Марина Васильева - Костюм надувной женщины
— Ты уверен?
— Абсолютно!
Марина села на диван. Лицо ее было мрачнее тучи.
— А где же тогда Дейнека? — спросила Вера.
— Какой Дейнека? — удивился Петр. — Александр?
— Ну да. Мы же Дейнеку ищем, который стоит сто тысяч долларов.
Багажник еще раз внимательно оглядел Мадонну.
— Нет, это не Дейнека. Точно говорю. Это дилетантская мазня. Гибрид между православной иконой и Леонардо да Винчи. Такой на рынке в хороший день красная цена пятьсот деревянных. И то, если рама будет крутая. Да я вам сколько раз об этом говорил!
— Говорил, — пробормотала Марина, внимательно глядя на злосчастную картину. — Говорил, только мы тебя невнимательно слушали. Где-то я ее видела. Вот только не помню где.
— А может это все же наша картина, — сделала предположение Вера. — Может ее закрасили?
— А что? — обрадовалась Марина. — Это мысль! Контрабандисты ведь всегда так делают. Берут картину, малюют на ней ерунду всякую, потом вывозят за границу, смывают с нее свежую краску и продают за бешеные деньги.
Она подбежала к Мадонне, наслюнявила палец и стала тереть.
— Зря стараешься, — подошел к ней Петр. — Нет там ничего. Это я тебе как несостоявшийся художник говорю.
Но Марина продолжала упрямо тереть Мадонну, лица у Девы Марии и младенца Иисуса расплылись, превратились в разноцветное пятно, но никаких одуванчиков под ним не обнаружилось.
— Полный облом! — сказала Марина.
И тут раздался крик. Даже не крик. Вопль дикого зверя. Такой высокий, что заложило уши. Друзья обернулись и увидели, что это кричит Свят. У него наконец-то прорезался голос.
Шатаясь и с перекошенным от боли лицом, он стоял на ногах и кричал. Глаза у Свята были красные, борода стояла колом. Одна его рука держалась за мужское хозяйство, в другой был здоровенный блестящий зловещим светом магнум сорок пятого калибра. Магнум был нацелен на Веру.
Зловещее зрелище, от которого все оцепенели.
— Ведьма-а-а-а!!! — визгливым бабьим голосом прокричал Силантий Топорков и нажал курок.
Петр Ручкин успел сделать шаг вперед и закрыть собой Веру Грач. Пуля ударила его в грудь и отбросила на Веру. Они оба повалились на пол и при этом еще опрокинули диван.
— Петр! — закричала Вера, чувствуя, как разрывается ее сердце.
После выстрела Свят уронил пистолет, упал на колени и опять завизжал. Видимо отдача выстрела причинила ему новый приступ боли.
В двери ворвались святые братья. Человек десять. Все с ружьями наперевес. Увидев происходящее они тоже все замерли.
— Чего стоите, бараны! — по бабьи завизжал Свят. — Мочите их всех! Мочите-е-е-е!!!
Братья подняли ружья и взвели курки. Марина и Ник прижались друг к другу и, в ожидании, что сейчас их начнут пронзать пули, закрыли глаза.
ПОЛКОВНИК КОМИССАРОВ СЛУШАЕТ И РАССКАЗЫВАЕТ
Выстрелы не прозвучали, вместо них в помещении раздался громкий суровый голос:
— Отставить! Никто никого мочить не будет. Я полковник Комиссаров — Федеральная Служба Безопасности. Именем Российской Федерации вы все арестованы. Кто окажет сопротивление, будет уничтожен на месте.
Марина и Ник открыли глаза и увидели, что перед ними стоит солидный представительный мужчина невысокого роста и в сером костюме. Его серые со стальным оттенком глаза внимательно глядели прямо на них. Рядом с ним стояли еще двое высокого роста с квадратными подбородками и в серых костюмах. Кроме них вся комната была наполнена людьми в комуфляже, масках и с автоматами в руках. Они быстро надевали наручники на всех братьев и по одному выводили их из комнаты. Делали все быстро и сноровисто.
За диваном Вера осторожно сняла с себя Петра и положила его на пол. Вся грудь Ручкина была залита кровью. Вера приложилась к его груди ухом и громко воскликнула:
— Он жив! Он дышит! Срочно скорую!
Комиссаров быстро зашел за диван глянул на Ручкина и распорядился:
— Носилки. Срочно!
Петр застонал и открыл глаза. Увидел побелевшее от горя лицо Веры и прошептал:
— Любовь моя!
После чего потерял сознание. Вера закрыла лицо руками и тихо заплакала. Громко плакать она не умела.
Через полминуты пришли люди с носилками и Петра унесли. Вера хотела было последовать за ним, но Комиссаров преградил ей дорогу.
— А вас я попрошу остаться, — сказал он, немного помолчал и сочувственно добавил. — Вы ему все равно ничем не поможете.
