Никотин убивает… - Хейер Джорджетт
Тогда Стелла всхлипнула и уткнулась лицом в свой носовой платочек…
— Возьми лучше мой, он побольше размером и вместит все твои сопельки, — раздался голос Рэндалла у нее за спиной.
Стелла подпрыгнула от, неожиданности и вскрикнула:
— Какой же ты коварный обманщик! Я ненавижу тебя!..
— Знаю-знаю, — сказал Рэндалл, заключая ее в объятия и завладевая ее уже изрядно промокшим носовым платком.
— Ты пожалеешь, что я плачу на твоем прекрасном новом костюме, — прошептала Стелла, прижимаясь лицом к его груди.
— К черту мой костюм.
Она наконец взяла у него его носовой платок и тщательно вытерла глаза.
— Если предположить, что я выйду за тебя замуж, то все равно не потому, что я люблю тебя, — сказала она упрямо.
— Ну что ж, эту психологическую проблему мы разрешим очень просто — можешь считать, что выходишь за меня из-за моих денег, — сказал Рэндалл.
— Не совсем так. Уж лучше выйти за тебя замуж, чем оставаться в этом болоте… Хотя потом может оказаться, что жизнь с тобой еще отвратительнее…
— Вряд ли найдется что-нибудь хуже, чем жить в этом доме, — заметил Рэндалл. — И каким бы гадом я ни был, все-таки я не вызываю особой скуки у тебя, правда?
Он провел пальцем по ее щеке.
— Рэндалл, — прошептала Стелла, — ты и вправду хочешь этого?
— Моя девочка, — только и сказал Рэндалл, перед тем как поцеловать ее.
В течение последующих десяти минут Стелла лишь дважды сумела прошептать нечто маловразумительное, причем Рэндалл в первый раз ответил ей "Милая!..", а второй раз — "Маленькая кретинка!..", причем мисс Стелла Мэтьюс, судя по всему, была полностью удовлетворена обоими ответами.
— По-моему, я сошла с ума, — сказала она чуть позже, приводя в порядок волосы.
— Твои родственники тоже сойдут, когда я их обрадую.
— Нет, Рэндалл, прошу тебя, не надо! — взмолилась Стелла. — Не сейчас! Это их просто убьет — в таком-то положении! И вообще, прошу тебя, не говори им ничего, что может их разозлить!
— Это практически невозможно, — заметил Рэндалл. — Поэтому мне лучше удалиться. Если я не уйду, здесь наверняка произойдет арест — скорее всего меня…
— Рэндалл, скажи правду — ты как-то замешан в этом деле?
— Несмотря на все признаки, представь себе, что нет!
— А ты знаешь, кто это сделал?
Рэндалл ответил не сразу.
— Да. Думаю, что знаю.
— А… Это будет ужасное открытие для нас всех, да? Скажи!
— О да, это будет весьма неприятно. Но нет, не подумай, это не твоя мать. И все же, я думаю, ты очень расстроишься, когда узнаешь.
— А ты собираешься рассказать об этом полиции?
— Я должен. Я уже сделал все, что мог, чтобы остановить расследование и завести его в тупик. Но смерть тети Гарриет все смешала… Я расскажу тебе эту историю, но только не сейчас. Мне еще предстоит сделать кое-какие важные вещи.
— Ответь мне только на один вопрос — это тот самый человек, которого полиция ищет все эти дни?
— Именно, — ответил Рэндалл, целуя ей руку. — Я позвоню тебе вечером попозже. Постарайся не волноваться.
— Я не буду волноваться, если только они не арестуют маму или Гая, — прошептала Стелла.
— Полиция не может сейчас никого арестовать. Они просто заново опрашивают всех в свете новых фактов. Думаю, что даже Гай не сможет натворить таких глупостей, чтобы следователь побежал выписывать ордер на его арест. И к тому же этот Ханнасайд сейчас больше озабочен именно моей персоной и в течение ближайших часов явно примется изучать мое прошлое — а именно мое медицинское образование…
Рэндалл, кажется, оказался прав. Ханнасайд, встретив Стеллу минут через двадцать в холле, спросил, не уехал ли еще мистер Рэндалл Мэтьюс. Когда она ответила, что уехал, следователь пристально посмотрел ей в глаза и стал допытываться — куда, зачем и так далее. Она сказала, что не имеет ни малейшего представления об этом, но покраснела как маков цвет.
Сержант Хемингуэй молча обмозговывал что-то, пока они с Ханнасайдом шли по аллее от дома.
