Последняя лошадь Наполеона - Григорий Александрович Шепелев
– Так они по-другому не понимали!
Тамара снова зевнула и погасила окурок. Стали пить чай. Котёнок резвился, катая по полу мячик.
– Ритка сказала, Мюрат меня защитит, – произнесла Света, – ты представляешь?
– Да, Мюрат может.
Сдвинув оконную занавеску, Тамара выглянула во двор. «Скорая» уехала.
– Знаешь, Светка, на самом деле – не беспокойся. Это ведь правда лакеи! Хозяин даже не в курсе всех этих дел. Он в своей Госдуме ворочает миллиардами, что ему какие-то десять тысяч? Эти два мудака тебя на понт брали. А кроме понта, у них и нет ничего.
– Да как это – нет? Ведь я ж тебе говорю – они собирались пьяные ехать через весь город! Значит, они не боятся даже гаишников!
– Ну, конечно – пьяные, с твоим трупом в багажнике, а менты бы им козыряли! Светка, это и есть понты. Они бы поехали на такси.
– На такси?
– Естественно. Я отлично знаю таких шестёрок. Никто бутылку в жопу тебе не стал бы совать, максимум оттрахали бы тебя да деньги забрали! На большее не решились бы.
– А зачем ты мне тогда посоветовала квартиру сменить и номер? Сказала, что если даже я отдам деньги, это меня не спасёт!
– Конечно, от мелких пакостей. Пока Ритки нет, подсели к себе какого-нибудь Малютина, да покрепче запирай дверь. И всё обойдётся.
– А ты уверена?
– Да.
Опять закурив, Тамара прибавила:
– Вот у Ритки – точно проблемы. Надеюсь, что Хордаковский каким-то образом их решит. Я поговорю с ним на эту тему через Аринку.
Света задумалась.
– Хочу есть, – сказала Тамара, – может, ты хоть яичницу мне пожаришь?
– Пожарь сама. Я сейчас ничего не соображаю. Хорошая сковородка лежит в духовке.
Тамара, встав, достала из холодильника колбасу, несколько яиц, сливочное масло и помидор. Возясь у плиты, она рассказывала о своей ссоре с Артуром. Ссора была банальная, из-за родственников. У Светы в эти мгновения начался лёгкий расслабон. Водка, наконец, добралась до клеток её головного мозга.
– Да я вполне понимаю его мамашу, – проговорила Тамара, ставя на стол шипящую сковородку, – мне – тридцать семь, ему – двадцать шесть. Ребёнок не получается. А ты будешь?
– Буду. Достань, пожалуйста, мою вилку! Самую маленькую. Спасибо.
Начали есть. Мюрат попрошайничал.
– Тебе нужен хороший врач, – сказала Тамаре Света, – как раз про это и стоит поговорить с Хордаковским. Возможно, он заграницу тебя отправит. Там проведут обследование.
– Дешевле будет сделать ЭКО. Гораздо дешевле. И заграницу мотаться необязательно.
– Ну, так сделай!
Тамара хмыкнула.
– А на что? Дешевле – не значит дёшево. У меня таких денег нет. Идти к Хордаковскому? С какой стати? Кто я ему? У него дела сейчас обстоят не настолько здорово, чтоб он взял да и отвалил триста тысяч какой-то бабе, которая, видите ли, когда-то работала стриптизёршей у его бывшей любовницы! Возможно, у него есть триста миллиардов, но я какое имею к ним отношение?
– Триста тысяч? – переспросила Света.
– Не меньше.
Света поддела вилкой желток.
– Я их тебе дам.
Тамара взглянула на неё дико. Игрой с её стороны это точно не было.
– Ты мне дашь триста тысяч?
– А почему бы и нет?
– Где ты их возьмёшь?
– Да я их уже взяла. Десять тысяч долларов – это триста тысяч рублей. Возможно, чуть меньше, но ты добавишь свои. Бери, не задумывайся! Мне их совершенно не жалко. Они – шальные.
Тамара всё же подумала. Но недолго.
