Антонова Саша - Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке
— Кто? — повторила я, теряясь в догадках.
— Магнус.
— Кто?! — ахнула я.
— Ольга, ты уверена, что рассказала мне правду? — он наконец обернулся и с тоской взглянул на меня. — Твой… жених, он действительно скончался? Скажи мне правду, какой бы горькой она ни была… Ольга, я все возьму на себя… Я сделаю так, чтобы твое имя не упоминалось. Но я должен знать… что ты… То, что было между нами вот здесь… это… Что это было? Просто хороший секс… или?
— Нет! Нет! Нет!.. — я в отчаянии мотала головой и чувствовала, что Анри не слышит меня:
— Он умер, я была на похоронах, девять дней отмечали в ресторане, и сорок дней прошло… Как же он может быть живым? Нет! Анри, что ты говоришь? Он умер! И Оливию он никак не мог убить: Магнус весной был в Москве. Он никуда не уезжал!
— Магнус никуда не уезжал… — как эхо повторил Анри.
Он долго сидел в неподвижности, прикрыв глаза. И лицо у него было такое уставшее, такое изможденное.
— Да… Что ж… — Анри шевельнулся. — Значит, я был прав тогда… Варкоч, он хотел убить двух зайцев одним выстрелом… Что ж… Очень умная комбинация: Магнус, Варкоч и Блум провернули эту сделку, оформив покупку на подставное лицо. Теперь, чтобы сокровище нашлось, хозяйка Грюнштайна должна умереть от руки шута. В качестве шута выбрали меня. Варкоч дает объявление в газете и организовывает встречу бывших супругов в Грюнштайне. У всех участников заговора — стопроцентное алиби: Варкоч в суде, Блум — на пути в Милан, Магнус — в Москве. А змея… Змея уже ждет Оливию в шкатулке. Какая женщина устроит перед желанием примерить венец? Оливия умирает. И тут появляюсь я… Вот только я опоздал. У меня тоже алиби… Я перенес ее тело к колодцу, поставил ларец на место, убийство превратилось в несчастный случай. Я спутал им все карты… Варкоч на похоронах Оливии посоветовал уехать куда-нибудь, в Индию, на Тибет…
Анри помолчал немного, ероша волосы и хмурясь.
— Я так и собирался сделать… В Грюнштайне в это время готовился акт второй: поиски сокровища. Однако Магнус, который знал, где они спрятаны, внезапно умер. Ты приехала и сообщила об этом. Варкоч в панике. Он думал, что ты убила Магнуса и хочешь все получить сама. Он послал Блума следить за тобой. Как только ты достала бы сокровище, тебя ждала бы смерть, а твое еще теплое тело должен был опять найти я. Две мертвых женщины в одном и том же месте, тела которых находит один и тот же мужчина… Маньяк-убийца… Кто ж усомнится? Меня вызвали сообщением на пейджер. Я, как дурак, примчался, думая, что с Гундой что-то случилось, а здесь… колдунья, от которой я теряю остатки разума и таскаюсь по пятам, мешая достать сокровище. Проходит день, а от Блума никаких вестей. Варкоч спохватывается, что за его спиной мы можем договориться. Он приезжает сюда сам. И видит, как мы с тобой… в библиотеке… на столе… Варкоч думает, что сокровища уплывают у него из-под носа и пытается убить меня… Я прогнал тебя, а ты вернулась… Я почти выследил его в потайных ходах, но потерял… — Анри тяжело вздохнул и потер шишку на лбу. — Потом Варкоч услышал, как Блум предлагает тебе обменять сумку на сокровище, и на это раз рука его не дрогнула… Ольга, я мешаю тебе достать сокровище? Мне лучше уйти? Ольга, ну, скажи, что это неправда! Почему ты молчишь?
— Анри, что ты говоришь?! — я не знала, как убедить его. Все слова казались мне жалкими и ничтожными. Я не находила слов. — Какой же это хороший секс? Да это же какое-то умопомешательство! Боже мой, ну неужели ты сам не видишь?! Там, возле колодца ты шел, а мне казалось, что это король Хендрик из легенды! И в библиотеке… на столе… Но я не дочь колдуна! Я ничего не знаю о сокровище!
Он сидел, обхватив голову руками.
— Анри… Ты зря подозреваешь Варкоча: блестящие адвокаты не бывают убийцами. — Я притронулась к его плечу, обняла, прижала голову к груди. Мне так хотелось облегчить его боль. — Анри, давай позвоним в полицию. Они найдут убийцу. Блум там лежит мертвый. Мне страшно.
Он высвободился из моих рук и отрицательно покачал головой:
— В полиции опять отмахнутся от легенды. Они не поверят. И никого не найдут, у всех алиби. А на арбалете мои отпечатки пальцев… Все улики против меня. Я должен сам… Сам! Ольга, почему ты защищаешь Варкоча? Ты спишь с ним?! Как же я сразу не догадался! С этим шутом, паяцем?! Ольга, я врал, мне не все равно, чья ты любовница, я убью его! Варкоч, ты слышишь меня?! Я убью тебя!!!
