Дарья Донцова - Рыбка по имени Зайка
– И недорого! – воскликнул я.
Лиза встала с табуретки.
– О боже! Ладно, ну-ка говори, цена дана без коробки?
– Да, – поскучнел Илья.
– Без чего? – решил уточнить я.
Лиза повернулась ко мне и прощебетала:
– Ну нельзя створку просто так в проем впихнуть. Ее следует закрепить, а за коробку отдельная цена. Еще нужен добор.
– А это что? – окончательно растерялся я.
– Не парься, Ванечка Павлович, – отмахнулась Лиза, – поверь, без добора никак, значит, стоимость еще увеличивается, или чего не понимаю, а?
Илья, к которому относился последний вопрос, надулся.
– Ну, в общем… э… да!
– Еще фурнитура, – наседала Лиза, – да плюс тонировка, лак, прибамбахи, и скока имеем за вонги? А? Говори: скока? Усё вместе.
– Сделаем в лучшем виде, – заныл Илья, – необычайно твердый материал, износу нет, Африка…
– Скока?
– Порядка полутора тысяч баксов, – решился наконец озвучить цифру парень. – Но мы доставляем двери бесплатно и даем скидку на установку! Десять процентов.
Лиза засмеялась ему в лицо:
– Замолчи! Увидел наивного хомячка и понес по рельсам. Вонги! А то я не знаю, как название сего дерева расшифровывается.
– Как? – вдруг заинтересовался Илья. – Вонги оно и есть вонги.
– Ой, не могу, – согнулась пополам Лиза, – ну спасибо, повеселил! А то у меня с утра отвратительное настроение было! Вонги. Великий Обман Наивных Глупых Идиотов! Сложи первые буквы слов и получишь аббревиатуру – вонги. Но я-то не пушистый зайчик. Ванечка Павлович, ты, невинная маргаритка строительного бизнеса, держишь сейчас в руках кусок все той же сосны. Выросло чахлое дерево недалеко от Кольцевой дороги. Его спилили, не просушили, кое-как обработали и всучили этому типу. Чтобы людей облапошивал. Вонги! Тут, кстати, на одной палатке объява висит: «Горный кипарис из Сахары». Ну скажи на милость, где в этой пустыне горы? И если на секунду, потеряв всякий разум, согласиться, что на бархане может чудом выжить некое растение, то оно никак не будет кипарисом! Чукотская сосна! Итальянская ель! Вонги! Шанхайский барс вкупе с мексиканским тушканом и подмосковными гладиаторами. Пошли скорей, Ванечка Павлович, в нормальное место, позабавился, и хватит. Сейчас он нам запоет про ручки из Милана, лак из Германии, петли от Версаче, замок от Диора. Дурит тебя мерзавец, как лоха разводит, смотреть противно. Дергаем отсюда, гребем ластами.
Я глянул на Илью, увидел маленькие хитрые, бегающие глазки и понял: Лиза опять оказалась права. Наглый парень просто дурил Ванечке Павловичу голову.
Дальнейшее помнится плохо. Кажется, я начал кричать, топать ногами, толкать мерзавца в грудь. Словно привидения, в лавке материализовались мужики, смуглые, черноволосые. Лиза ухватила меня за рукав и поволокла на улицу. Напоследок я успел от души пнуть противного парня. Илья, не ожидавший подобной прыти от казавшегося интеллигентным покупателя, пошатнулся и шлепнулся на груду деревяшек.
Лизавета одним толчком выпихнула меня на улицу, и мы побежали, петляя, словно вспугнутые зайцы.
– Сюда, – торопила Лиза, – левее, правее, теперь прямо…
Я летел за ней, не чуя под собой ног и не видя ничего вокруг, потом на меня неожиданно надвинулась темнота и полнейшая тишина.
Глава 27
– Ванечка Павлович, – донеслось из мрака, – ты как? Открой глазки.
По лицу потекли холодные капли. Я вздрогнул, машинально разлепил веки и увидел два озабоченных женских лица, склонившихся надо мной. Одно принадлежало Лизе.
– Где я? Что случилось? – прохрипел я.
– Ничего особенного, – защебетала Лиза, – ты упал в обморок, хорошо, что прямо на пороге магазина, где я двери заказать хочу. Сейчас ты лежишь на диване в кабинете хозяйки, знакомься, вот она, Маргарита Павловна, для своих Маргоша.
– Здрасьте, – заулыбалось второе лицо, – ну и напугали вы нас!
– Обычное дело, – быстро перебила ее Лиза, – духотища страшная, скоро гроза начнется, мне самой как-то не по себе.
Словно подтверждая слова прораба, где-то близко зарокотал гром, за окном послышался шорох, детские визги, и по крыше сильно застучал дождь.
– Вот и ливень обвалился, – воскликнула Маргоша, – ну и слава богу! Может, у меня теперь голова болеть перестанет!
Лиза подошла к окну, толкнула раму, всей грудью с наслаждением вдохнула воздух и прошептала:
– Кислород появился! Я в этом городе чумею.
– Да уж, сейчас бы на дачу, – подхватила Маргоша, – речка, лес, шашлычок, а тут сиди вся в деревяшках!