— И все же надо было задать ему ряд вопросов, — угрюмо сказал сержант, когда они поравнялись с воротами.
— Нет, только не здесь. Думаю, мы можем застать его в собственной квартире, если очень постараемся.
— А вы думаете, что это он убил? — спросил сержант.
— Нет, не думаю.
— Не думаете? А какого же черта тогда он говорил этот вздор, будто собирается пустить на ветер дядюшкино наследство?
— Он сказал это, чтобы порисоваться перед своей кузиной, — ответил Ханнасайд.
Когда они постучались в дверь к Рэндаллу, Бенсон ответил им в высшей степени нелюбезно, что хозяина нет и не предвидится до вечера.
— Он, значит, поехал на своем "мерсе"? — развязно спросил Хемингуэй.
— Если вы имеете в виду «мерседес-бенц», — сухо заметил Бенсон, — то нет. Машина стоит в гараже.
— А он был здесь в течение последних нескольких часов?
— Естественно, — высокомерно отвечал Бенсон. — Более того, предвидя ваш приход, он велел мне передать вам послание.
— Какое же?
— Что его не будет дома весь день, а приедет он только к девяти и будет рад принять вас в это время.
— Ну хорошо, передайте ему, когда он появится, что я обязательно воспользуюсь его любезным приглашением, — сказал Ханнасайд.
— Ну и что вы намерены делать сейчас, шеф? — спросил Хемингуэй, когда они вышли на улицу.
— Черт меня подери, если я знаю, что мне делать, — признался Ханнасайд. — Он нас перехитрил. Он нарочно держит нас в неведении — выигрывает время.
— Будет особенно приятно, если завтра мы узнаем, что он уже где-нибудь в Бельгии или Германии, — вздохнул сержант.
— Ладно, не будем вешать нос. Поставьте у его дома агента — пусть он немедленно сообщит нам, как что-нибудь тут произойдет, например, вернется Рэндалл.
— Ну что ж, поставить агента все-таки лучше, чем вообще ничего не делать, — резонно заметил сержант.
Агент позвонил им еще до восьми часов и сообщил, что пять минут назад Рэндалл вернулся.
— Джибсон, продолжайте наблюдение, если Мэтьюс куда-нибудь пойдет, следуйте за ним! — приказал Ханнасайд.
Он выехал немедленно. На место он прибыл ровно в девять и был сразу же проведен в библиотеку, где его ждал Рэндалл. На столике перед ним стоял поднос с кофе и пепельница, набитая окурками.
Рэндалл выглядел страшно усталым и вопреки обыкновению не слишком дружелюбным. Он приветствовал суперинтенданта впервые без той насмешливой улыбочки, которая всегда выводила Ханнасайда из себя.
— Садитесь, сэр, — показал рукой на кресло Рэндалл. — А где ваш спутник?
— Сегодня я у вас в гостях один, — сказал Ханнасайд.
— Какое счастье! Именно этого я и хотел — поговорить с вами наедине!
— Я так и предполагал, — кивнул Ханнасайд.
— Неужели? — прищурился Рэндалл. — Как вы догадливы, просто ужас! С вами страшно общаться! Какой мощный интеллект!
— Я тоже высоко ценю вас, хотя способы его практического применения никак не могу одобрить, — отвечал в тон ему Ханнасайд.
— Ладно, ладно, — устало махнул рукой Рэндалл. — Что будете пить — коньяк, ликер?
— Спасибо, коньяк.
— О, какой сегодня знаменательный день! — воскликнул Рэндалл, разливая коньяк. — Впервые суперинтендант Ханнасайд принял предложение выпить!
Ханнасайд взял со столика свой стакан.
— Надеюсь, что день этот будет знаменательным не только поэтому. Кажется, вы наконец собираетесь рассказать мне о том, что до сегодняшнего дня так тщательно скрывали.
— Возьмите сигару — коробка у вас по левую руку, — промурлыкал Рэндалл. — Дело, знаете ли, на редкость грязное, и теперь, задним числом, могу сказать, что страшно ругал все время мою неуемную тетку Гертруду, которая заварила всю эту кашу. Итак, хотите ли вы, чтобы я говорил с вами как с сыщиком из Скотленд-ярда или же желаете получить неприглядную и отвратительную правду?
— Неприглядную и отвратительную правду, — кивнул Ханнасайд.
— Но тогда уж прошу без предубеждения, ладно? — улыбнулся Рэндалл.
