Карина Тихонова - Ночь большой луны
― Но в моем возрасте начинает вставать вопрос не количества, а качества.
Егор не ответил. Он обдумывал пути отступления.
― У тебя кто-нибудь есть? – спросила Ксения напрямик.
Он молча пожал плечами.
― Прости, ― спохватилась Ксения. ― Это не мое дело.
― Да нет… Я не знаю, как правильно ответить. Формально я совершенно свободен. Я не про брак.
― Что же тогда тебя удерживает? ― тихо спросила Ксения.
Егор вздохнул. Если бы он мог ответить на этот вопрос! Хотя бы себе самому!
― Я не претендую на официальное признание, ― продолжала Ксения. ― Мне не нужна материальная поддержка, мне вообще ничего не нужно, кроме…
Она замолчала, подбирая слова.
― Кроме душевной близости. Таких мужчин в моей жизни не было. Я чувствую, что с тобой это могло бы получиться.
― Ксюша!
Егор сцепил пальцы обеих рук и хрустнул ими.
― Я не хочу предлагать тебе пунктирные отношения, ― сказал он, глядя ей прямо в глаза. ― Что бы ты сейчас ни говорила, пройдет время, и такие отношения перестанут тебя устраивать. И это правильно. Не должен умный, уважающий себя человек довольствоваться крохами. Есть женщины, которых утраивает любая малость, но тебя это будет раздражать. Ты слишком яркая, умная, красивая и независимая женщина. Ты из тех, кому нужно все или ничего.
― А разве ты не способен дать мне… все? ― спросила Ксения почти шепотом.
― Нет, ― ответил Егор. ― Теперь не способен. Не спрашивай, почему. Я этого сам не понимаю.
Минуту они помолчали.
― Горка, а ты влюбился, ― сказала Ксения удивленно.
Егор не ответил.
― Кто она?
― Ксюш, не надо, ― быстро ответил Егор. ― Я пока не могу об этом говорить. И не хочу.
― Ну что ж…
Ксения взяла бутылку вина, поднесла ее к бокалу Егора, но он накрыл бокал ладонью.
― Нет-нет! Я за рулем!
― Как хочешь, ― ответила Ксения равнодушно. ― А я, пожалуй, выпью.
Егор поерзал на диване.
― Ксюш, ты не обидишься, если я поеду? ― спросил он робко. ― У меня завтра тяжелый день, нужно выспаться…
Ксения усмехнулась.
― Нет, Горик, не обижусь. Езжай себе с богом. Только не забудь, что я тебе сказала.
― Не забуду, ― пообещал Егор. И добавил, вставая: ― Ты звони, не пропадай.
Ксения молча кивнула.
― Захлопни дверь, ― попросила она. ― Вставать не хочется. Не обидишься?
― Не обижусь, ― ответил Егор.
Вышел в прихожую, быстро обулся и покинул квартиру, тщательно прикрыв за собой дверь.
Уселся в машину и подумал: «То-то Тюбик удивится!»
●●●― Роман Петрович, к вам Алейников, ― почтительно доложила секретарша.
― Простите, ― ответил он коротко.
Дверь открылась, в кабинет боком протиснулся толстенький кругленький человечек, похожий на упитанного гнома-переростка.
Одет человечек был в яркую гавайскую рубаху навыпуск и холщовые бермуды. На голове ― панама, на ногах ― открытые сандалии. В общем, вид, более приличествующий какому-нибудь пляжу, чем городскому ландшафту.
― Здравствуйте, ― сказал Роман, не вставая.
― И вам того же, ― радостно откликнулся человечек. Вкатился в кабинет, остановился возле стола, за которым сидел хозяин кабинета. Достал из кармана носовой платок, такой же ярко разрисованный, как рубашка, промокнул мокрый лоб и сказал:
― Уф!
― Присаживайтесь, ― пригласил Роман. ― Воды, чаю, чего-то покрепче?
― Водички, ― с готовностью согласился гость. ― Если можно, не очень холодной.
Кашлянул и счел нужным объясниться:
― Хронический тонзиллит. С детства.
Роман нажал на кнопку селектора и коротко велел:
― Минералку без газа. Только не из холодильника.
― Минуту, ― откликнулась секретарша.
Роман положил руки на стол и стал смотреть на собеседника. А тот, благожелательно улыбаясь, смотрел на него.
До прихода секретарши они не проронили ни слова.