Лиза устало опустилась на стул, с ее лица исчезла привычная улыбка.
– Дерево хорошо пахнет, – сказала она, – а вот сухая смесь какая-нибудь или раствор… А еще утеплитель для крыши бывает типа ваты прессованной. Я вчера в одном доме четыре часа провела, а там этот утеплитель просыхал. Такой смрад стоял в здании! Чуть не угорела.
Я сел на диване, обнаружил, что дамы стащили с меня ботинки, и, пытаясь скрыть смущение, включился в беседу.
– А почему же эта вата промокла? Жара какая стоит! Первый дождь за три недели пошел.
– Так в марте крышу зашивали, – пояснила Лиза, снова занавешиваясь улыбкой, – утеплитель намок, а строители подумали: хозяева дурни, не поймут, в чем дело, и живенько скат заделали. Только нашу фирму на отделку наняли, я, как вошла, сразу скумекала, что к чему, и велела отдирать полиэтилен, которым они безобразие прикрыли. Теперь вот сохнет, воняет, а клиенты на меня орут.
– С какой стати? – возмутился я.
– Крыша-то целой была, – засмеялась Лиза, – а потом я появилась и все разломала.
– Так для их же блага, – покачал я головой.
– Ну не все понимают суть проблемы, – объяснила Лиза, – иногда люди очень сердятся, зачем, дескать, месяц стенку сушить, вон она за три дня уже затвердела, кладем плитку и въезжаем. Начнешь говорить: «Нельзя», – злятся. Втолковываешь: «Ежели внутри не досохнет, лопнет ваше покрытие, перекосит его», – считают тебя мерзавкой, которая ремонт затягивает. Знаешь, Ванечка Павлович, как некоторые бригады работают? Тяп-ляп, шик-брык и бегом из дома. Объект сдали, денежки получили и драпаем, наплевать, как люди потом жить станут, пойдет стена трещинами, закоротит проводку, окна весной не откроются… А я так не могу, все по науке делаю.
– Ты молодец, – подхватила Маргоша, – да и я дура, торгую хорошим товаром, честно объясняю: есть у меня двери из сосны, держу их в ассортименте, только лучше бы вам на дубовые накопить, и не ведитесь вы на африканские породы, мы их не знаем совсем, как они себя через десять лет проявят, а? Двери ведь не конфета, дорогой товар, кое-кто за всю жизнь один раз их берет. Уж лучше дуб, вот про него все известно. Очень я свою работу люблю. Только на природу иногда хочется, хоть на денечек, подышать, погулять.
– В пятницу поезжайте на дачу, – посоветовал я.
Маргоша и Лиза переглянулись.
– Нет у меня фазенды, – хмыкнула торговка, – не насобирала еще, и потом, в выходные самый заработок! Народ валом прет, кто ж магазин в такую пору закрывает?
– Ну всех денег не заработать, – улыбнулся я, – можно себе и отдых устроить, беды не будет!
В магазинчике неожиданно установилась тишина, прерываемая только мерным стуком капель дождя по оцинкованной крыше.
– Эх, Ванечка Павлович, – вдруг горько воскликнула Маргоша, – не повезло нам с Лизаветой, не попалась на жизненном пути нефтяная труба с газовым краном в придачу. Сами себе на кусок торта и чашку капуччино зарабатываем, у мужиков на шее не сидим.
– Не видели мой пиджак? – оглядываясь вокруг, спросил я.
– Мы его с тебя сняли, – пояснила Лиза, – ну кто же по такой жаре в пиджаках ходит?
– Жарковатый прикид, – подхватила Маргоша, – оттого вам и поплохело, народ в майках и шортах рассекает.
Я уставился на светло-бежевый мятый комок, валявшийся в кресле. Мне плохо от пиджака? С какой стати?
Ну не говорить же милым дамам, что я не привык расхаживать в одной футболке! Я сухощав, не потлив, и считаю, что максимум позволительной обнаженки для мужчины – это рубашка с короткими рукавами. Какая разница между ней и тишоткой? Не знаю, не спрашивайте, но в моем понимании рубашка – это то, что надо, а все остальное – вариант, пригодный лишь для пляжа. Вот на берегу моря я готов облачиться в бермуды, майку и сандалии на босу ногу, а в Москве – увольте. Именно поэтому я и надел сегодня пиджак. Хотя, может, Маргоша права? Вдруг плохое самочувствие связано именно с этим модным прикидом?
– Сейчас воды принесу, – подхватилась Марго.
– Может, аспиринчику глотнешь? – заботливо спросила Лиза.
– Спасибо, – бодро ответил я, – отпустило меня совсем, снял пиджак и выздоровел, ей-богу, странно!
– Ты о чем? – заинтересовалась Лиза.
Я улыбнулся:
– Бред в голову лезет. Первый раз мне стало плохо в казино, в коридоре. Потом, дома, началась истерика. И что примечательно, пиджак был при мне. В казино я был в нем, а в квартире держал его в руках, пытался всучить домработнице для глажки. И сегодня он снова здесь!
