Дарья Донцова - Коронный номер мистера Х
Анри умолк, потом вытащил из кармана сотовый и показал его мне.
– Видите список контактов? У меня друзей вообще нет. Несколько номеров всего.
– Верно, – согласился я, – Генрих, Женя, «Страна чудес» и какой-то номер без имени, чередование цифр семь и два, такие называют «красивыми».
– Астрологический прогноз, – потупился Анри, – набираешь, и там говорят, что тебя ждет. Я в него верю.
– Идиот! – буркнул Генрих.
– Еще был Светин номер, – почти шепотом продолжал парень, – но я его удалил. На тот свет не позвонишь.
– Телефон Евгении вы оставили, – подчеркнула Косова.
Анри тяжело вздохнул.
– Зачем я трубку показал? Чтоб вы поняли: мне редко звонят. Пока я кофе пил, в компе сидел, в лавку ехал, никто меня не побеспокоил. Я вспомнил, что Женька звонила, пока я мылся, решил ей звякнуть и увидел: точно она меня искала. Тот неотвеченный вызов от нее был. На автоответчике сообщение осталось, я его не стер. Слушайте.
Анри нажал на экран.
– Котик, – зашептал женский голос, – ответь. Ппплохо мне. Пппприезжай. Ссскорей. Генрих ко мне неожиданно заглянул, принес бутылку вина, сделал предложение… ссстать его асс… асс… сстенткой, вместо Светы. Я для вида согласилась, он… выпить… надо… за успех… я… и… опрокинула… голова кругом… ноги… не держат… он здесь… пошел… в туалет… мне плохо… отравил меня… что-то в вино подсыпал… спаси меня… спаси…
Голос оборвался, послышался звук шагов, запись закончилась.
– Жесть! – прошептала Искоренева.
– Почему вы не упомянули об этом звонке в день смерти Евгении? – спросил я. – В момент нашей с вами беседы?
Анри опустил голову.
– Плохо мне было. Шок. Женя умерла. Голова кружилась. Сердце щемило. А вы с вопросами наседали, долбили меня клювами по голове. У меня одно желание было: спать лечь. На неделю отключиться. Я как под наркозом сидел. В тумане. Голоса ваши словно через толстое одеяло долетали. Через пару дней я очнулся и стал думать: «Отец убил мою Женю! Что делать? Выдать его полиции? Но он же мой папа! Любимый, несмотря ни на что. Разве можно его сдать? Но он Евгешу мою отравил! Что делать? Что?! Что?!» Чуть с ума не сошел и решил молчать. Женю не вернуть, не хочу еще и отца лишиться. Но теперь-то я знаю! Он мне никто!!!
– Не-ет! – закричал Генрих. – Неправда! Не ездил я к Евгении! Не угощал ее вином. Ложь! Клевета! Зачем мне убивать девчонку? Хоть одну причину назовите.
– Это голос Жени, – всхлипнула Роза, – я его сразу узнала, ужас! И я еще хотела с ним работать!
– Генрих Генрихович, где вы были в день смерти Боминой? – спросил я. – У вас есть алиби?
– В магазине его точно не было, – повысил голос Анри. – Помнишь, Роза, я еще у тебя спросил: «Куда Всемогущий подевался?»
– Точняк, – кивнула Искоренева, – я не видела хозяина до двух, он после обеда приехал.
– И дома Генриха не было, – не утихал Анри, – когда я встал, он уже умелся.
Я взглянул на Генриха:
– В день кончины Боминой я заглядывал в «Страну чудес», хотел поговорить с вами, но вас не было. Это немного странно, те, кто хорошо знает вас, например Роза, говорили, что вы проводите время либо на репетиции, либо в лавке. Так куда вы подевались утром того дня, когда погибла Евгения?
– Ездил за покупками, – начал оправдываться Донелли, – хотел приобрести зимние ботинки, мои прохудились, протекать стали. Анри, я же тебе накануне днем сказал: «Опоздаю завтра, поеду в торговый центр, ноги уже пару раз промочил».
– Здорово, – протянула Роза, – дочь только что погибла, а он в магаз попер, то есть не дочь, но какая разница, не по-божески это.
– Не было такого, – отрезал Анри, – не ври! Ничего ты мне не говорил про сапоги.
– Ах ты …! – взвился Генрих и кинулся на парня. – Мерзавец …! Все …!
Варвара позвонила:
– Охрану сюда.
В кабинет вбежали парни в форме и расцепили драчунов.
– Он мне свитер разорвал, – пожаловался Анри, – новый совсем.
Варвара хмыкнула.
– У меня вопрос остался. Генрих Генрихович, вы помните акробатку Фирсову?
– Воздушную гимнастку, – поправил фокусник, – работала такая в шапито. Давным-давно, мне еще двадцати тогда не исполнилось, я с бродячей труппой кочевал. Она тут с какого боку?
– Фирсова была вашей первой женой? – уточнила Косова. – Хотя это не вопрос, а утверждение.
