Карина Тихонова - Ночь большой луны
Но это было месяц назад. Сейчас даже мысль о подобном развитии событий вызывала внутренний дискомфорт.
Интересно, в чем дело? Нагулялся?
Егор пожал плечами. Все возможно в этом лучшем из миров. Все надоедает, все приедается, все когда-то теряет свою привлекательность… Даже красивые женщины.
Да, скорее всего он просто нагулялся. Не из-за Ники же, в самом деле, он начал размышлять как святой схимник!
«Интересно, сильно ли Ксюшка изменилась?» ― подумал Егор мимоходом.
Когда-то она была самой красивой девчонкой в школе. Кажется, глаза у нее были зеленые, как у… Черт, вот заклинило!
Егор помотал головой.
Они дружили недолго, примерно полгода. Вместе ходили в кино, иногда вдвоем готовились к занятиям… В общем, это были хорошие, чистые отношения, пахнущие детством и материнским молоком. Конечно, присутствовало определенное волнение и брожение крови, как без этого? Но все ограничилось целомудренным поцелуем в щеку.
Да. Егор осмелился поцеловать Ксюшку на прощание, стоя перед ее подъездом, когда они возвращались из кино. Для него этот поцелуй был таким подвигом, что он и сам не мог понять, как его совершил. Ксюшкина кожа была нежной, прохладной, и от нее слабо пахло какими-то духами…
Егор вздохнул. Кажется, такое состояние души называется ностальгией.
А потом вмешался Ромка. Он всегда хотел получить то, что было у Егора. Не что-то подобное, а именно то, что принадлежало однокласснику. И добивался своего.
Егор пригласил Ксюшку на концерт Джанни Моранди. Достать билеты на такой концерт было почти невозможно, но папа помог. А она не пришла.
Просто не пришла, и все! Почему? Потому, что Ромка пригласил ее в гости!
Что и говорить, