Дарья Донцова - Королева без башни
– Понимаешь, каково Павлику будет? – воскликнула Резникова. – Если он наврал – его выдерут за ложь, сказал правду – побьют за то, что не послушался родителей и далеко уехал. У тебя есть удостоверение работника службы опеки, ну придумай что-нибудь.
– Я не имею права вторгаться на чужую территорию, – сопротивлялась Нинель, – меня на порог не пустят. И как спросить у хозяев: «У вас тут за решетками похищенная девочка не сидит?» Если Соню и правда украли, то мне ничего не скажут.
– А вдруг девочку на самом деле мучают? – прошептала Алёна. – Вера очень напугана.
Резникова долго упрашивала Нинель, и в конце концов та сдалась, поговорила с Павлом и поехала по указанному подростком адресу. Подъезжая к нужной остановке на автобусе, Нинель вдруг поняла: она совершает потрясающую глупость. Мальчик фантазер, он наплел одноклассникам сказок, решил привлечь к себе внимание. Она зря тратит время, никакого дома с решетками не существует! Одно хорошо: таинственное здание находится неподалеку от ее квартиры.
Ругая себя, Нинель все же пошла по узкой тропинке и напряглась. Дорожка привела ее к участку, посередине которого высилось здание, окруженное забором. Вспомнив про качающуюся доску, Нинель подергала несколько деревяшек. Одна поддалась. Женщина пролезла во двор, даже не подумав, что там может быть собака, увидела окна, забранные решетками, и храбро позвонила в дверь.
Если поведение Нинели покажется вам по меньшей мере безрассудным, то поспешу напомнить, что все происходило в идиллические советские времена. Основная масса людей считала: преступность в СССР искоренена, а редкие воры отбывают справедливое наказание на зоне. Нинель работала в органах опеки, она видела родителей-алкоголиков, сталкивалась с матерями-садистками, отцами-насильниками, но наивно полагала, что этих выродков всегда обнаруживают. Того, что многие дети скрывают, как их мучают дома, бывшая учительница не знала, и ей в голову не могло прийти, что кто-то посмеет навредить чиновнице с удостоверением. Наивно? Но таков был менталитет граждан тех лет.
Дверь открылась, Нинель увидела женщину в аккуратном халате, продемонстрировала ей корочки и сухо сказала:
– Инспектор Пулкова. Нам сообщили, что здесь живет девочка, которая не посещает школу. Если вы не отправили ребенка соответствующего возраста на учебу, то нарушили закон.
Хозяйка не выказала никакого волнения, она посторонилась, впустила незваную гостью в прихожую и спокойно ответила:
– Меня зовут Анна. Вы ошибаетесь. У нас с мужем есть дочь, но она пока маленькая. Я из-за нее работу оставила, малышка постоянно болеет. Других ребят тут нет. Если хотите, можете подождать, муж поехал за дочкой в больницу, ей вчера гланды удалили, сегодня домой забираем.
В здании стояла тишина, Анна не нервничала, в холле было чисто. Нинель слегка успокоилась, но сказала:
– У вас не дом, а крепость! На всех окнах решетки.
Анна кивнула:
– Мы на отшибе живем, рядом других людей нет, неподалеку шоссе, по нему всякие люди ездят, вот и пришлось загораживаться.
Нинель окончательно успокоилась. Павлик видел дом, он существует реально, а вот встреча с якобы похищенной Соней – плод болезненной фантазии подростка. Пулкова уже собралась откланяться, как увидела на вешалке темно-синюю шерстяную шапочку с белыми инициалами «Е. П.»
Сердце Нинели оборвалось. Это был старый головной убор ее умершего сынишки Егора.
Глава 31
– И как вы узнали головной убор?
Нинель пожала плечами.
– Сама его связала. Второго такого в природе не существует. Отлично помню, как нахлобучила шапочку на голову маленького Антона, она ему оказалась велика.
– Наверное, вы изумились? – пробормотала я.
Нинель кивнула.
– Конечно. И не удержалась от вопроса: «Откуда у вас этот шерстяной колпачок?»
Анна спокойно ответила:
– Мы с мужем небогаты, поэтому покупаем одежду дочери в комиссионке, новая нам не по карману, да и не нужна она ей.
Нинель расслабилась, а Анна добавила:
– Здесь неподалеку есть рынок, на нем была барахолка, жаль, ее закрыли, теперь приходится на Тишинский рынок мотаться, там детские подержанные вещи продают. Раньше мне удобнее было – пересекла МКАД, и выбирай малышке все необходимое.
Нинель распрощалась с Анной и направилась домой. От ее квартиры до зарешеченного дома было две остановки на автобусе, но городской транспорт ходил с большим опозданием, и Пулкова решила прогуляться, пересекла шоссе и пошла неспешным шагом по улице. В голове у нее крутились разные мысли.
