Маргарита Южина - Под каблуком у синего ботинка
– Да не вопрос, – буркнул Жора, закатывая рукава.
– Хва-а-атит уже, – махнул рукой Роман, – меня эта ваша бабища так по заднице саданула, думал – перелом рук будет.
– Вот, значит, откуда у тебя руки-то растут!
– Да не оттуда! Просто она меня зажала так, что руки захрустели! Где вы только отыскали такую, чистый кузнец, ей-богу!
Акакий довольно ухмыльнулся. Теперь, с каждым днем в своей Клавдии он отыскивал все новые и новые достоинства. Вот, пожалуйста, любого мужика может в бараний рог свернуть!
– Сколько бы мы тут ни беседовали, ясно одно – надо искать Белкину, – подытожила Клавдия Сидоровна. – Ну и где она?
Все уставились на Романа.
– А чего вы на меня-то вытаращились? Я и сам не знаю. Как легла в больницу, так и запретила к ней приходить. Я один раз наведался, так она на меня весь медперсонал натравила.
– А как вы с ней раньше договаривались? Где встречались? – нахмурился Акакий.
– Ой, я не могу – где встречались! Я же говорю – мы вместе работаем, да почитай, живем в этом клубе, зачем нам договариваться!
– Нет, ну она же жила где-то, когда не работала! – не выдержала Клавдия Сидоровна.
– Ну жила. Так она же мне не докладывалась! – раскричался уже и Роман.
– Дайте парню молочка, пусть успокоится, – посоветовал Жора, и Рома примолк.
Следствие зашло в тупик. Нужна была Белкина, но она отчего-то пряталась и добровольно повиниться не желала.
– Вы знаете, а у меня ее адрес есть, – вдруг сообразила Агафья Эдуардовна.
– Ну и что ж вы раньше-то молчали? Где он, адрес? – кинулись к ней Клавдия с Акакием.
– Она в общежитии проживает. Сейчас точный адрес скажу…
– А, можете не говорить, не проживает она больше в этом общежитии, мы были там, – махнул рукой Акакий.
– Ладно, Катерину я беру на себя, – самоотверженно заявила Клавдия Сидоровна. – А вот что с этим делать? Отпускать его нельзя… Агафья Эдуардовна, может, он у вас пока еще немного охранником потрудится?
Агафья задергала руками, плечами, коленками… Скорее всего, у нее начался нервный тик.
– Не-е-ет!! – завизжала она так, что ей позавидовала бы любая оперная прима. – Ни за что! Убирайте его с глаз моих, куда хотите!
– Вот неблагодарность! – возмутился Роман. – Да я столько лет вам верой и правдой… Ну, последние месяцы ошибался, так чего выгонять-то? Вы подумали – где мне еще столько платить станут? Не-ет, я не согласен увольняться…
И тут же схлопотал звонкую затрещину от Жоры.
– Скромнее надо быть, Рома, – ласково улыбался рыжий детина. – Я вот подумал… Заберу я у вас это сокровище на перевоспитание, Агафья Эдуардовна, вы не против?
Старушка только лихорадочно замотала головой.
– А платить сколько станешь? – деловито озаботился Роман.
– А нисколько, – все так же улыбался Жора. – Ты ведь пойми, чудак, я же тебя на воспитание беру, так это ты мне доплачивать должен. Но… я ж понимаю, откуда у тебя деньги, а потому будешь моим персональным водителем. Пока вся эта история не раскрутится.
Спорить с Жорой если кто-то и мог, то уж точно не Роман. На том и порешили. На улице уже вовсю щебетали птицы, когда все участники ночного происшествия наконец собрались по домам. Роман приступил к своим обязанностям сразу. Так как друзья прибыли в клуб городским транспортом, Агафья Эдуардовна в благодарность за спасенную жизнь предложила к их услугам свой скромный «Рено».
– Мы вернем, – пообещал Жора. – Чай, не последний раз встречаемся.
– Ах, господи, какая мелочь, право, – законфузилась старушка и помахала друзьям с балкона платком.
Неизвестно, что уж там Жора делал с Романом, а Распузоны, едва добравшись до квартиры, рухнули в постель. Ночь сегодня удалась богатая на приключения.
– Кака, а тебе, оказывается, так к лицу ночная сорочка и колпак. Я вот думаю, может, тебе такой сшить? А чего? Раньше в богатых домах господа спали в таком наряде, – обсуждала перед сном Клавдия яркие моменты ночного происшествия.
– Да ну, Клав, колпак этот. Чего я – Петрушка какой? На меня и без колпака-то смотреть… а ты, Клава, сегодня вообще! Если б ты на него не рухнула, ушел бы гад, как пить дать ушел. Ты у меня…
– Да? А ты…
Супруги еще какое-то время друг другом повосхищались и уснули уже окончательно довольные.
