Кошмар в августе - Дельвиг Полина Александровна

— И ты не отказываешь?

— С какой стати? Для меня это не только возможность хорошо заработать, но и постоянная практика. Мне интересно.

— Но почему идут именно к тебе?

Юлька помолчала, казалось, последнее замечание ее задело.

— А почему тебя это удивляет? — спросила она, в голосе слышалась легкая обида.

— Есть же ветеринарные клиники. У них возможностей больше.

— Глупости говоришь. Самое главное в лечении хоть людей, хоть зверей — правильная диагностика, именно за это и платят. А я очень хороший диагност. Поэтому ко мне идут и люди, и звери. Вот такой я Айболит.

Паэгле снова взяла бутылку.

— Да, забыла спросить, тебе с водой или чистый?

— Я лучше чаю выпью. — Потянувшись, Даша нажала кнопку электрического чайника. — Сегодня с утра голова кружится, если еще виски добавить, будешь потом меня по углам искать.

На самом деле Даша себя ненавидела. Так же, как всего час назад, она готова была поверить в самые безумные предположения Шуваловой, сейчас она почти поверила Паэгле. Пероцкий действительно не говорил, что речь идет о нем или его жене, а классные специалисты во все времена хорошо зарабатывали.

— А я налью себе немного. — Юлька плеснула в бокал. — Стала уставать в последнее время. Какие-то все вокруг нервные, дерганые. Валикбеев сегодня просто как с цепи сорвался.

Даша хлопнула себя по лбу:

— Да, совсем забыла сказать: утром опять Юркевич приходила со своей беременностью.

Серые глаза подернулись дымкой.

— Ну, ясно... Судя по всему, ты уже в курсе. Как ты только успеваешь все разнюхать!

Даша несколько смутилась: наверное, и впрямь не стоило сразу после упоминания о Валикбееве переходить на Юркевич.

— Не разнюхать, а получить информацию, — мягко произнесла она. — Кстати, именно за это мне деньги платят. В том числе и ты.

Юлька крутила стакан в ладонях:

— Да, у нас с Ираклием когда-то был роман, ну и что с того?

— Да ничего. — От Юлькиного взгляда становилось не по себе. В конце концов, лезть в чужую личную жизнь действительно не очень прилично. — Просто ты могла мне об этом сказать несколько раньше.

— Это не имеет никакого отношения к делу.

Услышав эту фразу в сотый раз, Даша буквально взвилась:

— Слушай, Юль, ты меня заколебала! У тебя ничего не имеет отношения к делу. Ну, если ты такая умная, то зачем кого-то нанимать для расследования? Купи сыворотку правды, вколи всем троим, и через полчаса будешь знать, кто убил твоих бесценных рыб.

Юлька рассмеялась:

— Идея хорошая, надо попробовать. Ладно, что еще говорила Юркевич?

Недовольно поерзав на стуле, Даша придвинула чашку, долго размешивала сахар.

— Она твердо уверена, что ты ее ненавидишь. Я, правда, пыталась объяснить, что так ты относишься ко всему человечеству в целом, но она уверена, что к ней у тебя особое чувство.

— Да слушай ты ее больше! — отмахнулась Паэгле. Она не выглядела смущенной. — Нет, когда-то, лет восемь назад, может, и была немного зла... Но не на Дианку, чего с нее взять... Просто было непонятно, как такой умный человек мог уйти к полной дуре и неврастеничке. — Юлька вдруг рассмеялась: — А потом поняла: большинство мужчин устроено именно так.

— В каком смысле?

— Дав прямом. Мужчина всем хочет владеть полностью и безраздельно, в этом вся проблема.

Даша неопределенно пожала плечами, она не видела связи между двумя умозаключениями. Юлька снисходительно улыбнулась.

— Владеть умной, состоявшейся женщиной невозможно. Ее нельзя удержать ни кошельком, ни угрозами — только сильной и искренней любовью. А это дано единицам. Поэтому они, как та самая эзоповская лиса, объявляют виноград кислым и ищут то, на что силенок точно хватит: смазливую дурочку, которая за колечко и бутерброд с икрой будет ублажать двадцать четыре часа в сутки, закрывая глаза на измены, хамский характер и запоры по утрам. Вот так.

— Звучит несколько жестоко.

