Лариса Ильина - Вредность не порок
— Мне надо отдохнуть… — пискнула я придушенным голосом и, выскочив из-за стола, бросилась наверх.
Если что и огорчало меня в данную минуту, так это отсутствие запора на двери спальни. Периодически прислушиваясь к доносящемуся снизу грохоту, я носилась по комнате, судорожно пытаясь сообразить, чем забаррикадировать дверь. Ничего стоящего на глаза не попалось, я кинулась к шкафу, но там преобладали тряпки и бумаги. Грохот внизу усилился, схватившись рукой за сердце, я зашептала:
— Раз, два, три.., раз, два, три… — и осторожно приоткрыла дверь.
Бешеный продолжал безумствовать на первом этаже.
Просочившись на трясущихся ногах в коридор, я мимоходом подумала: «Видно, здорово ему в Афгане по башке съездили…» Подошла к двери второй спальни, запора на ней тоже не было, значит, и здесь не спрячешься. На глаза попалась веревка, не слишком прочная, да выбирать было не из чего. Я схватила ее, увидела гантель, прихватила и гантель, потом сунулась в шкаф. Но и тут были одни вещи, я выругалась и открыла второй. Во втором шкафу находились предметы более интересные, однако разглядывать все это великолепие мне было недосуг. Увидев нечто вроде маленького ломика, я торопливо его взяла, прикрыла дверцы и вдруг задумалась. Постояла, глядя в одну точку, и снова медленно открыла дверцу.
— Де жавю… — пробормотала я и вернулась в комнату.
Прошло часа три. Шум внизу утих, видно, Бешеный притомился. Гантель, привязанная веревочкой к ручке горизонтально полу, охраняла дверь, на которую, впрочем, никто и не покушался. Когда мне надоело разглядывать сооруженную конструкцию, я встала с кровати и подошла к окну. Спальня располагалась как раз над стеклянной верандой, так что я имела возможность любоваться чахлым цветником и думать. Любоваться, правда, приходилось через стекло, как я ни старалась, рамы не открывались. Я дергала их безо всякого толку битый час, лишь потом обнаружив, что они заколочены гвоздями.
Несмотря на тишину, спускаться вниз как-то не хотелось. Кто знает, какие формы припадков, кроме крушения мебели, еще существуют у Бешеного! Я покачала головой. Никак не могу взять в толк, что именно привело его в такое буйство. Одно ясно — это как-то связано с убиенным.
Выходит, Бешеный об этом убийстве не знал. Вполне возможно, что в Горелках его тогда не было. А Ефим знал, но Бешеному ничего не сказал. Почему? Может, Простырь Колин родственник? Или друг? Близкий друг ему Юра, Ефим говорил про Афган, сам Бешеный орал, что Жук его на себе из-под обстрела вынес. Значит, вместе служили. Это ясно. Так, теперь далее… Простыря находят убитым у дома, где последнее время находился Юра. Жаль, что я не поняла, какое именно впечатление произвела на Бешеного новость о смерти Простыря: это он обрадовался или наоборот. Идти уточнять не хотелось.
Я так задумалась, что не сразу сообразила, что вижу Бешеного внизу под окном. Он прошел мимо клумбы и направился куда-то в глубь сада. Двигался он абсолютно спокойно и выглядел нормально, словно не бесился недавно, как сумасшедший. «Так, может, пока его нет в доме, мне удастся удрать?»
Еще вчера вечером я твердо решила сделать это при первой же возможности. Кажется, она у меня появилась.
Шустро скатившись вниз, я ринулась к двери. Очень хорошо, что гостеприимный хозяин позади дома. Через забор мне не перелезть, остаются только ворота. Ворота и немножечко везения. С замирающим сердцем я взялась за ручку входной двери. Она плавно нырнула вниз, дверь дрогнула и подалась.
Ворота были заперты на здоровенный висячий замок, но рядом имелась калитка с узкой смотровой щелью. Не теряя времени даром, я просеменила к ней, вертя на всякий случай головой во все стороны. Хозяин избушки замечен не был. Я взглянула на запор и даже растерялась, не веря в такую удачу: на калитке красовалась элементарная кованая задвижка. Решив для страховки посмотреть на улицу, я без усилий открыла задвижку. Осторожно высунув голову, огляделась. Метрах в двадцати начинался лес и тянулся вправо и влево, сколько я могла видеть. Влево вдоль забора шла утрамбованная грунтовка, она сворачивала за угол, по всей видимости, это единственная дорога из этого благословенного места.
