Лариса Ильина - Вредность не порок
Я ахнула, вскочила и вырвала у Бешеного из рук фонарик. Луч света заметался по шершавой поверхности цемента. Бешеный дернул меня за штанину и сердито прошипел:
— Свети понизу, дубина, увидят…
В углу, в щели между полом и стеной, пробилась уже какая-то колючая растительность. Сунувшись туда, я дернула за колючку. Она легко подалась, и в руке оказалась оборванная ветка с крошками засохшего цемента.
Колючка здесь не выросла, ее просто воткнули, когда заливали сырой цемент. Я ударила кулаком по образовавшейся дырке. Тонкий цементный слой в углу треснул и осел…
— У тебя лом есть? — бросилась я к Бешеному. — Лом нужен…
— Лом? — удивленно протянул тот. — Ты сказала взять лопату…
— «Сказала!.. Показала…» — передразнила я в сердцах. — Думать же самому тоже надо! Они просто залили пол цементом! Я не знаю, что за цемент такой, что за сутки высох, но это так! Видишь, — я торопливо сунула колючку в нос Бешеному, — воткнули в уголок, как будто сама выросла!
— Цемент за сутки не высохнет, — авторитетно сказал Коля.
— Может, и не высохнет. Но этот высох…Черт тебя возьми, да не смотри же на меня! Нет лома, долби лопатой!
Но Коля продолжал разглядывать колючку, я схватила лопату и с силой воткнула в пол. Острие лопаты звякнуло и ушло вниз. В обе стороны от образовавшейся щербины темными змейками потекли трещины. Коля поджал губы, вырвал лопату, буркнув:
— Да не греми ты…
Он опустился на колени, поковырял трещины пальцем, потом примерился и резко ударил ладонью. Пол захрустел, толстые трещины кольцом побежали вокруг Колиной руки. Он усмехнулся и стукнул еще раз, уже не так сильно, но цемент уже крошился, словно печенье, я опустилась рядом и стала отколупывать кусочки. Толщина цемента вряд ли превышала сантиметр, наивно было бы предположить, что такой глупостью занимались будущие хозяева коттеджа. Так мы и ползали, обламывая крошащиеся углы, потом Коля тяжело вздохнул и позвал меня:
— Видишь? — Он ткнул куда-то пальцем:
— Вот здесь, видишь?
— Что?
Коля сидел на корточках и смотрел на то самое место, куда показывал, я честно тянула шею, но никак не могла сообразить, к чему он клонит.
— Цемент просел… — Коля снова вздохнул, и я вдруг поняла, что он здорово нервничает. — Просел, потому что под ним просела земля… А земля просела, потому что…
— Потому что там яма… — сказала я и сама испугалась. Я так отчаянно хотела найти эту яму, но сейчас, когда поняла, что мы ее все-таки нашли, меня замутило со страха.
— Угу… — промычал Коля. — Очень может быть…
И, резво поднявшись, топнул ногой по едва заметной ложбине… Цементное покрытие лопнуло, словно было стеклянным, да и неудивительно, глина под ним действительно просела… Мельком бросив на меня весьма странный взгляд, Коля взял лопату, расшвырял куски бетона и начал копать. Я забилась в угол и, обхватив коленки руками, смотрела, как быстро растет рядом с Колей глиняная гора. Чем больше она становилась, тем сильнее меня колотило.
— Возьми фонарь, — велел Коля, я продолжала жалко моргать из угла, не в силах заставить себя подойти. — Слушай, я больше одного раза повторять не буду. Иначе я тебя в этой яме и зарою…
Когда Бешеный захочет, он может быть очень милым… Я быстренько поднялась, взяла фонарик и посветила в яму.
— Чуешь? — спросил он вдруг.
— Не-ет, — протянула я, твердо решив скончаться до того момента, как Бешеный там что-нибудь найдет.
— Сейчас почуешь…
Я занервничала и начала чесаться, словно блохастая, луч фонарика заметался в разные стороны. Бешеный зашипел, но это не помогло. От звука вонзающейся в глину лопаты у меня кровь стыла в жилах, и помимо воли я начала подскуливать — Заткнись, — буркнул Бешеный, я заскулила в ответ, он плюнул и, похоже, хотел меня обругать, но вместо этого неожиданно протянул руку:
— Ну-ка, дай…
Торопливо сунув ему фонарик, я попятилась к стене.
Бешеный положил лопату возле ямы, нагнулся, и тут я услышала:
— Матерь божья… Юрок…
Мы долго сидели возле холодной кирпичной стенки и молчали. Закусив кулак, Коля ритмично покачивался, глядя в одну точку, я не лезла с разговорами, понимая, каково человеку, только что откопавшему своего лучшего друга. Над головой давно уже висела луна, с любопытством заглядывая за стены недостроенного дома. Было довольно светло, зловеще поблескивали осколки раскрошенного пола, и разверстая могила зияла черным провалом.
