покружил в воздухе Аню и полез целоваться ко мне, но я вовремя увернулась.
– Теперь сцена с девицей, – распорядилась мамуля, заглянув в сценарный план. – Дюша, ты готова?
Я пожала плечами:
– Долго ли раздеться?
По задумке авторов фильма – мамули и Макса, я должна была изобразить прелестную деревенскую девушку-сомнамбулу, которая в полночный час покинула родную избу, чтобы меланхолично побродить под полной луной по заросшим кладбищенским тропкам. Первоначально предполагалось облачить сельскую лунатичку в ситцевую ночнушку до пят, но Макс решил на радость публике внести в ужастик бодрящую нотку здоровой эротики, в результате чего мой костюм отчетливо тяготел к нудизму.
Смеловский самолично выбрал подходящий наряд в магазине «Планета белья». Взглянув на ценник, прилепленный к коробке с комплектом, я заподозрила, что эта покупка будет самой расходной статьей в бюджете нашего сериала! Полупрозрачная короткая распашонка, расшитая кружевами и бисером в самых неожиданных местах, стоила бешеных денег, хотя была в высшей степени непрактичным одеянием. Более-менее надежно куцый пеньюар прикрывал всего один квадратный сантиметр моего тела – как раз пупок, оказавшийся точно под узелком одинокого шелкового бантика. Я была весьма рада тому, что съемки ведутся в теплое время года и без большого скопления любопытствующей публики.
Оператор переставил камеру и свет, на сей раз направив их не на сортирное захоронение, а на дорожку между овощными грядками.
Я немножко побродила по глинистой тропе туда-обратно, чувствуя себя не особенно уютно. На мой взгляд, прогулка в дезабилье была бы уместнее как увертюра к жаркой постельной сцене, а не в качестве разбивки между эпизодами кошмара! Однако наш великий кинодеятель Максим Смеловский считал иначе. Режиссируя мое дефиле, он блестел глазами, потирал потеющие ладони и убежденно приговаривал: «Чем больше, тем лучше!» При этом маниакальный взгляд Макса задерживался по большей части на моем декольте, так что я непроизвольно начала втягивать грудь, стыдливо решив, что будет тем лучше, чем меньше.
Моя новообразовавшаяся сутулость сильно встревожила мамулю, и она стала требовать, чтобы мне на спину срочно привязали дощечку. Против дощечки решительно возражал Зяма – просто потому, что ему лень было лезть в сарай за ножовкой и выпиливать из забора подходящий прибор для экстренной коррекции моей осанки.
Заботливого папулю больше всего беспокоило, что я могу озябнуть. Он принес из дома свой собственный теплый вязаный набрюшник из собачьей шерсти и очень настаивал, чтобы я надела его под пеньюар.
Зоркий оператор Саша умудрился с помощью своей оптики высмотреть в диких зарослях, которых давно не касалась рука огородника, пяток болгарских перчиков и десяток томатов и послал Аню их сорвать. Он мотивировал необходимость срочного сбора урожая тем, что жизнерадостные красные томаты не соответствуют общей стилистике мистического триллера.
Анна послушно сорвала овощи и, подстрекаемая Зямой, тут же начала строгать их в салат, после чего все участники шоу почувствовали острый приступ голода и решили наскоро перекусить. В общем съемочный процесс в очередной раз застопорился.
Когда от салата, а также поданных к нему хлеба, сыра и колбасы остались одни воспоминания, ночь уже балансировала на грани утра.
– Ох, замешкались мы! – спохватился Смеловский, с необоснованным укором посмотрев на розовеющее небо. – Ночь заканчивается, а нам же еще сцену на обрыве снимать!
– На обрыве так на обрыве! – спокойно согласился Саша.
Он сноровисто собрал свое операторское добро и навьючил папулю и Зяму софитами. Мамуля сложила свой режиссерский стульчик, Аня прихватила чемоданчик с гримировальными принадлежностями, я целомудренно укуталась поверх излишне откровенного пеньюара в плед, и вся наша компания вышла за высокую ограду двора и двинулась в путь к обрыву, под которым раскинулась просторная свалка.
– Кто помнит, мы костер во дворе затушили или нет? – обеспокоенно пробормотал папуля, принюхиваясь.
Воздух отчетливо пах дымом и гарью.
– Мы-то затушили! Не иначе, кто-то снова мусор на помойке запалил! – вздохнула мамуля. – А ведь продукты горения очень вредны и сильно загрязняют атмосферу!
