Дарья Донцова - Три мешка хитростей

– Вы к кому? – строго спросила она.

– В седьмую квартиру, к Загораевой.

– Она на работе, – сурово ответила консьержка.

– Спасибо, подожду на лестнице.

– Это невозможно, – ответила лифтерша с каменным лицом, – вот, читайте.

И она ткнула пальцем в большое объявление, висевшее между лифтами: «Уважаемые дамы и господа. В связи с ухудшением криминогенной обстановки в городе Москве, а также учитывая возможность террористического взрыва, совет жильцов постановляет: а) после 23 часов запирать входные двери; б) запретить посторонним лицам находиться внутри здания; в) обязать всех жильцов в обязательном порядке сообщить свои рабочие адреса и телефоны».

– Да, – пробормотала я, – однако у вас тут и муха не пролетит, не то что лица кавказской национальности.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – неожиданно подобрела неприступная консьержка.

– И что, все это вот так четко и соблюдаете?

– Конечно, а еще ночью два раза обход делаем. Никому неохота на воздух взлететь. Если бы все москвичи были такими бдительными, как мы, – вздохнула лифтерша, – жить стало бы безопаснее.

– И рабочие адреса всех жильцов записаны?

– Конечно.

– А телефон Загораевой не посмотрите.

– Зачем? – вновь проявила бдительность дама.

– Да вот привезла ей посылочку из Киева, поезд у меня отходит через пару часов…

– Я не возьму, – моментально отреагировала консьержка.

– И не надо, просто подскажите, где Валентина работает. Может, не так далеко отсюда…

Несколько секунд лифтерша колебалась, потом, пробормотав: «Ну, думаю, в этом секрета нет», открыла толстую книгу и сообщила:

– Улица Красные Поля, дом сорок четыре.

– Далеко отсюда?

– Да нет. Видите, вон та длинная магистраль, что ведет к факелу?

– Куда?

– Да к факелу, – спокойно повторила тетка, – у нас там нефтеперерабатывающий завод.

Я подняла глаза вверх и увидела за большим, чисто вымытым окном железную вышку, отдаленно напоминающую буровую установку. Над ней, словно платок на ветру, метался язык пламени. Зрелище было впечатляющее, напоминавшее кадр из фантастического фильма.

– Дойдете до факела, – спокойно поясняла лифтерша, – и свернете налево, это и будут Красные Поля.

– Как ее место работы хоть называется?

– Она не указала, написано просто – учреждение.

Тяжело вздыхая, я пошла к гигантскому факелу. Дома закончились. Справа и слева расстилался пустырь, потом, откуда ни возьмись, появилось шоссе с бешено несущимися по нему машинами. Я шла и шла, проклиная все на свете: себя, Якова Сироткина, бабу Клаву, Ярослава Рюрикова, «Коммерческий дом «Просторы»… Огнедышащая конструкция вместо того, чтобы приближаться, почему-то отдалялась… Потом в ушах возник тревожный гул, и я внезапно оказалась почти у самой вышки.

Налево шла дорога, вернее дорожка, изрытая ямами. На сером бетонном заборе болталась перевернутая полуободранная вывеска «Красные Поля». Обрадовавшись, я полезла в грязь. Вокруг не было видно ни одной живой души. Минут пять я брела по колдобинам и уперлась в железные ворота. На них значилось: «КПП». Я подумала, постояла, потом начала колотить ворота ногой… Полная тишина. Подергав створку, я обнаружила, что она не заперта. На жутко захламленной территории прямо посередине двора стояла раскладушка, на которой преспокойненько валялся солдатик в камуфляжной форме.

– Вам чего? – вяло спросил он.

– Загораеву позовите.

– А нету.

– Она ушла?

– Не-а.

– Как же так? Если не ушла, должна быть тут.

– Кто сказал? – равнодушно пробубнил мальчишка.

– Она сама.

– Не-а.

– Что – не-а?

– Нету.

– Куда же подевалась Валентина? – обозлилась я.

– Хрен ее знает, – завел парнишка, потом подумал и добавил: – Да нет здесь никаких баб, казарма тут наша.

Мне захотелось взять раскладушку за бок и перевернуть ее вместе с солдатиком. С трудом подавив это желание, я постаралась как можно более вежливо поинтересоваться:

– Это учреждение?

– Не-а, колония дальше.

– Колония? – изумилась я. – Какая?

Мальчишка со вкусом зевнул, потянулся, сел и, яростно почесываясь, ответил:

– Как – какая? Исправительно-трудовая.

– Мне нужно учреждение, – растерянно сказала я.

– Так она так называется – учреждение, – начал лениво пояснять паренек.

– Как туда пройти?

