Татьяна Луганцева - Месть божьей коровки
– Так поздно вспомнила?
– Лучше поздно, чем никогда. У тебя же везде на голове шрамы.
– Да, я знаю, наверное, ранение.
– Не помнишь? – спросила Яна.
– Нет, – честно ответил он.
– Зато я знаю. Это шрамы после пластических операций, именно там они и прячутся!
Рустем прожевал мясо, запил его морсом, доел винегрет и поднял свои темные и безумно красивые глаза на Яну.
– Сейчас еще вспомни, что имя у меня татарское, а сам я на татарина не похож и что многие мне ставят в вину, что у меня до неприличия правильные черты лица и красивая внешность.
– И это тоже! – кивнула Яна.
– И кто я, по-твоему?
– Я не знаю, может, кто-то из тех, кто был твоим другом, однополчанином?
– Хорошо, допустим, я был Ваней Ивановым и был мой однополчанин Рустем Шаломенцев. Его убивают, а меня ранили, и зачем-то, воспользовавшись потерей памяти, делают из меня, из Вани Иванова, Рустема Шаломенцева… Зачем?
– А вот этого я и не знаю. – К Яне вернулся аппетит. Ее поразила его реакция. Он не обвинял ее, не учинил истерики, ни от чего не отнекивался. А ведь произошла трагедия. Легко ли узнать, что живешь не своей жизнью? Что ты вообще неизвестно кто? Да, Рустем, или кто он там, держался молодцом.
– Я так понимаю, что это легко узнать, – сказал он.
– Как? – Теперь настала очередь Яны задавать вопросы.
– Я понимаю, что показания в моей судьбе различаются у двух людей, у Нелли Молочной и Вовы Царева. Значит, кто-то из них лжет. Все логично. Я склонен думать, что она.
– Аргументы?
– Актриса, ей легче, она может что угодно сыграть. Да и, следуя твоей теории, если между нами была великая и большая любовь, я бы все равно это почувствовал, однако этого же не случилось! Я никогда не подумаю дурного о человеке, с которым воевал. К тому же Вова – полицейский, и он не станет нарушать закон.
– Я не верю… Полицейские тоже могут говорить неправду, к тому же вдруг он тоже контуженный?! А Нелли выглядела очень правдивой и влюбленной…
– Теперь я забью последний гвоздь…
– Давай! Шампанское уже подействовало и смягчит удар, – подбодрила его Яна.
– Дело в том, что, когда я очнулся в госпитале, первым лицом, которое я увидел, было лицо… Нелли Молочной, – сказал Рустем.
– Вот с этого и надо было начинать! – воскликнула Яна. – Заметь, не Вовы Царева! Так что я беру свои слова обратно! Видимо, рыльце в пушку все-таки у Нелли… Но зачем? Для чего?!
– Ты меня спрашиваешь?! – усмехнулся Рустем, что придало его лицу дополнительное очарование. – Я даже не знаю, кто я?!
– Действительно, с тебя толку мало… – согласилась Яна, принимаясь за шашлык, так как она уже высказала все, что хотела, и ей понравилась его реакция, отчасти с юмором, отчасти со смирением.
– Меня радует только одно, – задумался Рустем.
– Что?
Поезд резко вильнул влево так, что Яна с Рустемом одновременно решили попридержать бутылку шампанского и встретились руками, что было сродни разряду электрического тока.
– Что ты не думаешь о том, что я могу быть замешан в чем-то криминальном. Мне ты отвела роль безропотной жертвы.
– А это не так?
– Только так! – улыбнулся Рустем, беря ее руку в свою и целуя.
Яна отдернула руку.
– Когда мы приедем в Москву, я подключу к нашему весьма непростому делу Лебедева Василия Николаевича.
– Я думаю, что он будет рад, – засмеялся в голос Рустем.
– И нечего смеяться! Ты лучше задумайся о своей жизни и вообще о том, кто ты.
Эпилог
Яна торжествующе смотрела на Рустема.
– Что я говорила? Что Лебедев поможет и все будет хорошо!
– Я беру все свои слова обратно. Если ты чего-то хочешь, то ты этого добиваешься, – согласился Рустем, внимательно следя за происходящим.
Они сидели в специальной комнате перед специальным зеркалом – окном, за которым человек по ту сторону не мог их видеть, а они по эту – пожалуйста. За окном находилась комната с голыми серыми стенами, столом и двумя стульями. Все сверхлаконично и скучно и давит на психику, собственно говоря, что и требовалось. Друг против друга сидели следователь Лебедев Василий Николаевич в сером, не совсем новом костюме и с хронически уставшим лицом, и актриса Нелли Молочная, пытавшаяся держать марку даже в изоляторе. На ней были надеты сетчатые колготки, лакированные туфли и красивое зеленое платье с нижней шифоновой юбкой. Макияж и прическа были, как всегда, безупречны. Некоторое нервное расстройство выдавали только бледность, легкое дрожание пальцев рук и постоянное курение.