— Зато это правда. — Юлька задумчиво смотрела в пустоту. — Ты знаешь, я почему-то всегда была уверена, что Дианка отомстит Ираклию за меня. Так оно и вышло.

— Ты имеешь в виду...

— Ее беременность. Ираклий не может иметь детей. И сам он прекрасно знает об этом. Мы как раз хотели провести Дианке ЭКО.

— Кого?

— Не кого, а что. Экстрокорпоральное оплодотворение.

Даша почесала лоб, мобилизуя запасы научно-популярных знаний.

— Это... это... кажется, их называют «дети из пробирки»?

— Совершенно верно.

— А это сложно?

— Разумеется. И сложно, и дорого. Я тебе больше скажу: мало когда получается с первого раза, иногда с четвертого, пятого, а бывали случаи — и с десятого. Люди квартиры продают ради того, чтобы завести ребенка.

У Даши возникло странное ощущение, что Паэгле будто знала об их разговоре с Черной вдовой. Именно поэтому она сейчас пытается ее убедить в абсолютной законности своей работы. Будь Даша чуть осмотрительнее или хотя бы авантюрней, наверняка никогда бы не произнесла следующей фразы:

— То есть ты хочешь сказать, что нельзя взять абстрактную половую клетку, запустить механизм деления и потом интегрировать ее в...

Остановил ее неподвижный взгляд Юльки, она даже забыла опустить руку, которой тянулась к бокалу.

— Рыжая, ты меня пугаешь, — вымолвила Паэгле, когда к ней вернулась способность говорить. — Тебе надо немедленно прекращать общение с сумасшедшими. Они тебя погубят.

Реакция бывшей одноклассницы была настолько искренней, а все сказанное Дашей выглядело настолько глупо, что она невольно смешалась:

— Просто хотела уточнить, насколько такое возможно, — попыталась оправдаться она и поспешила сменить тему: — А это эко нельзя сделать как-нибудь незаметно во время осмотра?

Паэгле некоторое время задумчиво разглядывала противоположную стену, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Наконец, посчитав, что на дилетантов сердиться бессмысленно, ответила почти спокойно:

— Если бы эко могли делать во время обыкновенного осмотра, то зачем тогда ложиться в клинику и платить за одну попытку две-три тысячи долларов? Все бы тогда ходили в районную консультацию — и дешево, и сердито...

— Значит, ты считаешь, что Юркевич...

— Как была тупой и гулящей, так ею и осталась.

И это, скорее всего, так. Оставался только один невыясненный пункт.

Сжав кулаки и приготовившись к тому, что ее могут обругать или ударить, Даша тихо спросила:

— Но почему ты так поступила? Зачем тебе понадобилось это дурацкое ЭКО? Неужели нельзя было дождаться человека, которого полюбишь и...

Паэгле не стала ни кричать, ни драться, лишь бросила быстрый взгляд в сторону комнаты сына.

— Я прошу тебя эту тему в моем доме больше никогда не поднимать, — тихо произнесла она. — Да, я это сделала и не жалею. Можно, конечно, сидеть и ждать до преклонного возраста, когда встретишь того самого единственного, но неизвестно, в каком состоянии к тому времени будет твое и его здоровье. А здесь практически стопроцентная гарантия здорового ребенка.

— Юль, ты в самом деле не знаешь, кто отец ребенка?

Даша пыталась проследить за малейшими движениями ее лица. Но Паэгле владела своими эмоциями не хуже заправского игрока в покер.

— Кажется, мы уже говорили об этом, — довольно равнодушно ответила она.

— Говорить-то говорили, но я просто не могу себе представить, как это вообще возможно? Что ты потом ребенку скажешь? Что папа погиб при освоении космоса?

До этого прозрачный взгляд вдруг стал тяжелым, непроницаемым.

— Рыжая, тебе никто никогда не говорил, что есть вещи, куда посторонним не следует совать свой нос? И какое тебе дело до того, что я скажу своему сыну?

Даша искренне обиделась:

— Твой сын, в отличие от тебя, очень милый и славный человечек, и мне совсем не безразлично, как сложится его судьба.

— А почему ты решила, что отсутствие отца как-то повлияет на его судьбу? — Против воли голос Паэгле потеплел.

— Потому что я точно знаю: для любого человека очень важно знать, кто его родители.