— Я провожу его до машины и вернусь, — твердым голосом ответила Вера. Ее глаза грозно сверкнули. — Или вы мне не верите, товарищ полковник?
Комиссаров вгляделся в Верины глаза, после чего молча дал ей пройти. Вера догнала носилки и взяла Петра за руку.
Увели и Свята. Он все еще был в полусогнутом положении, стонал и подвывал. Вся борода его была в слюнях и соплях.
В комнате остались только Марина и Ник, а также полковник Комиссаров и двое его сподручных.
— Прошу садиться, — усталым голосом произнес Комиссаров.
Марина и Ник сели на диван. Комиссаров взял стул и сел против них.
— Кто такие? — поинтересовался он.
Ник тут же достал из нагрудного кармана рубашки свои и Маринины документы, среди которых было и разрешение на частную сыскную деятельность, а также ношение огнестрельного оружия и молча протянул их полковнику.
— Частные сыщики значит? — хмыкнул тот. — Понятно. И что же вы тут делаете?
— Ищем картину художника Дейнеки, — немного помолчав, ответила Марина. — А что?
Полковник явно был удивлен. Он потрогал свой острый подбородок о чем-то ненадолго задумался, затем вдруг спросил:
— На кого работаете?
— На тетю Катю, — спокойно ответила Марина.
Комиссаров опять сильно удивился.
— Что? На какую такую тетю Катю? Она что, тоже из местных уголовных авторитетов? — спросил он оглядываясь на подчиненных. Оба лишь недоуменно пожали плечами.
— Нет, тетя Катя, это просто гражданка Поцелуева Екатерина Дмитриевна, которая наняла нас для поиска украденной у нее ценной картины.
— Так, так, так! — полковник опять затеребил подбородок. — Кажется я начинаю кое-что понимать. Давайте, рассказывайте все подробно. Это в ваших интересах.
Тут как раз вернулась Вера, прошла к дивану и села рядом с Мариной. Но видно было, что мыслями она была там, рядом с Петей Ручкиным.
— В конце концов мы нечего противозаконного не сделали, — вздохнула Марина и начала рассказывать. Все с самого начала, как в Пятницу к ней пришла Вера Грач и они стали компаньонами, затем явилась тетя Катя, и они начали искать картину.
Комиссаров слушал очень внимательно. Его стальные глаза внимательные и пронзительные изучающе оглядывали всех троих. Ни разу на протяжении всего рассказа, а он оказался длинным, он не перебил Азарову, и Марина благополучно добралась до финала, когда они оказались у пустого корыта. То есть нашли совсем не то, что искали.
— Так, так, так! — воскликнул полковник. — Так, так, так!
Он вдруг встал и нервно заходил по залу. Затем остановился и внимательно осмотрел изуродованную Мадонну с младенцем.
— Значит вы утверждаете, что это не та картина, которую вы разыскивали? — спросил он, снова садясь на стул.
— Да, утверждаем, — согласилась Марина. — Мы ищем одуванчики.
— Одуванчики, — глубокомысленно произнес Комиссаров. — Выходит, что вы шли по ложному следу?
— Выходит, — опять согласилась Азарова. — Как сыскари, мы облажались.
— Ну зачем так? — Комиссаров опять вскочил со стула и нервно прошелся вокруг дивана. Сделал один круг, затем второй. — Может, картину вы и не нашли, зато разворошили сразу три осиных гнезда. Можете поздравить себя, как бывший работник правоохранительных органов, товарищ Азарова. И вы очень храбро себя вели. Я восхищаюсь подобными действиями.
Комиссаров пожал всем троим руки, затем сделал еще два круга вокруг дивана, у Марины даже начала слегка кружиться голова от его передвижений. Но полковник снова сел на стул.
— Но картину найти надо! — воскликнул он. — Во чтобы то ни стало. Речь идет о безопасности и благополучии нашей Родины.
Все трое резко подняли головы и посмотрели на Комиссарова. Никто ничего не понимал.
— Попробую объяснить, — после некоторого молчания, нарушил тишину полковник. — Не выдавая, разумеется, государственных тайн.
Тут мимо прошел эксперт с фотоаппаратом, и Комиссаров замолчал. Фотограф все вокруг тщательно сфотографировал. У него при себе было несколько камер, в том числе и Палороид.
— Вы не смогли бы сделать для нас срочный снимок вот этой картины? — обратилась к нему Азарова.
Фотограф вопрошающе посмотрел на Комиссарова. Тот кивнул. Фотограф сфотографировал то, что осталось от Мадонны с младенцем и дал снимок Марине. Та прижала его к груди.
Фотограф завершил свою работу и вышел.
— Я продолжу, — возобновил прерванный рассказ полковник Комиссаров. — Прошу выслушать меня внимательно и серьезно отнестись ко всему, что я скажу. Вас может удивить, почему это вдруг полковник ФСБ так разговорился. Просто у меня нет другого выбора. По всей видимости, времени у нас нет. Картина скорее всего тоже уже за пределами Черноборска.
