Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

— Олаф говорит, что тут у датчан везде страшный поря­док, — неожиданно включилась в разговор Эльжбета и пояс­нила: — Я ему все перевожу, ну, с небольшими сокращения­ми. Он у меня парень сообразительный. Говорит, любой ущерб, нанесенный природе или строениям, сразу будет або­ригенами замечен, а здесь, в Биркерёде, таких мест раз два и обчелся. Минутку. Что? Соотнести с подозреваемым...

Алиция дозвонилась и радостно защебетала по-датски. Теперь комментировать телефонный разговор подрядилась Мажена:

— Алиция господина Мульдгорда заловила и пересказывает ему наши соображения о камне и собаке. О, обрадовалась! Не пойму, что он говорит... Можем все носиться по окрестностям и искать, где чего не хватает? Нет, что-то не то... О, понятное дело, ей очень приятно, только нам от этого какой прок...

Слух у Алиции был не просто как у змеи или летучей мы­ши, но и, если можно так выразиться, еще и стереофоничес­кий. Проще говоря, она слышала одним ухом герра Мульд­горда, а другим инсинуации Мажены. Положив трубку, она повернулась к нам в кресле.

— Какой болван придумал всем кагалом носиться по ок­рестностям? Положим, преступник тоже шастает по тем же местам. Собака на него укажет, а он отопрется, что, мол, яс­ное дело, вот он я здесь, только что эти камни задел, собака и унюхала, все правильно. Что он идиот, дескать, согласен, но за это не сажают, во всяком случае, не в тюрьму. Совсем на­оборот, нам нельзя носиться всем табором!

— Не очень-то и хотелось, — заметила Эльжбета.

— Так что сказал Мульдгорд? — поторопила хозяйку дома Мажена.

Алиция принялась шарить взглядом по комнате в поисках своих сигарет.

— Инспектор говорит, что они тоже не могут вычислить преступника. Мотивы все какие-то зыбкие, на них трудно строить основательные версии. В принципе, и женщина в ка­честве убийцы не исключается, но тогда она здоровая долж­на быть, как Нина Думбадзе, не иначе, то есть, скорее всего спортсменка или что-нибудь в этом роде. Умалишенная, вне всяких сомнений, отпадает.

Не обнаружив сигарет в районе телефона, Алиция пере­базировалась назад к столу.

— Так я же говорил, что гольф! — напомнил с обидой Ма­риан, чем сразу обратил на себя внимание.

И напрасно, так как Мажена тут же вырвала у него паке­тик со сливками, еще не до конца опустошенный.

Алиция отыскала сигареты и уселась на диван, потеснив Магду.

— Что касается запаха, то его можно сохранить, но толь­ко на каком-нибудь предмете. Предмет должен вонять, а ес­ли хорошо его упаковать, то запах сохранится. На воздухе ни­чего не выйдет, разве что ненадолго, но ведь после всего про­шел дождь...

— Чуть моросило!

— А в Копенгагене прошел!

— А здесь едва моросил, недолго и не везде. Если хоро­шенько постараться, глядишь, и удастся что-нибудь найти или вынюхать!

— И ты серьезно собираешься стараться?

Мажена резко затормозила. Честно говоря, виновник пре­ступления, грохнув панголина камнем по голове, на самом де­ле оказал гражданскому обществу весомую услугу. Ну, если не всему обществу, то солидной его части. И какого, спрашива­ется, рожна нам после этого землю носом рыть?

Из комнаты с телевизором донесся скрежет открываемой двери, напомнивший нам о фальшивой вдове.

— Тебе не пора? — Мажена переключилась на Мариана, который продолжал сидеть за столом, глубоко опечаленный отсутствием доступа к сливкам.

— А фрокост? — предпринял тот отчаянную попытку ос­таться.

— Фрокоста нет и не будет.

— А ты там... что-то... делала?

Надо признать, нюх у этого парня на жратву был отменный.

— Ужин. Будет очень поздно.

— Мы полицейских пригласили, — добавила я доверитель­но. — Лучше их задобрить. Хотя нам-то что, у нас есть алиби, а у тебя нет.

Интерес к ужину Мариан сразу же потерял и предпочел убраться. Наверное, рассчитывая на второй завтрак у сестры.

Пока мы совместными усилиями изгоняли прилипчивого оглоеда, Юлия решила удалиться, о чем поставила в извест­ность только хозяйку.

— Сказала, что ей хотелось бы побыть одной. Решила по­ехать куда глаза глядят, чтобы развеяться, — передала нам ее слова Алиция, возможно, не слишком верно. — Я согласилась. Надеюсь, вы не против?

Возражений она не дождалась.

Юлия вдруг стала горячей поклонницей индивидуального туризма, поскольку на следующий день после раннего завт­рака она опять отправилась в неизвестном направлении. Раз­говорчивее от этих путешествий она не стала, ибо на учти­вый вопрос Стефана, удалось ли ей увидеть что-нибудь инте­ресное, она с не меньшей вежливостью отвечала, что эта часть Дании ей очень нравится. Только и всего.