– Ладно, уговорила. Я их возьму. Но с двумя условиями.
– Какими?
Актриса не торопилась давать ответ. Доев свою часть яичницы, она в третий раз закурила. Её красивые ноздри слегка раздулись. Она, казалось, испытывала досаду из-за того, что не может срразу найти нужные слова, и заговорила сухо:
– Во-первых, ты подождёшь два года. Быстрее мы тебе эти деньги не сможем отдать физически, даже если Артур найдёт вторую работу.
– Слушай, заткнись, – перебила Света, – я ведь тебе уже объяснила, что эти деньги случайно ко мне прилипли. Мне наплевать на них, понимаешь? Сможешь – отдай, не сможешь – забудь. И пусть у тебя родится красивый мальчик.
– А во-вторых, – жёстко продолжала Тамара, – ты мне дашь телефон этого лакея. Я ему объясню, что деньги теперь находятся у меня, так что все вопросы – ко мне.
– Ты сошла с ума! Не надо этого делать! Они тебя покалечат так, что ты вообще никаким путём не сможешь родить!
– Светка, не ори! Я как-нибудь разрулю эту ситуацию. Говори мне номер и неси деньги.
Света, убеждённая властным тоном Тамары, сделала то, что та от неё хотела. Мюрат помог ей отклеить пачку от шкафа. Убрав мобильник и деньги в сумку, Тамара поднялась на ноги, чтобы вымыть посуду. Когда она вернулась за стол, глаза у неё блестели от слёз.
– Ты не представляешь, Светочка, как мне нужен этот ребёнок! Если бы я совсем не надеялась, что рожу – жить было бы незачем. Но надежда с каждым днём тает. Да, я свой возраст не чувствую, но куда от него деваться?
– Ты в тридцать восемь родишь, – заверила Света, – я точно знаю. Главное – не тяни. Иди завтра в клинику.
– Ты смеёшься? Куда я завтра пойду? Со следующей недели пойдут прогоны! А это – каторга. Беспросветная двухнедельная каторга. Митрофаныч нас упахает до смерти. Я ж тебе забыла сказать про главную новость!
– Какую новость? – перепугалась Света, ибо Тамара вдруг осеклась от волнения.
– На премьере будет министр!
– Министр культуры?
– Да! Знаешь, в связи с чем? Оказывается, наш театр занимает второе место в Москве по объёмам бюджетного финансирования после Малого театра! Он – убыточный, и начальство сильно ворует. Неудивительно, что министр заинтересовался, в какую жопу проваливается такая огромная куча денег! Когда директору позвонили сегодня, чтоб сообщить эту новость, он чуть с ума не сошёл. Митрофаныч – тоже. А бухгалтерия – просто в ужасе.
– Значит, если министр сочтёт спектакль халтурным, будет ревизия?
– Да, и ещё какая! По её результатам могут не только всё руководство снять, но и обратиться в прокуратуру. А могут и закрыть театр! Он очень сильно мешает некоторым уродам. Короче, ты представляешь, как Митрофаныч нас будет дрючить? Нет, в клинику я смогу пойти только в середине апреля, не раньше.
– А завтра утром ты не успеешь заключить договор? Ведь цены растут!
Тамара зевнула.
– Нет, не успею. Я рано встать не смогу. Хотя, если сейчас выпью и лягу спать… У тебя есть водка?
– Ты что, с ума сошла? Ведь тебе нельзя! Ты будешь буянить.
– Не буду, Светка, не буду! Я безобразничаю лишь там, где меня что-то раздражает. А здесь я выпью и лягу спать. Даю тебе слово.
Света поверила. Налила. Тут ей позвонили. Она взяла телефон. Это был Малютин.
– Алло!
– Привет тебе, синежопая, – произнёс Кирилл, – как дела?
Света удивилась.
– Почему это я – синежопая?
– Я хотел сказать – синеглазая, но, поскольку думал о твоей жопе, оговорился.
– Ясно. Чего звонишь?
– Можно я приеду?
– А что случилось? Мысли про мою