– Вверх, – начал солдатик, и тут раздался телефонный звонок.

Крайне медленно, с жуткой неохотой, еле-еле передвигая ногами, мальчишка побрел к одноэтажному кирпичному домику. Я за ним, с трудом сдерживаясь, чтобы не пнуть парня под зад. В маленькой, вернее крохотной, комнатенке работал телевизор. Около мерцающего экрана восседал с сигаретой в зубах еще один солдатик.

– Мог бы и снять трубку-то, – недовольно пробурчал мальчишка, входя внутрь.

– Ты дежурный, тебе и брать, – спокойно возразил телезритель, – у меня выходной.

– КПП слушает, – со вздохом ответил мальчишка.

Я перевела взгляд на экран телевизора. Шла передача «Мир криминала». Сначала бойкая девушка рассказывала о пожаре, потом камера показала железные ворота, и бесстрастный голос за кадром произнес:

– В гараже возле дома на Новопесчаной улице произошло убийство.

Камера отъехала в сторону, картинка сменилась, на экране возникло странно знакомое, изуродованное мужское лицо.

– Сегодня утром, около семи часов, – абсолютно спокойно вещал корреспондент, – один из автовладельцев спустился в подземный гараж и обнаружил на полу, неподалеку от въезда, тело сторожа, шестидесятидвухлетнего Василия Козлова…

Я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Как же это? Только вчера разговаривала с мужиком! Тем временем комментарий к ситуации начал давать довольно бойкий молодой человек, чье лицо на экране было «прикрыто» черным квадратом.

– Пока рано говорить об окончательных выводах, – равнодушно тарахтел он, – но предварительные таковы: ночью в гараж въехал один из автолюбителей, очевидно пьяный, не справился с управлением и задавил сторожа. Испугавшись содеянного, преступник бежал. Ведется следствие.

– Значит, вы полностью исключаете иную версию? – спросил корреспондент.

«Черный квадрат» помолчал секунду, потом ответил:

– Ну за каким шутом убивать старика? Денег у него никаких, в кошельке девять рублей нашли. Машины не тронули… Нет, должно быть, случайно вышло.

Я тяжело вздохнула. Эх, парень, ничего-то ты не знаешь! Это Яков Сироткин, сообразив, что Василий может стать свидетелем, поспешил избавиться от несчастного. Только почему? Зачем он всех убивает? И каким образом оказался в живых, если с зоны прислали матери похоронное извещение?

Мальчишка-дежурный тем временем закончил разговор и занудил:

– Исправительная колония дальше, идите вверх по пригорку.

Я послушно подчинилась и полезла через горы мусора и кучи отбросов. Узенькая тропиночка, петляя и извиваясь, привела меня на небольшую площадку. Справа громоздилась автосвалка, в которой самозабвенно рылись несколько человек, слева вздымались скособоченные и полуразвалившиеся ступеньки, посередине торчали железные ворота, выкрашенные в черный цвет. Поднявшись по ступенькам, я обнаружила дверь и окно, забранное решеткой. Вход украшала табличка: «Учреждение УУ 2672/9». Нашелся и звонок, но бойкая трель никого не взволновала. В окошко были видны письменный стол, телефон и решетка, дежурный отсутствовал. Следующие полчаса я била в дверь и ворота ногами, давила на пупочку звонка, но внутри словно все вымерли.

– Эй, мужики, – заорала я, – тут один вход?

Автолюбители оторвались от каких-то железок и ответили:

– Один.

– Почему нет никого?

– Хрен их знает, ори громче!

Приободренная этим указанием, я завопила что есть мочи:

– Откройте!!!

Вдруг раздалось лязганье, и из-за двери высунулся тощий мужичонка в камуфляже:

– Чего тебе?

– Загораева здесь работает?

– Валька?

– Она.

– Тут.

– Можно пройти?

– Пройти нельзя.

– А как с ней поговорить?

– Ща вызову.

Дверь захлопнулась, и потекли минуты. Наконец вновь раздался отвратительный железный скрежет, и появилась женщина примерно сорока лет, невысокого роста, коренастая, с крашеными пережженными волосами. Лицо у нее было полное, маловыразительное, с мелкими глазами, носом-картошкой и нечетким ртом, но доброе, а по вискам бежали лучики морщинок. Такие получаются у людей, любящих повеселиться от души. Окинув меня оценивающим взглядом, тетка сказала:

– Это вы на место Кожуховой, на время ее декрета?

На всякий случай я кивнула.

– Пошли, – велела Валентина.

Мы миновали несколько железных дверей, пересекли отвратительно захламленный дворик, пробрались между какими-то непонятными конструкциями, добрались до невысокого здания из красного кирпича и вошли внутрь…