– Ничего, наши зрители продуктов горения не унюхают! – легко отмахнулся Максим. – Посмотрите, красота-то какая!
Если не обращать внимания на помойку, вид с обрыва открывался просто замечательный! Внизу волнующимся морем шумел густой темный лес, уступами поднимающийся к горизонту. Над его зубчатой кромкой золотой медалью висела круглая луна и красиво сверкали крупные бриллиантовые звезды. Изредка прозрачную тьму над каньоном пронзали летящие совы.
– Помойку на монтаже затянем густым туманом, и все получится просто супер! – заявил Макс. – Инка, топай на самый краешек!
Я послушно встала на краю обрыва, стараясь не смотреть вниз.
– Супер не получится! – оборвал ликующего Макса оператор. – Все, баста, кина не будет! Луна ушла!
– Куда она ушла? – не понял Макс.
– Туда! – Саша широко махнул рукой, весьма произвольно указывая направление, в котором удалилось ночное светило.
– Но вот же луна, она здесь, мы ее видим! – робко напомнила мамуля, потыкав в планетарный спутник пальцем.
– А она должна быть не здесь, а там! Луна ушла из кадра, – терпеливо объяснил оператор. – Расчетная точка съемки уже не позволяет одновременно захватить и луну, и Инку в полный рост! Либо девушка, либо луна! Или могу Инку под коленками обрезать, если хотите!
– Не хотим! – поспешно возразила я.
– Так, я понял, Инка слишком высокая! – хлопнул в ладоши Макс. – Так это не проблема, сейчас мы все сделаем!
– Что мы сделаем? – опасливо спросила я и на всякий случай отодвинулась от деятельного Смеловского.
– Заменим тебя на Аньку, вот что! – победно объявил Макс. – Она гораздо ниже ростом, значит, вполне поместится в одном кадре с луной! Да, Саш?
– Возможно, – сдержанно ответил оператор. – Надо посмотреть.
Подгоняемые нетерпеливым Смеловским, мы с Аней удалились за ближайший ракитовый кустик и переоделись. Анюта, тихо чертыхаясь, сняла свои джинсы и кофточку и облачилась в непристойный пеньюар. Я помогла своей дублерше повыше подвязать спально-прогулочное одеяние пояском, чтобы полы распашонки не закрывали коленки, и нахлобучила ей на голову белокурый парик. С ним я рассталась с особым удовольствием, потому что он согревал голову не хуже шапки-ушанки.
– В целом сойдет, но ноги коротковаты, – бесцеремонно оглядев костюмированную Аню, постановил Смеловский. – Ты, Анька, на цыпочки поднимись, так лучше будет.
– Так? – через плечо спросила Аня, поднимаясь на носочки и опасно балансируя на краю обрыва.
– Так годится! – ответил Саша. – Все, нормалек, девушка есть, луна на месте, я снимаю!
– Мотор! – вскричал Смеловский.
– Сам мотор! – в один голос ответили ему мамуля, папуля и Зяма.
– Анька, не шатайся! – сердито крикнул оператор. – Луну закрываешь!
– Да, Анюта, не качайся! – прикрикнул и Макс. – Такое ощущение, будто ты собираешься сигануть с обрыва, как Катерина в «Грозе»!
– Что, будет гроза? – Анюта завертела головой, осматривая темное небо в редких светлобрюхих тучках.
– Стой спокойно! – гаркнул Саша.
Поздно! Неустойчивый камень юрко выскользнул из-под ноги Анюты и рухнул вниз, а следом, как крыльями взмахнув рукавами пеньюара, полетела и она сама!
– Ма-ма-а-а-а! – истошный вопль затих далеко внизу.
– Боже мой! – Мамуля вскочила на ноги, и освободившийся режиссерский стульчик самопроизвольно сложился с резким стуком, похожим на револьверный выстрел.
Словно по сигналу стартового пистолета, ожили прочие свидетели ЧП.
– Анька, ты где? Ты там жива-ая? – сложив руки рупором, проорал в каньон Макс.
– Такой кадр испортила, балда, убить мало! – злобился безжалостный оператор.
Из-под обрыва не доносилось ни звука.
– Кажется, я ее вижу! Во-он там что-то беленькое чернеется! – сообщил зоркий Зяма, безотлагательно начиная спуск.