Я шагнула за калитку, в то же самое мгновение из-за угла забора показался капот черного автомобиля. Если я права, то это «СААБ», значит, вернулся Ефим, а я, как всегда, слишком долго размышляла, прежде чем сделать хоть что-нибудь путное. Обо всем этом я подумала секунд через десять, в мгновение ока взлетев на второй .этаж. С улицы раздалось бибиканье, я бросила взгляд в окно и заметила Колю, возвращавшегося из сада. В одной руке он держал стеклянную банку с чем-то белым, в другой была корзинка, и пусть меня повесят, если в ней не лежали яйца. И если только он не снес их сам, то где-то в дебрях обширного сада разгуливала курица. И, кажется, корова. «Может, у него там погреб?» — попробовала я выдвинуть более приемлемую версию, сильно сомневаясь в наличии курятника.
Я продолжала наблюдать, за воротами снова загудела машина, Бешеный быстро поставил свою ношу возле клумбы и почти бегом ринулся во двор. Такая спешка меня заинтересовала, я спустилась в гостиную и прокралась к окошку. Бешеный тем временем уже открыл ворота, Ефим въехал во двор, а потом произошло самое интересное: не успела машина остановиться, как Бешеный распахнул водительскую дверцу и выволок Ефима.
Ефим, как, впрочем, и я, ничего подобного не ожидал, поэтому сначала не сопротивлялся. Бешеный что-то орал ему в лицо и тряс за грудки. Слов разобрать я не могла, окна были закрыты, открыть их я не рискнула.
Ефиму такой горячий прием явно не понравился, он резко ударил Бешеного обеими руками в грудь, тот оступился, но на ногах удержался. После чего они заорали друг на друга и вдруг бросились в бой, словно два петуха.
Я, признаться, опешила от такого зрелища, оба мужика обладали весьма солидной комплекцией, и стычка здорово напоминала лосиные разборки во время гона.
К моему большому облегчению, дело кончилось десятком оплеух, после чего они остановились, помахали руками и быстро направились к дому. Я бросилась вверх по лестнице, про себя отметив, что уже устала бегать туда-сюда. Оказавшись в спальне, я снова прикрутила гантель к ручке, поставив ее в распор к косяку. Пусть джентльмены для начала успокоятся, в таком возбужденном состоянии нечего им глаза лишний раз мозолить. Я села как паинька на кровать, сложила ручки на коленочках и стала думать. Информации для размышления теперь было хоть отбавляй, и я прилежно скрипела мозгами, силясь-таки понять, кто же во всей этой странной истории козел отпущения. Видно, я здорово задумалась, потому что не сразу услышала, как стучат в дверь.
— Настя! — позвал Ефим. — Эй, Настя, почему молчишь? Ты в порядке? Зачем закрылась?
Я замешкалась с ответом, а он принялся трясти дверь, гантель билась о косяк, не давая ей открыться. Через несколько секунд с вопросом: «Настя, что случилось?», Ефим рванул дверь что есть силы, она распахнулась, прощально стукнувшись о косяк, гантель перевернулась и выпала из веревки на пол. Точнее, на ногу любимому Об этом немедленно стало известно всей округе, Ефим взвыл и запрыгал на одной ножке. На вопли прибежал Коля, посмотрел на нас с удивлением и поинтересовался:
— Что за шум, а драки нет? Ты за что его так?
— Это не я, — начала я оправдываться, — это случайно.., гантель, она сама…
— Да ладно, — морщась, махнул Ефим рукой, — ерунда…
И похромал вниз. Я пошла следом, чувствуя себя так неловко, словно и правда нарочно уронила гантель ему на ногу. Пока мы спускались по лестнице, я обратила внимание на Ефимовы ноги. Кроссовки перепачканы чем-то зеленовато-черным, и на джинсах такие же брызги. А тут еще Бешеный пробурчал:
— Всю машину мне уделал… Мыть сам будешь…
— Ладно врать, — с упреком отозвался Ефим, — коврик только и грязный…
Они лениво препирались какое-то время, я подумала, что для людей, полчаса назад с энтузиазмом мутузивших друг друга на свежем воздухе, они на удивление любезны.
— Когда обедать будем? — повернулся ко мне Ефим. — Слона бы съел… Насть, сообрази чего, а я пока ополоснусь…
Нет, вы это слышали? Ты шуруй на кухню, а я буду принимать ванну… Тоже мне… Я хотела высказаться о равноправии и самоопределении, но тут Коля весьма ловко бочком-бочком запихал меня в кухню, сообщив:
— Сейчас сметану принесу…
«Иди ты со своей сметаной… — подумала я, в сердцах хлопая дверцей холодильника. — Вам, дорогие мои, здорово повезло, что я тоже хочу есть…»
Я чистила лук, когда до моего слуха донесся характерный стук. «Это дверь, — быстро сообразила я. — Бешеный вышел, Ефим моется… Пора…»
В этот раз я не медлила. Спустившись с крыльца, прямой наводкой направилась к калитке. Дернула щеколду, толкнула дверь… В лес или по дороге? Пожалуй, лучше…
— Куда это ты намылилась?
