Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам
В тот момент, когда Мила в чем мать родила лежала на своем свадебном платье, изображая мартовскую кошку, в кабинет к Трохименко зашел незваный гость. Ее отец.
Наверное, любому родителю будет неприятно застигнуть свою дочь во время первородного греха. Отец Милы не стал исключением. Преодолев первое смущение, она попыталась разрядить ситуацию. Поскольку оба мужчины впали в ступор, девушка кое-как прикрылась платьем и представила их друг другу:
— Игорь, это мой папа. Папа, это Игорь, мой жених.
Реакция обоих ей очень не понравилась. Отец побагровел, Игорь, напротив, побледнел. Переводя взгляд с отца на жениха, Мила недоумевала, в чем дело. Интуиция подсказывала: свадьба, скорей всего, не состоится. Молчание нарушил отец.
— Оденься и выйди.
— Но папа…
— Я сказал, оденься и выйди. Третий раз повторять не буду.
Давясь слезами, милочка исполнила приказание отца. Но ведь он не запретил ей подслушивать, не так ли? И она приникла ухом к замочной скважине.
— Значит, теперь ты Игорь? — она с трудом узнала ледяной голос отца.
— Мы можем договориться, — интонации Трохименко были заискивающими и потому неприятными. Мила не понимала, почему. Ситуация неприятна, но ведь на дворе не семнадцатый век, и они не в пуританской Англии. Тем более вот оно доказательство — белое платье на кожаном диване. Сейчас Игорь попросит ее руки, и все уладится. Однако дальнейшая фраза разрушила ее мечты.
— Вряд ли. Сначала моя женщина, теперь моя дочь. Наш пострел везде поспел.
— Забавно, не правда? — нервный смешок Трохименко хлестнул как пощечина. — В истории все повторяется.
— Так ты находишь это забавным, тля?
Мила с трудом узнала холодный голос отца. И, не выдержав, осторожно заглянула в кабинет. Они стояли друг против друга. Дрожащий Трохименко и его несостоявшийся тесть, внешне невозмутимый и бесстрастный.
— Свадьбы не будет. Подойдешь еще раз к моей дочери — убью. Все ясно? Теперь застегни портки и проводи меня. У нас еще будет возможность поговорить. Теперь я знаю, где тебя найти. И не вздумай исчезнуть.
Свадьба действительно не состоялась. Мила проревела неделю, но отец был неумолим. Более того, он теперь контролировал каждый шаг своей дочери. Трохименко же при встрече делал вид, что они незнакомы. Мила похудела на три килограмма и отправилась на прием к психотерапевту. Тот прописал ей успокоительные капли и посоветовал бороться за свое счастье.
Милочка незамедлительно последовала совету. Позвонила Трохименко и потребовала свидания. Тот в свою очередь попросил ее оказать небольшую услугу.
— Кого на этот раз надо обокрасть? — догадалась Мила.
— Придешь — скажу.
— Буду через двадцать минут. Доставай коньяк.
По дороге Мила зашла в кабинет и утащила мой шарф, задержавшись на пять минут. Возможно, эти пять минут могли бы спасти жизнь декану, потому что когда Мила вошла в кабинет, он уже был мертв. Она так испугалась, что выронила шарф и убежала.
Финал этой истории Мила рассказывала, заливаясь слезами. Я поражалась, как это внешне невинное создание так просто и легко врет, ни разу не запнувшись. В любом случае у меня теперь есть повод позвонить Федорову. Представляю, как огорчатся мои домашние детективы, когда я представлю им настоящего убийцу.
В этот момент в сумке Милы просипел мобильный. Она вытащила трубку и, не застегнув молнию, отошла к окну.
— Да, я. Скоро буду. Небольшой инцидент, но, кажется, все в порядке.
Я так не думала, разглядывая в ее сумке свернутую папку, которую я позаимствовала в медицинском центре "Клеопатра +". Интересно, клептомания — болезнь заразная. Может, она передается воздушно-капельным путем?
Повернувшись ко мне спиной, Мила тем временем продолжала убеждать своего собеседника:
— Феллини, не волнуйся. Все идет нормально. Буду дома как обычно…
Не волнуйся, я только туда и обратно — сказал Иван Сусанин своей жене. И как показывает история, ошибся. Я бесшумно встала и подошла к ней. Резкое движение и трубка оказалась у меня.
— Что вы делаете? — возмущенно пискнула наша уборщица и вдруг замолчала. Правильно, девочка. Иногда со мной лучше не спорить.
В трубке тем временем рокотал знакомый голос.
— Давно не слышала вас, Феллини! Как поживаете?
Возникла секундная пауза, и потом он осторожно уточнил:
— Стефания Андреевна?
— Она самая. Я тут вашу девочку на краже поймала. Будем вызывать милицию или поговорим?
— Вы не представляете, куда ввязались!
— Что вы, Феллини, прекрасно представляю. Два трупа — тому подтверждение. Вы их убили или ваша очаровательная дочурка?
— Приезжайте. Я вам все объясню. Миле скажите, чтобы где-нибудь погуляла. Часика полтора.
— Имейте в виду, что я не одна приеду.
— Разумеется, вы же не дура.
***
Дура! Дура! Дура! В это змеиное гнездо я почему-то сунулась одна, решив рискнуть. Риск — благородное дело! — сказал Антон Палыч Чехов и выпил шампанского.
Уже в машине я выяснила неприятный факт: в телефоне села батарейка. А карточки, чтобы позвонить из ближайшего автомата, у меня не было. Да и автомат пока найдешь, поседеешь. Поколебавшись для приличия секунд двадцать, я решила ехать. В конце концов, не убьют же меня там? Он ведь не дурак. В отличие от меня. Хотя за последнее время я столько раз ошибалась. Впрочем, я же всегда могу сказать, что если не вернусь через двадцать минут, то по указанному адресу прибудет оперативная группа с собаками наголо. Впрочем, группа мне вряд ли потребуется. Я находилась в такой ярости, что была готова сама придушить кого угодно. Никогда еще я не чувствовала себя большей идиоткой: разгадка была под носом, а я даже не удосужилась сложить имеющиеся данные, чтобы получить нужные ответы на вопросы. Кто бы мог подумать, что все так просто…
— Все очень сложно, я прошу вас успокоиться и не делать скоропалительных выводов.
— Каких, господин Пургин?
— Например, что это я убил Трохименко.
— А разве не вы?
— К сожалению, нет. Хотя, признаться, очень хотелось. Поверьте, было за что.
Мы сидели в его домашнем кабинете. Пургин нервничал, а мне было море по колено: на лестнице я хлопнула для храбрости сто грамм коньяка. Почему бы не поговорить с человеком, перед тем, как он отправится в тюрьму?! Последняя мысль согревала сердце и душу. Ярость медленно отступала.
— Про дела давно минувших дней уже наслышана. Хотя и не уверена, что та версия, которую выдала мне ваша дочь, является правдивой. Вы знаете, что Мила не только воровка, но еще и патологическая лгунья?
— К сожалению, ни клептомания, ни склонность ко лжи, не лечатся, — он грустно взглянул на фотографию дочери на столе. — По крайней мере, я исчерпал все свои возможности. Поверите, я даже не могу признаться в нашем родстве, каждый раз думаю, а вдруг она в гостях что-нибудь украдет. Позору потом не оберешься.
— Яблочко от яблони…
— Понимаю вашу иронию. Но если б вы знали, Стефания, сколько раз приходилось давать взятки, чтобы ее отмазать.
— У вас одноразовых носовых платков нет?
— Зачем?
— Когда я слышу о проблемах отцов и детей, то всегда плачу!
— Стефания, я понимаю ваше раздражение и обиду. Дескать, я как профессор Морриарти все спланировал…
— А я как собака Баскервилей попалась в расставленную ловушку.
— Значит, вы считаете, что были игрушкой в моих руках.
— А разве нет?
— Это роковое стечение обстоятельств.
— Роковое стечение обстоятельств? Ваша дочь пыталась меня подставить, и если бы не случайность, ей бы это прекрасно удалось.
— Вы имеете в виду шарф?
— Именно. Она прекрасно знала, где я находилась в момент смерти Трохименко — в женском туалете. Но ничего не сказала следователю. И если вспомнить, о чем она тогда с вами говорила, то…
— То что?
— То именно вы и повинны в его смерти.
Пургин рассмеялся.
— Вы очаровательная женщина. Но с логикой у вас большие проблемы. Я действительно долгие годы ненавидел Трохименко, когда же его встретил, то был готов убить.
— Вот!
— Что вот? Желание еще не есть действие. Выяснилось, что я очень брезглив. Своими руками не могу. К тому же благодаря Трохименко, я встретил женщину, с которой решил связать свою дальнейшую жизнь. Я скоро женюсь, так что мне не было нужды ломать свою судьбу из-за старых событий.
— А как же ваша философия мести?
— Оказывается, в жизни есть вещи и поважнее.
— Любовь?
Он нисколько не смутился:
— Любовь. Я только сейчас понял, что потратил жизнь на миф, который сам же и создал. Так что в какой-то мере я благодарен своей непутевой дочери за то, что она спуталась с Трохименко. Хотя и противно.
— А что же тогда вы искали в его кабинете?
Пургин уставился на меня:
