Дарья Донцова - Черт из табакерки
– Долларов, конечно, не деревянных же, – хихикнула девочка, – поэтому в “Юнионе” только очень богатые собираются. Элита шоу-бизнеса, всякие дети банкиров, жены магнатов. Папа говорит, они потому так цены задрали, чтобы посторонних отсечь. Вроде клуб и не закрытый, приходите, пожалуйста, но по карману очень немногим. Папа работает в тренажерном зале, и там полгода тому назад он познакомился с Кирой Волковой. Про Волкова слышали? Павла Андреевича? Я отрицательно покачала головой:
– Нет.
– Ну как же, – удивилась Даша, – о нем часто по телевизору говорят, – он владелец сети крупных супермаркетов “Материк еды”. Видели эти магазины?
– Конечно, в нашем районе их целых три.
– А в нашем пять, – пояснила девочка. – Он жутко богатый, покруче Никиты Соловьева будет, а Кира – единственная дочь, ей двадцать пять лет.
– Ну и что? – тихо спросила я, заранее зная ответ.
– А то! Она в папу влюбилась, у нас дома была, и они собрались пожениться в конце лета, уже заявление подали. Павел Андреевич отцу и работу предложил – управляющим, и квартира у них новая есть в Кунцеве. Дом такой роскошный стоит, с зеркальными стеклами. Они с Кирой там будут жить, а я с бабушкой останусь.
– Почему? Тебя не возьмут? Девочка грустно улыбнулась:
– Папа Кире про маму ничего не сказал, а я вроде как его племянница, дочь рано умершей сестры. Кира могла не захотеть связать свою судьбу с мужчиной, в одиночку воспитывающим ребенка.
– Ничего себе. И ты согласилась звать папу дядей?
– Но ведь он так долго ждал этого шанса, – ответила девочка, – так мечтал о богатстве.
Она замолчала, поводила пальцем по столу и добавила:
– Конечно, обидно было, но я поняла, не эгоистка ведь. Честно говоря, думала, может, мне к маме жить уехать. Только там Никита, муж ее, ну как объяснить ему, кто я такая? Вот и выходило: туда нельзя и с папой тоже не останешься… Правда, бабушка у меня очень хорошая, понимаете, она ради папы все сделает, абсолютно все. Любит его очень.
Дашенька внезапно замолчала, а я, честно говоря, не знала, как реагировать на ошеломляющие новости.
– Как вы думаете? – поинтересовался ребенок. – Может, мне теперь все-таки переехать к маме? Никита умер, бояться нечего. Правда, Вика… Интересно, она не прогонит меня? Жаль, далеко живет.
– Вика сейчас у меня, – тихо возразила я.
– Тогда едем, – решительно заявила Даша, – давно хочу ее увидеть.
– А папа что подумает? Как объяснить, куда ты вдруг делась?
– Я занимаюсь художественной гимнастикой, – пояснила Дашенька, – на “Динамо”. Час туда, час назад, да четыре часа тренировка идет, никто не хватится. В одиннадцать вечера папа ждет меня в вестибюле метро, обычно бабушка встречает, но сейчас она в больнице, заболела немного. Довезете меня до станции, и дело с концом.
Секунду я колебалась, не зная, как поступить, потом решительно сказала:
– Поехали!
В метро мы сели рядышком на узкий диванчик, и я невольно вздохнула.
– Вам не хочется меня к себе везти? – тут же отреагировала сверхчувствительная Даша.
– Нет, просто думаю, почему Слава не рассказал Альбине правду про Киру, все равно же известно станет!
Дашенька положила на мою руку узенькую ледяную ладошку.
– Как-то раз мама пришла к нам, а на кухне сидит соседка, Оля Воробьева, за сахаром заглянула. Ну папа возьми и ляпни ей: “Это учительница музыки моей дочери”.
Оле-то все равно, взяла рафинад и ушла, а мама как накинется на папу: “Негодяй, другую завел!”
Дашу сразу выставили в детскую, но скандал приключился такой громкий, что девочка великолепно все услышала, даже не заходя в ванную.
"Так и знай, – вопила Альбина, – я свое счастье никому не отдам! Даже не мечтай о другой бабе! Имей в виду, если что заподозрю, не жить ей, убью, отравлю!” Вот Слава и боялся открыть правду до официальной женитьбы. Альбина могла запросто заявиться к Кире домой и разрушить свадьбу.
– Бракосочетание на 23 августа назначили, – пояснила Даша, – утром распишутся, днем – обед, а вечером они должны улететь на месяц на Сейшельские острова. Бабушка тогда и расскажет все Альбине. Только та уже ничего поделать не сможет. Впрочем, раз мама в тюрьме, папе вообще бояться нечего!
Поезд с грохотом влетел на станцию “Сокол”. “Осторожно, двери закрываются, следующая станция “Войковская”, – пробормотал мужской голос, у машиниста испортился магнитофон, и он сам объявлял остановки.
– Как вас зовут? – неожиданно спросила Даша.
