Иоанна Хмелевская - Крокодил из страны Шарлотты
– Пожалуйста, – пожал плечами майор.
Я взяла кастаньеты и удалилась в ванную, осененная неким воспоминанием. Как-то раз, когда я вернулась с работы, Алиция встретила меня оригинальной новостью.
– Я украла новейшее изобретение, – таинственно сообщила она.
– Какое такое изобретение? – заинтересовалась я.
– Клей. По-моему, фантастический. Собираюсь подклеить себе подметку, сэкономлю 15 крон на сапожнике. Помоги мне, надо его разогреть.
– Объективно говоря, воровать нехорошо, – заметила я, увидев в руках Алиции кусок клея величиной с игральную кость.
– А что делать, если он такой замечательный…
Клей и впрямь оказался замечательным. Плавился он градусах при пятидесяти, даже пламя свечи оказалось для него чересчур сильным; из маленькой игральной кости на полу образовалась солидная лужа, в нее вступил вошедший в это время Михал и приклеился намертво. Кроме Михала и подметки, Алиция наклеила много чего нужного и ненужного, торопясь использовать лужу, пока она не засохла.
Нигде больше этот клей мне не попадался, у меня на работе о нем знали лишь понаслышке. Вроде бы какой-то новый состав для склейки пластика…
Я пустила в умывальник горячую, как кипяток, струю, а Дьявол и майор пристроились заглядывать мне под руку. Бросив кастаньеты в воду, я немного обождала, а потом осторожно, чтобы не обвариться, вытащила их за шнурок, сама не зная, какой может быть от всего этого эффект. Из двух частей, которыми полагалось стучать друг о дружку, одна как будто чуть-чуть изменилась. Как будто прорисовался рубец…
– Надо же… – недоверчиво протянул майор. Дьявол выхватил кастаньеты у меня из рук. Взвизгнув, я стала вырывать их обратно.
– Нет! Отдай! Надо еще подогреть!
В суматохе мы утопили в кипятке и шнурок. Рубец выделялся уже совсем явственно. Теперь мы все трое изнывали от нетерпения, но сунуть руку в кипяток никто не решался. Мы болтали в воде всякими предметами, пытаясь поддеть кастаньеты. Затычку тоже не вытащить, поскольку она без цепочки, мы суетились в панике, боясь, как бы клей совсем не растаял, и не догадывались закрутить кран, так что вода прибывала. Наконец Дьяволу удалось выловить их из кипятка, и он тотчас воткнул в наметившуюся щель маникюрную пилочку. Осторожно разделили мы две половинки кастаньеты. В середине лежала маленькая, сложенная вчетверо бумажка.
– Она была гением, – торжественно, с глубоким пиететом изрек Дьявол, и это была самая большая почесть, какой только могла удостоиться покойная моя подруга. Никогда и ни о ком я ничего такого от него не слышала.
– Поздравляю, – благожелательно, без тени зависти сказал майор. – Можете теперь почить на лаврах.
– Еще неизвестно, – запротестовал Дьявол и оторвал меня от моего занятия, в которое я ушла с головой: надо было снова склеить две половинки так, чтобы не осталось следа. Увы, мне это не удалось.
– Иоанна, ну-ка расшифруй. Где это?
Вряд ли я бы так сразу узнала место, если б не нарисованный в верхнем углу крокодил – его хвост, заканчиваясь стрелкой, указывал на чертеж. Мне и гадать-то не пришлось, изучила я этот район как свои пять пальцев. Каждую улочку, каждую аллейку в парке, каждый перекресток… Крестиком было помечено место в тысяче двухстах метрах от суши – на прямой, прочерченной как продолжение улицы. Расстояние указано цифрами…
– Шарлоттенлунд… – прошептала я с суеверным трепетом. – А вот это улица Травербаневей, а здесь вход… то есть причал для яхт. Наверно, сначала он груз утопил, а потом обозначил расстояние?..
– Н-да, без плана искать бы нам до скончания века, – с облегчением вздохнул Дьявол. – Чтобы определить это место, надо быть ясновидцем или перерыть все морское дно по ту сторону Зеланда. Наверняка груз, да еще с балластом, уже занесло песком.
– Надо же, не перевелась еще в жизни романтика, – мечтательно протянул майор. – Чем не настоящая корсарская карта с указанием сокровищ?
– Хороши сокровища! – меня даже передернуло от негодования. – Интересно, как вы ими распорядитесь после того, как выловите? Устроите церемонию вторичного затопления?