«Странно, ― думал Роман, разглядывая цветастый прикид гостя. ― Этот человек умеет быть незаметней воздуха. Интересно, как это у него получается? Впрочем, там еще и не тому учат. Сколько же на нем трупов? Посмотришь ― ни в жизнь не догадаешься, кто он такой. Садовод-любитель на пенсии. Только глаза… Впрочем, если не присматриваться…»
Глаза у гостя, действительно, были замечательные. Маленькие, как у слона, они поражали странной незамутненной ясностью зрачка, которой обладают только хищные звери или хищные птицы, видящие в темноте. Обычно они глядели с благожелательным интересом, способным подкупить даже проницательного собеседника. Но за ясным, отмытым до блеска фасадом пряталась головокружительная глубина, черная океанская впадина, в которой водятся чудовища, не снившиеся ихтиологам.
«Интересно, он хорошо спит?» ― мимоходом подумал Роман.
А о чем думал его гость, догадаться было невозможно.
Секретарша принесла поднос, на котором стояла бутылка минералки и два сверкающих стакана. Поставила все на стол, собралась разлить воду…
― Спасибо, мы сами, ― нетерпеливо сказал Роман.
Секретарша метнула на посетителя короткий любопытный взгляд. Странно, что такого нелепого человечка босс принял в обход остальных, более важных клиентов. Возможно, это родственник Романа Петровича.
Секретарша вышла, прикрыла за собой дверь, и гость сразу же потянулся к минералке. Налил воду в один стакан, выпил до дна, налил второй.
Второй стакан он пил медленней, словно смаковал удовольствие. Хозяину воды не предложил.
Допил, поставил стакан на поднос, достал из кармана второй носовой платок и промокнул рот с простодушным удовольствием.
Только после этого разомкнул губы и спросил:
― Итак?..
― Все отменяется, ― ответил Роман, рисуя на листе рваные колючие зигзаги.
Гость не выразил никаких эмоций. Откинулся на стуле, сплел толстенькие пальцы на животике.
― Нужно его поводить, ― продолжал Роман. ― Только очень незаметно.
― Драгоценный мой!
Гномик огорченно развел пухлыми короткопалыми ручками.
― Обижаете!
― Простите, ― произнес Роман гораздо торопливей, чем хотел. Оказывается, он побаивался своего наемного работника. Да-да! Смешно, но побаивался!
― Начнем сегодня? ― спросил гость.
― Если можно, в течение получаса.
Гость не выразил никакого удивления. Поднялся и сказал:
― Тогда я, пожалуй, пойду.
Роман понял сказанное правильно. Выдвинул ящик стола, достал из него пухлый конверт. Положил его на сверкающую поверхность стола и отодвинулся к другому краю.
Гость принял конверт, неторопливо поворошил содержимое. Кивнул, сунул конверт в карман необъятных штанин и любезно произнес:
― С вами приятно работать.
― Аналогично, ― тихо ответил Роман.
А про себя подумал: «Заплатят тебе, ты и меня в расход отправишь. С не меньшим удовольствием».
Но вслух, разумеется, этого не произнес.
Человечек не стал тратить время на дальнейшие словестные изыски. Кивнул головой на прощание и развернулся. Колобочком докатился до двери, открыл ее и выкатился в приемную.
Роман перевел дыхание. Ему показалось, что кондиционированный воздух кабинета насытился озоном.
Человечек, покинувший комнату, работал в одной крупной коммерческой структуре: возглавлял службу собственной безопасности. Где он служил до этого, Роман не знал, но догадывался. Такой высокий профессиональный уровень обеспечивали только учителя бывшей советской контрразведки и практика в нескольких горячих точках. Впрочем, за последние пятнадцать лет эпицентры горячих зон переместились в Россию. Так что работы человечку хватало.
«Халтурку» на стороне он брал очень редко. Очень, очень редко! Романа, например, рекомендовали сразу трое серьезных поручителей. А уж и про гонорар и речи не было! Торговля не допускалась: не на базаре. Роман, поначалу выпавший в осадок от названной суммы, долго пытался взять себя в руки. Что и говорить, денег было очень жалко. Но…
Это было вечное «но» в его жизни. Существование Егора.
Роман сам не помнил, когда в нем поселилась эта безграничная, разрушающую душу ненависть. Помнил только одно: что ненавидит Егора долго. Очень долго. Невозможно долго. Некоторые люди столько и не живут.
Егор был живым примером несправедливого устройства мира. Во-первых, у него в наличии имелся полный боекомплект родственников: бабушка, дед, мать, отец. И какой отец! Школьные учителя смотрели на Егора влюбленными подобострастными глазами, а оценки ниже пятерки директор школы воспринимал как личное оскорбление.
Папочка Егора не оставался в долгу. Все знали, что деньги на капитальный ремонт здания пробил Егоркин папаша. И это было только малой частью благодеяний, которые чиновник излил на школу сына!
Так что в школу Егор ходил с той же уверенностью в себе, как домой.
Конечно, справедливости ради следовало признать, что свои отличные оценки Егор большей частью зарабатывал.