Глава 14
Ловите бабочку-капустницу на зелень
Клавдия Сидоровна проснулась раньше супруга. Акакия она решила не будить. У нее в последнее время начало рождаться к мужу совершенно новое, трепетное и бережное чувство. Клавдия неслышно напялила свой самый нарядный сарафан и будто легкая тучка выплыла на улицу. Она спешила к дочери. Все! Хватит девочке попусту тратить время на легкомысленный отпуск, надо вплотную помочь родителям.
На звонок открыла сама Аня, и радостная улыбка на ее лице отчего-то вмиг полиняла.
– Ой, мамочка, я так рада, проходи, а мы… вот… гостей ждем.
– Сейчас папа заявится, а с ним еще дяденьки и тетеньки, – радостно оповестила внучка Яночка.
– Что это за дяденьки и тетеньки? – сурово нахмурилась Клавдия Сидоровна.
Ей всегда приходилось держать дочь под неусыпным контролем. Вот и сейчас, стоило ей на несколько дней оставить Аню без присмотра, как в ее доме уже организуется бордель. Вот, пожалуйста, уже и стол накрыт!
Аня подошла к окну и не смогла сдержать счастливой улыбки.
– Мама, если ты еще помнишь, у Володи сегодня день рождения.
– И почему ты, интересно, ничего не могла мне сказать раньше? Я бы подарок прикупила, а теперь что мне – нарядиться подарочной матрешкой? И ведь день рождения отмечает, а родителей, самых близких для Володи людей, даже не пригласила! Я, конечно, не напрашиваюсь, но делаю выводы – ты из-за своей вредности так и останешься разведенной! Володя никогда тебе не простит, что ты решила праздновать без меня!
– Мама… мы решили с Володей сойтись, – просто сказала Анна.
– Ах! – Клавдия Сидоровна присмотрела уютное кресло и обессиленно рухнула в него. Она, конечно, уже успела полюбить зятя снова, но, по ее мнению, разрешение на повторный брак Аня должна была согласовать с матерью. – Ах, у меня приступ, Яночка, принеси бабе воды…
– А у нас и шампанское в хаядильнике, пгинести? – гостеприимно засуетилась внучка.
– Да, деточка, там кружечка такая беленькая… с цветочком… – еле слышно лепетала Клавдия.
– Мама, беленькая с цветочком – это не кружечка, а кастрюлька с ручкой. Из нее шампанское не пьют. И потом, Яна все равно с бутылкой не справится.
Клавдия Сидоровна горевала. Она так хотела дочери счастья. Счастья она хотела всем – и Акакию, и Даниле. Но у Акакия счастья было сто десять килограммов в лице самой Клавдии Сидоровны, Данила как-то быстро устроился так, что вполне счастлив был и без родительского вмешательства. А вот Анечка… И вроде бы все у нее стало налаживаться, но эти скоропалительные решения! Надо было все же как-то не так. Надо было снова устроить пышное сватовство… Или повторно с одним и тем же мужем сватовство уже не делается? Ну не суть важно, главное – надо было перво-наперво посоветоваться с мамой, нареветься в подушку, а уж потом с легким сердцем можно и снова в замужество.
– Анюта, доченька, а ты не спешишь? Ну все ж таки, мне кажется, что женихом Володя смотрится куда как привлекательнее. У тебя же все есть! У тебя есть комфортная квартира, чудесный ребенок, родители такие замечательные, на кой черт тебе сдался муж? Господи, прости. Нет, я, конечно, люблю Володю всей душой, я его всегда любила, ты же знаешь, но… Мне кажется, он считает меня пингвином. Скажи мне, как матери, что сейчас в тебе кричит – женская плоть или обычная бабская глупость?
– Мам, сейчас кричишь только ты, уж сама решай – бабская глупость это или что еще, – обиделась Аня.
– Я поняла! Я знаю, в чем дело, – уселась за стол Клавдия Сидоровна и притянула к себе блюдо с семгой. – Ты просто засиделась в своем отпуске, и сейчас тебе в голову лезет всякая чушь. Я где-то читала, за двадцать дней отпуска, это японские ученые подсчитали, человек теряет двадцать процентов своего интеллекта, поэтому я подумала и решила – надо тебе помочь!
Аня уже медленно заводилась. Сейчас должен приехать Володя, а мать снова взялась за старое, и так против него настроена. Совсем не хочется портить мужу настроение в такой день.
– Мама, ты вот уже сколько дней в заслуженном отпуске, я же не кидаюсь спасать твой интеллект!
– Не перебивай! Так вот. Мы тут намедни провернули кое-какое расследование, нам остался сущий пустяк – найти преступницу. Мы, вернее, ее уже нашли, то есть вычислили, но вот она, паршивка, куда-то удрала. Ты подключила бы к этому делу Интерпол, а?
Дочь выпучила глаза, и из ее груди вырвался то ли вздох, то ли сдавленный стон. Она брякнулась на стул и, боясь наговорить матери грубости, срочно затолкала в рот сразу половину бутерброда. Пока она пережевывала, удалось кое-как успокоиться и говорить уже почти невозмутимо.
