Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
— Хм! — вдруг сказала она, оглядываясь на зал и одновременно водружая свой чемодан на ленту транспортера. — Наш Тигрин прямо Джеймс Бонд! Из всего секретную операцию устроит!
— О чем ты? — не поняла я.
— Да вон, — протягивая документы таможеннику, она показала мне глазами на зал, — еще и охранники наши, из «Медирона». —Березкина тихо захихикала. — Прикрывают, как будто мы границу нелегально переходим!
Таможенник напрягся и поглядел неодобрительно, и Светка быстро заткнулась. Я безуспешно попыталась разглядеть тех, о ком она говорила. Однако, забирая документы, увидела кое-что гораздо более интересное: через зал, вертя головой, торопливо шагала Лидка. Видимо, начальственная нервная система не выдержала всей правды о себе.
— Привет! — крикнула я, маша рукой, после чего на меня дружно уставилась вся близстоящая толпа, включая таможенников.
Лидка отыскала меня взглядом и, подскакивая, словно мячик, завопила;
— Любасик, я тут!
Однако сблизиться нам не позволила суровая тамо-женница:
— Гражданка, проходите!
Послушно уцепив чемодан, я попятилась вслед за коллегами. Лидка замахала обеими руками:
— Любочка, счастливо долететь!
Отходя все дальше, я кивала ей головой, но на глаза почему-то наворачивались слезы. Когда я почти добралась до угла, Лидка вдруг перестала подпрыгивать и уставилась на толпу провожающих, собравшихся возле барьера. Мне понадобилась доля секунды, чтобы отследить направление ее взгляда. Вельниченко таращилась на Тигрина.
«Неужели узнала? — в веселом изумлении хихикнула я мысленно. — Представляю, с какой скоростью она сейчас отсюда смоется!»
Но подруга поступила иначе — радостно всплеснув руками, бросилась вперед, словно встретила дорогого друга. Оживленно лопоча, она ухватила Тигрина за руку. У того Лидкин образ не вызывал неописуемого прилива счастья, поэтому, увидев ее, Максим отшатнулся. Что было дальше, не знаю, поскольку мне пришлось свернуть за угол.
Германия встретила нас сырой погодой и холодным порывистым ветром.
— А еще заграница! — пренебрежительно протянул Федор Семенович Жвакин, «оптимист всех времен и народов», как называли его коллеги, и по совместительству гениальный хирург. — Стоило столько тащиться, чтобы попасть под ливень!
Федор Семенович немного преувеличил: под дождь мы не попадали, но пейзаж за окном не одного пожилого хирурга настроил на пессимистический лад.
Быстро миновав пограничные препоны, мы двинули к выходу, где увидели рыжую шевелюру госпожи Баг-гофф. Она стояла возле квадратной колонны, держа в руках целый сноп черных зонтов.
— Ох уж мне эти немцы! — снова забубнил Жвакин, пока мы гуськом тянулись через зал. — Все у них не как у людей!
— Хватит скрипеть, старик! — весело посмеиваясь, оборвал его реаниматолог Вадим Сергеевич Посколец по прозвищу Комод. — Сейчас хряпнешь ихнего шнапсу, и окружающая сырость покажется тебе райским местом.
Клиника, куда мы направлялись, находилась в пригороде. Мы сели в большой зеленый микроавтобус, и по дороге Инга Львовна вкратце изложила нашу программу:
— Гостиница, где вы будете жить, недалеко от клиники, на соседней улице. В клинике я буду вместе с вами, так что языковых проблем не возникнет. По всем возникающим вопросам обращайтесь без стеснения. Вам выдадут карты допуска, как в «Медироне», только гостевые. Очень советую их не терять, договориться с охраной центра невозможно в принципе...
— Гестапо... - угрюмо глядя в окно, буркнул Жвакин.
Пока она рассказывала, я с величайшим интересом смотрела в окно. День катился к вечеру, затянутое тучами небо отливало тусклым серебром, размывая убегающую вдаль ленту шоссе. Огни встречных машин сливались в мерцающую красно-жёлтую реку, и возникающие за окном пейзажи казались странной смесью современной реальности и празднично-пряничной сказки.
Через двадцать минут машина остановилась на зеленой улочке возле палисадника, усеянного мелкими голубенькими цветочками. Вдоль него стояло несколько каменных тумб, увенчанных фонарями. За палисадником виднелся аккуратненький трехэтажный каменный домик с затейливыми железными завитушками на окнах.
— Господи, — молитвенно сложив ручки, очарованно зашептала Березкина. — Какая красота!
— Чисто, как в морге! — незамедлительно отозвался Федор Семенович, окидывая недовольным взглядом щедро освещенную улицу. — Просто плюнуть хочется!