Хорошие манеры давно стали второй натурой Алиции, но это не помешало ей поинтересоваться перед очередной экс­курсией гостьи, когда та планирует вернуться? Хотя бы при­близительно, так, на всякий случай.

И тут Юлия нас порядком огорошила своим ответом:

— Думаю, что на кавеоти, как Мариан, — ответила она. — Наверное, я заразилась от него кавеотизмом.

Я не ожидала от нее такого ответа и была страшно заин­тригована. Когда гостья ушла, мне захотелось поделиться сво­ими впечатлениями с Алицией.

— Слушайте, вам не кажется, что Юлия начинает посте­пенно приходить в себя? — спросила я, сидя за столом перед чашкой чая. — Она силой подавляет в себе чувство облегче­ния после утраты Ромео, но что-то в ней сломалось.

— Яйцо хотите? — блеснула оригинальностью Алиция.

Потенциальных потребителей было раз, два и обчелся, то есть я и Стефан. Эльжбета плескалась в ванной, это точно была Эльжбета, так как Олаф любит поваляться подольше, а Мажена с Магдой еще до Биркерёда не добрались.

— А можно два, и в виде яичницы? — подлизался к хозяй­ке Стефан.

— Можно и четыре, ровно столько осталось. Что-то мне подсказывает, что обязательные продукты из ателье уже кон­чились?

— Еще имелся говяжий гуляш, которым ты пренебрегла.

— Ты хочешь гуляш? — удивилась Алиция.

— Не хочу, — твердо отказалась я.

— Мне все равно. — Стефан был не столь тверд в убежде­ниях, как я.

— Значит, нет. В таком случае, на обед вы можете есть ры­бу, ты, Олаф и кто там еще ее любит...

— Все, кроме тебя.

— Так и быть, съем кусочек из вежливости. Поручаю тебе эту рыбу купить, и жарить будешь сама!

— Могу и пожарить, только Мажена все равно встрянет.

— И белого вина купи, а то совсем нет...

— Олаф и вино купит, и все, что надо, — заверила Эльжбе­та, выходя из ванной. — Яйцо не хочу. Для разнообразия хочу чаю. Иоанна, можно твоего?

— Не вопрос!

— А прийти в себя у Юлии не получится, она никуда и не выходила, — заявила Алиция, садясь, наконец, за стол со сво­им яйцом и кофе, после того как обслужила Стефана. — Пер­вый раз в жизни чувствую себя свиньей, змеей и... Погодите-ка, кого бы еще подтянуть? Может, гарпией? Бездоказатель­но осуждаю!

— Точно, — согласилась я, недолго думая. — Я же говори­ла, что она темная лошадка, а ты все свое талдычила. Но раз уж даже и тебе показалось, значит, правильно. И что теперь тебе кажется?

— Можно узнать, о чем это вы? — поинтересовалась Эльжбе­та стоя над чайником — Я кое-что слышала когда вытиралась, а раньше вода заглушала поэтому начало я пропустила.

— Тут Юлия вдруг ни с того ни с сего юморком блесну­ла, — пояснил Стефан.

— Да? Не вижу ничего удивительного. Алиция, а ты поче­му вся такая взъерошенная?

— Потому что ей не верю. С самого начала не верила и сейчас не верю. Как больной прикидывалась, так теперь и ве­селую вдову изображает.

— Что до больной, то я тебе доказательства предостави­ла, — заметила я с обидой.

— И все-таки я сомневаюсь, а вдруг Вацлав ее подавлял...

Больше ничего раздраженная и недовольная Алиция ска­зать не успела. Раздался стук-бряк, и в салоне появились Маг­да с Маженой. С темой беседы мы познакомили их чуть поз­же, так как оказалось, что ни в какой магазин ехать не надо, поскольку они привезли рыбу. Совсем сдурели от собствен­ной инициативы, всю работу за нас провернули. А кроме то­го, зная Алицию, Мажена купила еще курицу и яйца.

— Вы что, с дуба рухнули? — отругала их хозяйка, в глуби­не души страшно довольная пополнением бортового запаса питания. — Можно подумать, на свете ничего, кроме жратвы, не существует. Мои гости продукты не покупают!

— Так что будем делать? Назад в магазин везти или на по­мойку выбросить?

— У нас и сливки есть, — похвасталась Магда. — Хватит чушь нести, я тут кое-что интересненькое успела услышать. Кто кого подавлял?

— А еще молоко...

— Олаф за ним смотается, — распорядилась я. — Потом все ему переведем. Алиция предполагает, что Ромео Юлию подавлял. Алиция, что скажешь?

Алиция как раз выгребала сигареты из-под записных книжек.

— Забыла, о чем это я? Ах, да. Ни на грош этой Юлии не верю, но допускаю...