Кастаньеты были мне отданы без единого слова. Врожденное благородство повелевало мне обратиться по вопросу наследования к сестре Алиции, и я незамедлительно отправилась к ней. Разговор, как и следовало ожидать, перешел на скандальное исчезновение останков, и я сразу сориентировалась, что сестру не посвятили в злоключения пани Грущинской, в связи с чем я решила помалкивать, только скорбно покачивала головой, разделяя ее негодование. Я была для нее просто собеседницей, с которой можно отвести душу, подругой убитой сестры, которая посвящена во всю эту историю столько же, сколько и она сама. Она не знала ни о моих контактах с майором, ни об участии в следствии Дьявола, ни вообще о ходе следствия и потому говорила со мной откровенно, без всякой оглядки.
– Вы понимаете, – сказала она доверительно, – может, с моей стороны и нехорошо бросать тень на человека, но мне все же кажется, что пан Збышек имеет к этому делу какое-то отношение. Он вел себя так странно…
– Как это – странно? – насторожилась я. – И когда именно?
Сестра машинально понизила голос, словно нас могли услышать.
– Здесь, ночью на лестнице. Подслушивал под дверью, вместо того чтобы войти, старался, чтобы его не заметили…
Я очень удивилась – у меня-то отложилось в голове, что Збышек и не помышлял скрываться от бдительного ока привратника. Ох уж эти его причуды!
– А в чем дело? – Я тоже перешла на доверительный шепот. – Я не в курсе, а вдруг тут что-то важное? Вы-то сами его видели?
– Видел наш знакомый… Муж, муж его видел, как раз возвращался домой…
При упоминании о знакомом я сразу навострила слух.
– Наверно, пан Линце? – небрежно поинтересовалась я, пропустив мимо ушей превращение знакомого в мужа.
– Так вы знаете? – удивилась сестра с некоторой даже обидой. – Вы с ним знакомы?
Я, правда, не поняла, что именно я знаю, зато понимала, как можно это узнать. Научилась у Дьявола заливать не моргнув глазом.
– Да, мы с ним знакомы. Еще с Копенгагена. А что он говорил о Збышеке?
Сестра Алиции помялась со слегка обескураженным видом, а потом стала рассказывать:
– Он поднимался к нам по лестнице, а Збышек стоял наверху и спрятался, как только заслышал шаги. Он подслушивал под ее дверью…
Чтобы увидеть Збышека, подслушивавшего под дверью Алиции, надо было подняться как минимум еще на пол-этажа. Кароль Линце, не иначе как предвидя скорую насильственную смерть Алиции, поднялся наверх, пожелав лицезреть будущего убийцу. Как же это майор не установил факт его пребывания в доме?
– Значит, Линце ночевал у вас? – спросила я по наитию.
– Да, странно, что вы знаете об этом, он ведь сам просил никому не говорить, чтобы до начальства не дошло – ему полагалось быть в командировке совсем в другом месте. Милиция, сами понимаете, везде нос сует. Да он так и так вне подозрений, почти что родственник, вот мы и не упоминали о нем. Зачем доставлять ближнему лишние хлопоты.
Я едва подавила в себе рвущийся из глубины души отчаянный вопль. Ну что с нее взять, всегда она отличалась бесхитростной простотой, в ее глазах самый матерый головорез будет выглядеть невинным ягненком. Что мне делать с этой божьей коровкой? Сказать ей правду? Ничего не сказать и напустить на нее майора? Но ведь она отнеслась ко мне с таким доверием! Вот положеньице!
– Не знаю, правильно ли это, – мягко и как бы мимоходом бросила я, хотя, будь моя воля, я бы уже давно сорвалась со стула и с диким воем рвала на себе волосы.
– В каком смысле? – растерянно спросила сестра.
– Ну, что вы о нем не упоминали. Может быть, какое-то незначительное беспокойство вы бы ему и причинили (вот уж воистину! – подумалось мне), зато вдруг бы он следствию подсказал что-нибудь важное? Он ведь встречался с Алицией в Копенгагене, видел этого Збышека собственными глазами. Мог бы помочь…
– О Збышеке он рассказал все нам, а мы, уже от себя лично, – милиции. Что касается Копенгагена… А при чем тут Копенгаген?
Нет, надо кончать разговор, а то еще выудит из меня что-нибудь лишнее. Вот-вот решит, что должна посоветоваться с мужем, муж позвонит приятелю…
Я помчалась на всех парах домой, прикидывая по дороге, как поступить. Ну что ж, пусть сестра Алиции имеет ко мне претензии, но другого выхода нет!
– Я знаю, где был Кароль Линце в день убийства, – с порога заявила я Дьяволу, едва переведя дух после бега по ступенькам.
– Где?! И откуда ты знаешь?!
– Этажом ниже… Есть свидетели.
Дьявол взирал на меня снисходительно, как на тихопомешанную, которая особой опасности для общества не представляет.
– Официально пан Кароль был в Познани, и доказать обратное мы не можем. А как понимать «этажом ниже»?