Во избежание международного скандала, мы со Светкой живо подхватили хирурга под руки и потащили за направившейся к сказочному крылечку Ингой Львовной. Посколец и Илья Боженков, третий представитель сильного пола в нашем дружном медицинском отряде, подхватили чемоданы и, подшучивая над Жвакиным, потопали следом.
В холле нас встретила радушная хозяйка, и раздала ключи от комнат. Растащив вещи, мы переоделись, умылись, после чего нас пригласили на ужин. Хозяйка принесла бутылку холодного шнапса, чем внесла в тоскующие по родине мужские ряды необычайное оживление. Вскоре госпожа Баггофф поднялась из-за стола, чтобы раздать нам планы на предстоящую неделю. Заглянув в них, все дружно почесали в затылках.
— Однако! — протянул Илья, хлопая глазами на четко расписанные по минутам строчки. — Похоже, до знакомства с достопримечательностями дело и не дойдет.
— Да, — засмеялась, увидев наши враз скисшие физиономии, Инга Львовна, — немцы не теряют время попусту. Но не расстраивайтесь: воскресенья будут свободными!
Это оптимистическое заявление вызвало в наших сплоченных рядах некоторое подобие нервного смеха.
Покрутив свой листок, я улыбнулась:
— Пустяки! У меня в «Медироне» каждый божий день был такой список. Здесь, по крайней мере, есть графа с надписью «обед»!
Но, как мне показалось, это мало кого утешило.
Вскоре выяснилась еще одна забавная деталь: в номерах не было телефонов. Но в холле "стоял телефон-автомат, и я набрала домашний номер. Никто не снимал трубку. И только потом сообразила: я же самолично разбила телефон!
Утром, ровно в половине восьмого, госпожа Баггофф появилась в холле.
— Вот ваши пропуска... Идемте, Господа, время не ждет!
Пропуска разительно напоминали медироновские, с той лишь разницей, что имели ядовитый желтый цвет и несли информацию на немецком языке. Даже фотографии были те же.
— Что ж, боевые подруги! — пропел Илья Боженков, галантно протягивая руки и помогая нам со Светой спуститься с крылечка. — Вперед! Долг зовет!
Не особенно напрягаясь, мы за десять минут добрались до нужной улицы. Прошли небольшой круглый сквер с неприлично чистым фонтаном в виде дельфина и оказались около трехэтажного белого здания с широкими стеклянными дверями. От стен его в обе стороны уходила высокая кованая ограда, казавшаяся из-за обилия окружающей зелени бесконечной.
Поднимаясь вслед за госпожой Баггофф по широким гранитным ступеням, я бессознательно хмурилась от возникшего странного чувства, с точным определением которого пока затруднялась. Шедшая впереди Светка вдруг притормозила и, активно вертя по сторонам головой, протянула:
— Батюшки! Ну прямо родной «МедирОн»!
Странное чувство определилось. Березкина была абсолютно права: внутренность помещения напоминала наш центр как две капли воды. Лишь то, что надписи здесь на немецком языке, позволяло надеяться, что все мы не сошли еще с ума.
— Я же говорил, — хмыкнул Жвакин, — стоило сюда тащиться!
Однако было видно, что и он несколько обескуражен. Но, как Довольно скоро выяснилось, самое большое потрясение ждало нас впереди.
Инга Львовна подошла к посту охраны и весело залопотала с огромным бритым наголо детиной. Детина радостно скалился, кивая в такт ее словам и периодически бросая любопытные взгляды в нашу сторону. Сбившись в тесную кучку, мы дружно отвечали ему тем же. Когда взаимопонимание между охранником и госпожой Баггофф было достигнуто, она оглянулась и поманила нас к себе. Меж тем охранник связался с кем-то по рации, читая по бумажке наши имена и презабавно их коверкая. Потом собрал наши пропуска, зарегистрировал и вернул каждому лично в руки, дотошно сверяя оригинал с фотографией.
— Здравствуйте! — неожиданно послышалось сзади. — Добро пожаловать!
Мы оглянулись. Я громко ойкнула.
— Здравствуйте, — растерянно прошептала Березкина, — Шушана Беркоевна...
Но стоявшая перед нами высокая худая женщина с колючими серыми глазами негромко рассмеялась.
— Нет, нет, меня зовут Стелла... Стелла Беркоевна Гламмер. Шушана моя младшая сестра.
— Боже ты мой! — хмыкнул за моей спиной Жвакин. — Давайте уж сразу показывайте нам и брата Исмаиляна!
Все вежливо похихикали, хотя и испытывали большое желание постучать по дереву.
— Фрау Гламмер проводит вас в раздевалку, — поглядывая на часы, объявила Инга Львовна. — Потом в конференц-зал. Я буду ждать там.
