Людмила Милевская - Кикимора болотная
Он был не такой, какими обычно бывают новорожденные: не красный, не желтый, а беленький и с румяными щечками. Из-под чепчика выглядывала длинная черная челочка, пухлые губки сложились гузкой, в центре мордашки — похожий на пуговичку носик.
Я не могла наглядеться. Сердце мое таяло от нежности и любви.
"Боже мой, — думала я, — и мы хотели такое чудо извести. Лишить жизни.
Изверги! И главный изверг я. Какое счастье, что Жанна оставила это существо, кто бы ни был его отец. Хотя совершенно очевидно, что ребеночек совсем не похож на моего Евгения. А ему, малышу, и это безразлично. Вон он, пупсик наш, спит и совсем не переживает по этому поводу".
В детскую зашел Михаил.
— А Жанна где? — встревожился он.
— Спит, — шепотом ответила я. — Устала девочка, слишком много положительных эмоций.
Миша подошел к кроватке и с любопытством посмотрел на малыша.
— Надо же, неужели это мое произведение? — чисто риторически спросил он, но меня эта фраза неприятно кольнула.
— Твое, твое, можешь не сомневаться, — поспешила заверить я.
— Да знаю, — рассмеялся он. — Странные испытываю чувства. С одной стороны, хочется его на руки взять, а с другой стороны, страшно этого боюсь.
Скорей бы мама приехала. Я уже звонил ей вчера.
«Чертов маменькин сынок!» — мысленно возмутилась я, совершенно не испытывая тоски по Елизавете Павловне.
— Очень жалко, что он родился на месяц раньше, — вглядываясь в личико сына, сказал Михаил. — Если он сейчас весит три килограмма, сколько же он весил бы через месяц? Настоящий был бы богатырь!
— И хорошо, что не богатырь, — торопливо возразила я. — И хорошо, что не стал дожидаться срока, нетерпеливый он наш, зато Жанне легче было произвести его на свет.
В детскую завалила толпа подвыпивших друзей Михаила.
— Куда пропал Папаша? — радостно загалдели они.
— Папаша наслаждается общением с сыном!
— Он его уже воспитывает!
Мы с Михаилом зашикали. Друзья мгновенно преисполнились важности и на цыпочках проследовали к кроватке.
— Не подходите близко, — строго приказала я. — На вас полно микробов.
Эти здоровые лбы, многоуважаемые мужи в галстуках… Короче, столпы бизнеса, столпившись у кроватки младенца, стали сами похожи на младенцев.
Принялись друг друга толкать, гримасничать и шепотом называть друг друга бациллами. Потом все дружно сошлись во мнении, что малыш — вылитый отец, особенно нос, губы и глаза. Учитывая, что изучаемый объект спал, как они определили последнее, неясно, но меня это вполне устраивало. Михаила тоже. Он просиял от удовольствия и охотно откликнулся на предложение друзей пойти выпить «за здоровье его сына».
— Софья Адамовна, а вы? Разве не пойдете? — спросил он, выходя из комнаты.
— Нет, я здесь посижу, — ответила я. Потом в детскую просочился Санька.
Мы с ним долго любовались младенцем и мечтали, мечтали…
— Это дитя будет космонавтом, — важно сказал Санька, и я едва не умерла от гордости за своего сына.
Надо же, он не такой, как все, мой ребенок! Он совершенно необычный!
Потому что не мечтает стать киллером или рэкетиром, как другие дети. Мой сын мечтает стать космонавтом. Вот что значит настоящее воспитание!
— Мама, ты слышала про Вовочку? — чтобы я не слишком радовалась, спросил Санька.
— Про Вовочку? — насторожилась я, не связывая с этим именем ничего хорошего. — Что именно?
— Ну, как в школу приехали врачи проверять ум детей, а учительница сказала девочкам, чтобы они бежали из класса, когда Вовочке зададут вопрос. Вот у него и спрашивают: «Что строится рядом с вашей школой?» А он отвечает:
«Публичный дом». Девочки вскочили и бежать, а Вовочка им вслед: «Куда вы? Там только фундамент заложили!»
«Боже мой, какой прогресс, — подумала я. — Сексафон, секспорт и даже секстаз просто „тьфу!“ в сравнении с Вовочкой».
Глава 31
Любой знает, что беда подкрадывается незаметно, в самый счастливый момент жизни жертвы и безжалостно крушит все, что в краткий миг своего пребывания создало счастье.
Так случилось и на этот раз. В тот момент, когда и я, и Жанна успокоились и почувствовали себя счастливыми, когда я помирилась с Евгением, когда стало забываться все плохое и даже баба Рая стала изредка проявлять кротость, а Санька перестал интересоваться сексом, именно в это безоблачное время неожиданно грянул гром.
Охваченная ужасом Жанна прибежала ко мне и, рыдая, сообщила:
— Все пропало.