Сначала она просто удивилась совпадению. Вот как в жизни бывает! Нинель связала шапочку Егору, потом отдала ее Антону. Нина отнесла сношенную ее сыном вещицу в скупку, Анна приобрела ее для своей дочери, и она вновь попалось на глаза Нинели. Прямо шапка-бумеранг!
Но спустя некоторое время бывшую учительницу начали обуревать сомнения.
Шапку связали для мальчика, она темно-синяя. Зачем девочке мужской головной убор? Нинель сама, когда был жив Егор, захаживала в ту самую комиссионку и знала: на полках большой выбор вещей, для удобства покупателей сделано два торговых зала: один для мальчиков, другой, соответственно, для девочек, туда ведут разные входы. Отчего Анна не приобрела девчачий головной убор? Белый, розовый, зеленый, с помпонами? Чем ей приглянулся «петушок»? Он же смешно смотрится на малышке.
Нинель снова охватило беспокойство, она замерла у какого-то дома, перевела дух и поняла: стоит возле здания, где расположена квартира Нины. Не спрашивайте, по какой причине старшая сестра вошла в подъезд и поднялась на нужный этаж. Она не смогла бы объяснить свой неожиданный порыв.
Из апартаментов младшей сестры доносилась веселая музыка. Нинель ткнула пальцем в звонок.
– А вот и Ася, – закричала Нина, гремя цепочкой.
Дверь распахнулась.
– Аська! – взвизгнула хозяйка. – Свинство так опаздывать!
– Это я, – тихо сказала Нинель.
Нина ойкнула, вышла на лестницу и, не забыв прикрыть дверь, зло спросила:
– Чего тебе надо? У меня день рождения!
Нинель поразилась:
– Сегодня восемнадцатое октября, а ты родилась весной.
– И чего? – фыркнула Нина. – Мой день рождения, когда хочу, тогда и праздную. Проваливай, муж не любит чужих!
– Ты расписалась? Поздравляю, – искренне обрадовалась Нинель.
Нина разозлилась.
– Какая разница, есть у меня штамп в паспорте или нет? Главное любовь!
– Антон, наверное, здорово вырос, – пробормотала Нинель.
– Его нет! Мальчика украли! – выпалила сестра.
– Кто? – попятилась старшая сестра. – Когда?
– Отец его забрал, – спешно поправилась Нина. – Чё те надо?
– Мы давно не виделись, – прошептала Нинель, – я хотела узнать, как твои дела? В порядке ли сын?
Нина нахмурилась.
– Вон оно что! Дошел до лисички-сестрички слух про моего мужа! Богатого! Красивого! Молодого писателя! Как ты меня приняла, когда я попросила своего сына пригреть? На три буквы послала! Носа потом не показывала! Чего тогда не волновалась о моем житье-бытье? Прорезалась, когда я снова на белом коне? Вали в задницу! Сегодня вечером я уезжаю с супругом отдыхать, с нищими не вожусь. Тебе нужны деньги? Иди работать! Вроде такой совет мне твой муж в тяжелую минуту дал? Кстати, как он?
– Сергей умер, – прошептала Нинель, – и Егор тоже.
– Здорово, – кивнула Нина, – меня нельзя обижать, я врагов проклинаю, и они дохнут!
Нинель примолкла. Я въехала во двор больницы, где работает Катюша, и не устояла перед искушением задать следующий вопрос:
– Вы не обеспокоились? Не пошли в милицию? Не рассказали про похищенного мальчика, чью шапочку видели в доме, где держат тоже якобы украденную девочку?
Щеки Нинели слегка порозовели.
– Я не поверила Нинке, она мастер художественного свиста. Вечно про богатых мужей лгала, а с ней так ни разу никто и не оформил отношения. Знаете, за счет чего она сейчас шикует? Небось шантажирует бывших любовников, они все женатые люди. Икру жрет! Сливки пьет!
– Вы вроде не общаетесь, так откуда знаете про содержимое холодильника сестры? – поддела я собеседницу.
Нинель начала тереть колено.
– К моему глубокому сожалению, мы живем рядом, поэтому порой сталкиваемся. Пару раз я видела, как Нинка из шикарных машин вылезает в дорогой шубе. И мы в одной фирме продуктами затариваемся, доставляет их молодой парень – студент, он бестолковой, путает наши коробки, видела я, что Нинка приобретает! А теперь скажите, почему так получилось? Я всю жизнь на тяжелой работе копейки получала, на старость не скопила. Нинка дня на чужого дядю не трудилась, но жила припеваючи, по курортам ее возили, одевали, обували, кормили. Ненамного она меня младше, но я старуха, а сестра до сих пор мужчинами вертит и в ус не дует. Почему у меня все отняли, а у нее сладкая судьба? Нинка ни одной душе ничего хорошего не сделала, под себя все гребла. А я всегда о других пеклась, чужими детьми занималась, где награда?