– Хорошо выглядите, Нелли, – начал разговор Лебедев. Ответом ему стала всего лишь пренебрежительно-снисходительная улыбка.
– Вы сами мне скажете, зачем вы это сделали? – спросил следователь.
– Я хотела бы послушать вас, тем более я не в курсе, что я такого криминального сделала, – томно закатывая глаза, сказала Нелли.
– Вы выросли в очень неблагополучной семье, Нелли. Мать – алкоголичка, и этим все сказано, «отцы» менялись как перчатки. Были ли у вас какие-либо отношения с ними, пусть разбираются психологи, но думаю, что именно в детстве вы невзлюбили всех мужчин, так сказать, оптом, сразу и навсегда.
– Интересно, только мое детство – не ваше собачье дело! Все мы родом оттуда, кому-то везет, кому-то не очень. Не этим красен человек, а тем, чего добивается в жизни самостоятельно! – нервно стряхнула пепел с сигареты Нелли, не отводя взгляда от лица следователя.
– Это сейчас вам легко говорить об этом. А тогда единственным путем выбраться из клоаки для вас стала симпатия Рустема Шаломенцева – парня из очень обеспеченной семьи, прямо-таки богача. Золото застлало вам глаза, хотя, может быть, были и чувства, просто верится с трудом.
– Я любила его, – прокомментировала она, не меняя позы.
– Любила, только не могла удержаться от измен, довела парня, и он пошел на войну. Рустем погиб, его товарищ был тяжело ранен. Вы прибыли в госпиталь… как вам удалось вернуть Рустема к жизни, используя тело другого человека? Молчите? Подкуп? Соблазн? Судьба была на вашей стороне? Ведь Павел Прохоров потерял память, к тому же по фигуре, цвету глаз и волос походил на Рустема Шаломенцева.
Нелли отвернулась и в упор посмотрела в зеркало, откуда за ней наблюдали люди. Яна даже вздрогнула, словно Нелли могла их увидеть. Верить ей было нельзя, так как Яна уже знала, какой она может быть. Нелли была способна вызвать всю гамму чувств от омерзения до умиления.
– У Рустема тогда как раз умерла мать, и он стал наследником огромного состояния. В том человеке, которого вы вылепили, все признали того, кого вы и хотели. Вы приобрели ему квартиру в том же доме, где купили ее и для себя. Для чего? Чтобы осуществить свой план замужества, а также для того, чтобы присматривать за ним.
– Чтобы не вспомнил чего лишнего, – прошептала Яна, сжимая холодную ладонь Рустема.
– Неувязочка, господин начальник, – поменяла положение ног Нелли, – я высокооплачиваемая актриса, мне не нужны ничьи деньги. Я могла выйти замуж за любого из своих состоятельных поклонников. Для чего мне такие сложности?
– Я думал об этом.
– Правда? Вы умеете думать? – рассмеялась зычным голосом актриса.
– Не язвите, Молочная.
– И не думаю, здесь же все так серьезно, – подняла руки Нелли, словно сдаваясь.
– Уж вы-то были уверены, что сможете очаровать любого мужчину в любом облике, и вдруг такой облом, как это говорится у молодежи! Ваше самолюбие было несомненно задето. Потом, согласитесь, этот самый Рустем просто милашка. Он получился еще краше настоящего. Мы все сопоставили по фотографиям.
– Просто милашка… – эхом повторила Нелли, лицо ее в данный момент не выражало ничего.
– Вот именно… Может, вам просто приятно наблюдать за собственноручно созданным Франкенштейном? Но это все лирика. Думаю, что были причины посерьезнее… Вы потратили столько сил, чтобы выйти замуж за Шаломенцева, и не могли так просто сдаться. Я поговорил с бывшими соседями Рустема и его семьи и узнал, что его мама была категорически против брака своего сына с Нелли Молочной, зная ее гнилую сущность. Узнал также о несчастном случае, случившемся с его мамой, когда якобы Рустем лежал в госпитале. Вы тогда первый раз пошли на преступление? Сами разработали сценарий наезда неизвестного автомобиля, который так и не был найден, сами и осуществили? Чтобы уж никто не мешал замужеству, а значит, и доступу к богатству семьи. Вас не тяготил этот наезд, Нелли? Вы хотели забыть об этом? Для этого хранили как реликвию свою сделанную куклу, чтобы хоть не зря? Так? А вдобавок парень получился, то есть оказался, чертовски талантливым, да, запертый в четырех стенах с компьютером, он натворил такого! Рустем, то есть Павел Прохоров, заработал миллионы, и легко поверить, что такого благосостоятельного поклонника в ваших кругах не было. Так что игра стоила свеч, детка. Так? Не заигрались ли вы, Нелли Молочная? Не превратили ли настоящую жизнь в сериал?