Я ничего не поняла, но сильно испугалась и закричала:
— Что? Что пропало, говори быстрей, пока я еще жива и могу тебя слушать! — потому что, признаться, сердце мое чуть не остановилось.
Лишь в этот миг я осознала, что, несмотря на безоблачную счастливую жизнь, все время пребывала в напряженном ожидании беды. Я загнала это ожидание глубоко внутрь, но от этого оно не перестало существовать. Теперь же, услышав сообщение Жанны, я судорожно соображала, к чему именно относится ее «пропало».
Заметив наконец что она пришла без ребенка, я в отчаянии закричала:
— Где малыш?!
— Его повезли на экспертизу, — заламывая руки, воскликнула Жанна и разразилась гомерическим смехом.
Я остолбенела.
— На какую экспертизу? И что в этом смешного?
Жанна хохотала и ничего не могла объяснить. По щекам ее текли крупные слезы. Мне показалось, что она сошла с ума.
— На какую экспертизу повезли ребенка и кто его повез? — вопила я, исступленно тормоша ее. — Скажешь ты мне или нет?!
Я и сама уже плохо соображала. В комнате, где мы с Жанной уединились, давно уже собрались все обитатели квартиры: Евгений, явившийся с работы на обед, баба Рая, млеющая от любопытства, и Санька, испуганно выглядывающий из-за ее пышной юбки.
— Ты что, не видишь? У нее истерика, — констатировал Евгений, оттаскивая меня от Жанны. — Баба Рая, воды!
— И таблетку! — от себя добавила я. После того как Жанну привели в чувство, а бабу Раю с Санькой в срочном порядке выдворили на прогулку, удалось выяснить: Елизавета Павловна, вернувшись из Испании, очень обиделась, что упустила такой торжественный момент, как рождение внука. Она никак не могла понять, почему он родился на месяц раньше.
Спроси она об этом у меня или у невестки, может, все и обошлось бы. Но свекровь затаилась и принялась думать, и чем больше она думала, тем подозрительней становилась. Елизавету Павловну не устраивало в ребенке некоторое несоответствие веса и возраста.
Выбрав удачный момент, она устроила сыну допрос с пристрастием и без труда выяснила, что в первую брачную ночь не было достаточных признаков девственности невесты.
Сопоставив эту информацию с весом, ростом и возрастом младенца, она сделала печальный для нас с Жанной вывод: ребенок чужой.
Елизавета Павловна — тонкий политик — не стала чинить долгих разборок, а сделала все наскоком, так быстро, что молодые родители и опомниться не успели, как оказались на пути к генной дактилоскопии. Единственным, кто возмутился, услышав об этом, был отец семейства.
— Лизонька, ты сошла с ума, — сказал он. — Какой генный анализ? Нас знает вся Москва. И вся Москва завтра будет об этом говорить.
— Мне обещали держать это под большим секретом, — успокоила всех Лизонька, и мнимый дедушка других возражений не нашел.
Михаил же был так огорошен, что и не пытался возражать. Мнение матери в вопросах деторождения для него было непререкаемо. Он лишь мучительно надеялся, что, несмотря на это мнение, все как-нибудь обойдется и виновато смотрел на Жанну. Та же была близка к полной потере чувств. Она молчала и со всем соглашалась: анализ так анализ, генный так генный. Удивительно, как она еще им все не выложила под метелку.
Дослушав рассказ Жанны до этого места, я не выдержала.
— А ты-то! Ты могла ей сказать свое твердое нет, этой тиранше! — сгорая в огне возмущения, закричала я.
— Нет, — мямлила она.
— Почему? Почему ты допустила эту дурацкую экспертизу? Ха! Установление отцовства! Ишь что удумали! Как ты допустила такое?! Почему не орала, не плакала, не топала ногами? Почему не произвела психической атаки на мужа и свекровь?
— Зачем? — безразлично осведомился Евгений, со стороны которого я уже с полчаса ждала больших неприятностей. — Вот они, твои штучки, — не заставил он долго ждать. — Учила глупостям девочку, играла ее судьбой, теперь расплачивайся. Если ее выгонят и осрамят…
— Я заберу ее к себе и отыщу ей мужа получше Михаила, — заверила я, подбадривая едва живую Жанну. — Но и сейчас еще не все потеряно. Экспертов можно подкупить. Люди они или нет? Очень плохо, что ты не поехала со своими родственничками на эту экспертизу. Теперь я не знаю даже, куда обращаться по этому вопросу и кого именно подкупать.
Евгений демонстративно воздел руки к потолку и страстно воскликнул:
— Всевышний! Образумь эту женщину!
— Шел бы ты отсюда, — возмутилась я. — Это наши женские вопросы, и обойдемся без тебя. Иди на работу и там качай свои права.