— Надо закопать, — сказала я наконец, — нехорошо, когда вот так…
Коля закивал, потом повернулся ко мне:
— Откуда ты знала?
— Видела… Хоть мне никто и не поверил…
— Кто это сделал?
Вместо ответа я встала, отряхнула джинсы и подняла лопату.
— Закапывай… Здесь была еще одна яма. Я не знаю, есть ли в ней кто-нибудь или что-нибудь. Но мы должны это узнать.
Забросав могилу друга, Коля тщательно утрамбовал землю руками. Он долго что-то подправлял и сглаживал, и в какой-то момент мне даже показалось, что он плачет.
Хотя, может, я ошиблась.
— Где еще?
В дальней комнате, той самой, где я едва не угодила памятной ночью в яму, все было по-прежнему. Не было, слава богу, ни цементных полов, ни каких других препятствий. Я огляделась, вспоминая, как все было, примерилась и показала:
— Здесь! От прохода метра два вдоль стены.
Коля без разговоров взялся за лопату. В этот раз дело продвигалось хуже, глина была твердой, и я уже стала подумывать, что ошиблась, но тут Коля, сместившись чуть левее, сказал:
— Похоже, тут. Глина пошла мягкая.
Копать стало легче, вскоре Коля выпрямился и позвал:
— Настя… — Сжав до хруста кулаки, я отозвалась, он кивнул:
— Похоже, есть…
Счет теперь шел на минуты, я нервно сглатывала, ожидая конца этой пытки. И вот я увидела, как Коля положил лопату рядом и взял фонарь. Он разглядывал что-то бесконечно долго, сердце мое стучало в горле, и по вискам лился холодный пот. Вот Коля выпрямился, я увидела, как он хмурится:
— Что за черт?
Ноги вдруг сами понесли меня к яме, встав на четвереньки, я заглянула внутрь. В нос ударил тошнотворный запах.
— Где?
— Вот… — Коля поднял фонарик. — Здесь кто-то есть…
Он тронул что-то острием лопаты, и внезапно я сообразила, что это рука. Опухшие серые пальцы с черными ногтями… Коля убрал лопату в сторону, попав под луч света, на страшном одутловатом запястье тускло блеснул витой золотой браслетик…
— Настя, Настя… — звучало где-то вдалеке, я с трудом разлепила свинцовые веки. — Настя, черт тебя дери, ты померла, что ли?
Надо мной неясно маячил мужской силуэт, вот человек потянулся рукой к моему лицу, я испугалась и зажмурилась. Человек торопливо запричитал и начал похлопывать меня по щекам. «Да это же Коля, — вяло подумала я, инстинктивно пытаясь пресечь столь бесцеремонное поведение, — что это он делает?» Увидев, что я открыла глаза, Коля обрадовался и заботливо приподнял мою голову.
Такая сентиментальность со стороны человека, способного перехватить другому горло финкой, была весьма неожиданна.
— Где мы? — задала я дурацкий вопрос, хотя уже в мельчайших подробностях вспомнила, что случилось.
Коля помог мне сесть и сам сел рядом, заботливо придерживая за плечи.
— Да ты вдруг завалилась ни с того ни с сего… Перепугала меня, я грешным делом чуть было не решил, что ты третья…
"Третья.., третья… Первый здесь Юра, а второй… Вторая… Ирка… Боже мой! Ирка… Как же так, за что? А я ведь знала.., с той самой минуты, как увидела убитого Простыря. Ирка, я знала, что тебя убили. Я знала, но не хотела верить… Ирка, что я наделала? Это все из-за меня.
Если бы тогда на пляже…" Я долго пыталась отдышаться, кусая губы, но все было тщетно. Сдавив виски ладонями, я застонала, спазмы железным кольцом охватили горло, я пыталась плакать — и не могла. А Коля поднялся вдруг на одно колено и, обхватив мою голову, прижал к груди.
Я беспомощно обмякла в его руках, он осторожно гладил меня по волосам и приговаривал:
— Поплачь, Настя, поплачь…
Через полчаса мы незаметно покинули участок и спустились к оврагу. Возле кустарника я остановилась и оглянулась. Сквозь редкие стволы деревьев под мутным лунным светом сиротливо белел недостроенный коттедж, ставший последним прибежищем для моей дорогой подружки. Я махнула рукой. Я вернусь.
— Пошли, — окликнул меня Коля, — времени нет…
Он взял меня за руку и двинулся вдоль кромки леса.
Я так и не смогла понять, то ли он боится, что я сбегу, то ли помогает идти. В любом случае я была ему благодарна, потому что сбегать пока не собиралась. Как и у всякой порядочной вороны, чувство любопытства развито у меня весьма сильно. И чувство мести… Впереди за деревьями показалась конюшня, я позвала:
— Подожди…
— Что? — Коля оглянулся и остановился. — Устала?
— Нет… Просто хотела выяснить…
— Ну?
— Если Ефим вернулся, а нас с тобой нет, как ты думаешь, что он будет делать?