Он вскочил на ноги и проорал последнюю фразу, обратив перекошенное лицо к потолочным балкам. Он был ужасен: кулаки сжаты, волосы всклочены, щека подергивается от напряжения. Я не могла оторвать глаз от его профиля, он был прекрасен.
Замок ответил тишиной.
— Не надо никого убивать, — я прижалась к его спине, обняла. Он обмяк, лишь судорожно вздыхал, будто выбился из сил после быстрого бега. — Я не сплю с Варкочем. Но ты, наверное, прав: кто-то думает, что я знаю, где лежит сокровище… Я, кажется, догадываюсь, кто это.
— Кто?
— Мадам Грюнштайн. Знаешь, тогда, в офисе «Варкоч и сын», они с Блумом… разговаривали. Их разговор, он показался мне непереводимой игрой юридических терминов. А теперь я поняла, о чем они говорили… Блум сказал: «Мы отослали «Титул» полтора месяца назад. Теперь ждем ответа. Варкоч пока спокоен». Она ответила: «Вот это-то мне и не нравится. Я чувствую, что он за нашими спинами ведет собственную игру». Блум возразил: «Нет, вряд ли. Он ничего не сможет сделать один. Как он будет копать?» Она воскликнула: «Копать! Ужас какой! Ну почему все так сложно?! А нельзя ли обойтись без него?» Понимаешь? Они решили действовать сами, без Варкоча. А тут, как назло, появилась я, сообщила, что Магнус умер. Потом мы ужинали с Варкочем в кафе на берегу Женевского озера, вдвоем, без Блума. Я подписала бумаги на расторжение сделки, а на следующий день отправилась в Грюнштайн. Они испугались, что Варкоч договорился о чем-то со мной, и никак не могли понять, зачем он вызвал тебя сюда. Они все не доверяют друг другу. Блум следил за нами, а мадам Грюнштайн следила за ним. И когда Блум без ее ведома предложил обменять сумку на сокровище, она его убила!
— Нет, ты ошибаешься, — он грустно улыбнулся. — Это не ее рук дело. Белла способна подсыпать ближнему яду, способна столкнуть в пропасть, но чтобы прицелиться и выстрелить… Нет. Арбалет — мужское оружие…
Впрочем, я и сама уже поняла, что Анри был прав: на высоких каблуках невозможно прицелиться. Рафинированная мадам Грюнштайн с подтянутым лицом и длиннющим маникюром не в состоянии натянуть тетиву.
— Ольга, о каком сокровище может идти речь? Подумай, что это может быть? Где нужно копать?
Я всплеснула руками: если бы я только знала, о чем идет речь! Мне стало тоскливо и холодно, как будто Белый Всадник на белом коне промчался мимо, оскалившись безносым ликом. Как много смертей вокруг ненайденного сокровища: Оливия, Магнус, Блум. Те двое уже преданы земле, а бедный Блум лежит на каменном полу, и некому оплакивать его.
— Давай хотя бы прикроем Блума, — я обхватила себя за плечи и зябко поежилась. — В шкафу я видела широкий шарф.
Дверцы тихо скрипнули, распахнувшись воротами. На плечиках поникла ветхая роскошь нарядов, пригодная разве что для музея восковых фигур.
— Где-то здесь, я помню, висела кисейная вуаль с платьем из вишневого атласа… — Я перебирала бархат и парчу, путалась в широких рюшах и рукавах, все глубже зарываясь в нафталиновые запахи. — Господи, что за чудовищный гардероб! И как в нем находили нужный наряд?
— Между прочим, этот шкаф — весьма остроумное произведение мебельного искусства средневековья. — Анри держал подсвечник. — Такой гардероб специально делали для молодоженов. Видишь, здесь перегородка, которая делит его на две половинки: правая предназначалась для мужской одежды, а левая — для женской. Перегородка подвижная, она смещается вправо, уменьшая мужскую половину по мере прибавления женских нарядов. Вот так, смотри. — Он перевесил несколько платьев и легко сдвинул перегородку.
— Ух ты! — удивилась я предусмотрительности средневековых мастеров и, наконец-то, заметила кончик светлой ткани с бахромой, затерявшейся в душном плену.
Я нырнула в ворох платьев, опершись коленом на дно шкафа. Одна из дощечек хрупнула и провалилась. В колено впилась щепка.
— Ай! — вскрикнула я, машинально ухватившись за складки шершавой парчи и повиснув на пышной юбке.
Видимо, под действием моего веса палка, на котором висели плечики с нарядами, надломилась, и платья одно за другим повалились вниз, прикрыв мягким сугробом.
— Ольга, ты жива? — донеслось издалека.
— Жива, жива, — проворчала я в ответ, выпрастывая голову из старинных тряпок.
Анри выгреб платья из шкафа, они распластались на полу диковинными клумбами.
— Ш-ш-ш! — он распрямился и приложил палец к губам.
Я замерла, напрягая слух. Где-то в глубине замка раздался стон и металлический скрежет, будто застывшие доспехи в рыцарском зале разогнули сведенные ржавчиной суставы.