– Виола.
– Красивое имя, – восхитился ребенок и добавил:
– Я люблю этот сыр из баночек.
Я покосилась на нее, не похоже, что Дашенька издевается, скорей всего, на моем пути попалась еще одна любительница плавленого сыра “Виола”.
ГЛАВА 26
Перед входом в подъезд я попробовала объяснить Даше:
– Вика не предполагает о твоем существовании. Поэтому сразу, с порога, ничего не говори ей. У бедняжки последние дни сплошные стрессы.
– Зря меня за дуру считаете, – с достоинством заявила Дашенька, – просто познакомиться хочу, скажете, что я… Ну, кто я?
– Моя ученица, занимаюсь с тобой немецким языком.
Подойдя к двери, я увидела, что кнопочка звонка вновь исчезла. Пришлось стучать, потом барабанить ногой, но дверь открывать не спешили. Из недр квартиры доносился мерный гул. Наконец приоткрылась щель, и высунулся Петька.
– Кто там? – бдительно спросил он.
– Сто грамм, – ответила я, – поздно спрашивать, когда дверь распахнул.
Мы втиснулись в прихожую, и я онемела. Кругом лежат груды барахла.
– Что у нас происходит?
– Дядя Ленинид хочет балкон стеклить! – завопил Петька.
Так, понятно. Как у всех бывших советских
Людей, у нас с Томусей полно всякого барахла, которое использовать нельзя и выбросить рука не поднимается. Наш человек, приученный к резким сменам правительства, дефолтам и панически боящийся, что с приходом нового начальства в стране кончится товарное изобилие, рачительно складывает всякий мусор, исходя из принципа: вдруг пригодится. Мы с Томусей не исключение. А где держать всю эту ерунду обитателю “хрущобы”? Ясное дело – на балконе. Поэтому там у нас кошмар, лучше не выглядывать. И вот теперь папенька в хозяйственном пылу взялся за остекление.
– Я мою окно в спальне! – весело орал Петька. – Грязно у вас, жуть!
– Убраться решили, – эхом отозвался Митька. – Я пылешошу, нет пылесосяю, ну, в общем, при пылесосе, а Криська кекс печет, а то жратиньки нечего, совсем-совсем. Верка во дворе ковер бьет, ну и воняет от него! Как из помойки несет. Тетя Вилка, а ты купила мусорное ведро?
– Нет, – удрученно ответила я, пробираясь через горы шмоток.
Глаз случайно заметил эмалированный детский ночной горшок. Господи, как он-то к нам попал и зачем мы его держим на балконе!
– Где Тамара?
– На оптовку пошла! – закричала Кристя. – Все продукты кончились, нам яйца Аня дала.
– Не отвлекайся, меси тесто, – послышался голос соседки, – иначе осядет, барахло получится.
– Мака дака, – залепетала Машка.
Так, значит, они у нас, нашли время для визита.
– Вика, ты где?
– Тут! – крикнула девочка и, стукнув меня дверью, вылетела из ванной. – Стираю, белья гора, до неба!
– Господи, простыни же тяжелые.
– Аня велела порошок развести в ванной и ногами потоптать, – пояснила Вика, – здорово вышло, прямо, как в машине. Все пододеяльники истоптала, мы их с Криськой во дворе развесили, сейчас шторы топчу.
– Какие?
– Из гостиной, такая вода течет! Тут она заметила Дашу и попятилась.
– Добрый день, – тихо сказала гостья, – меня зовут Даша.
Вика стояла, опустив руки вдоль тела, с ее босых, покрасневших ног на линолеум стекли небольшие лужицы. Пауза затянулась, я уже хотела вмешаться, как вдруг Виктория резко сказала:
– Так, значит, ты – моя сестра.
Я плюхнулась на диван и воскликнула:
– Ты знала про Дарью? Откуда? Вика ухмыльнулась:
– У нас дома в каждой комнате по базе с трубкой торчит. Если кто-то говорит по телефону, то можно услышать о чем.
– И ты подслушивала…
– Нет, один раз случайно, хотела позвонить, а там мамин голос: “Дашенька, доченька, ангел ненаглядный…” Даже интересно стало, что это за девочка такая. Со мной-то она никогда так не разговаривала, только ругала да поучала. А потом фото нашла, в сумке у нее кармашек есть потайной, под подкладкой…
– Давно ты в курсе?
– Полгода уже, – заявила Вика и уставилась на Дашу.
Та тоже глядела на сестру во все глаза. Так две незнакомые собачки при первой встрече буравят друг друга взглядом, выясняя, кто из них сильней.
Петька бросил мыть окно, Митька выключил пылесос, Кристя, Аня и Машка вылезли из кухни, а с балкона притопал папенька. В довершение картины распахнулась дверь на лестницу, и появилась запыхавшаяся Верочка.
– Могли бы и помочь, – обиженно заявила она, – тяжело ведь. И потом, выбивать этот палас – идиотское занятие, стирать надо, он вонять не перестал.