– У тебя была супруга? – удивилась Фиса. – Никогда о ней не упоминал.
– И ни в одной анкете про нее нет ни слова, – кивнула Варвара, – в документах указан лишь брак с Заварской. Почему?
Генрих пригладил взъерошенные в драке волосы.
– Мы прожили всего ничего. Ошибка молодости. Приняли сексуальное влечение за любовь. Угар быстро прошел, мы разбежались, такие отношения браком не считаются. Зачем это вспоминать?
– На вопрос анкеты о всех регистрациях брака надо отвечать честно, – протянула Косова, – а вы скрыли наличие первой супруги. И сейчас лукавите. Развод с Вероникой вы не оформляли. Фирсова покончила с собой во время выступления, спрыгнула с высоко висящей трапеции и разбилась. Свидетелей была тьма: артисты, зрители, билетеры. И все они слышали, как Вероника, намереваясь отправиться в последний полет, закричала, что в ее смерти виноват Генрих Донелли, который каждый день ей твердит: «Прыгни вниз, прыгни вниз».
На лице Анри появилось выражение бескрайнего изумления, а Всемогущий побагровел.
– У Фирсовой была шизофрения. Диагноз! Я о нем не знал, и мои родители тоже. Отец нас сосватал, приказал мне: «Вероника молодая, из наших, ее родители в автокатастрофе погибли, девушке жилплощадь, машина и добро всякое осталось. Хорошая будет невестка, родит много детей, женись!» Я не возражал, Фирсова хорошенькая была. Кто же знал, что она с придурью? Правда выяснилась вскоре после свадьбы, я к частному врачу ее потащил, лечил. А толку? Меня следователь сразу оправдал, когда с ее доктором покалякал. Почему я брак скрывал? В советское время жил, не хотел в анкете про супругу-самоубийцу писать. Большим минусом это считалось, а я надеялся карьеру сделать, на гастроли за границу ездить. Из труппы, в которой с Вероникой работал, я ушел, в другую оформился, про Фирсову в анкете не написал. Дурачок был, не подумал, что перед загранкой меня прошерстят до костей и за обман навсегда невыездным сделают. Но за бугор мне при Советах выехать не удалось, не приглашали на гастроли. А про Фирсову я и потом не указывал: один раз о бывшей не сообщил – значит, надо молчать о ней.
– Во блин! – радостно воскликнул Анри. – Я и не знал.
– И чему ты, гениальный наш мистер X, радуешься? – фыркнула Роза.
– Так моя правда, – заулыбался парень, – сначала он Фирсову самоубиться заставил, а потом Свету. Только раньше чипов не было, небось он ей по ночам в уши шептал.
Донелли побагровел, начал хватать ртом воздух, попытался что-то сказать, но тут Варвара зачастила:
– Генрих Генрихович Донелли, вы задерживаетесь по подозрению в убийстве Светланы Донелли, Евгении Боминой, Валентины Водогреевой, а также в похищении младенца Ирины Коровиной, мальчика Кости Водогреева и в преступном сговоре с Людмилой Михайловной Чугуевой с целью инсценировки похищения ее дочери Анастасии Маркиной.
– …? Дорогуша? – подскочила жена олигарха. – А я при чем? Сейчас дозвонюсь до мужа и сюда с десяток лучших адвокатов прикатит!
– Что-то пока у тебя не получается с супругом соединиться, – ехидно заметила Анфиса. – Не отвечает он на твои вызовы, похоже, ты ему надоела.
– Вы имеете право хранить молчание, – не обращая ни на кого внимания, талдычила Косова.
– Во блин, у нас теперь как у америкосов в сериалах, – восхитилась Искоренева, – права зачитывают.
– Все сказанное вами может быть использовано… – бубнила Варвара.
Я встал, вышел в коридор, не накинув пальто, выбрался во двор и полной грудью вдохнул холодный февральский воздух. Все тайное рано или поздно становится явным. Как ни забрасывай камнями грехи прошлых лет, они, словно ядовитые змеи, выползут из-под завалов и ужалят тебя.
Глава 36
На следующий день в районе полудня я стоял в зоомагазине возле штабелей мешков с кормом и пытался понять, что купить для Демьянки. Едва моя рука потянулась к одной упаковке, как зазвонил мобильный.
– Иван Павлович, – сказала Варвара, – экспертиза подтвердила подлинность записи на автоответчике Анри. Она была сделана утром в день кончины Евгении, и это голос Жени.
– Генриха Донелли осудят, – вздохнул я.
– Ну, не сразу, – сказала Косова, – еще предстоит много работы, но надеюсь, что в конце концов Всемогущий окажется за колючей проволокой и нескоро оттуда выйдет.
– Что будет с Анфисой и Людмилой? – полюбопытствовал я.
– Вылезут сухими из воды, – процедила сквозь зубы Варвара, – более двадцати пяти лет прошло с того момента, как Людмила во сне Настю задавила и все истории завертелись. Это раз. И два! Муж Чугуевой нанял лучших адвокатов своей жене и Заварской.
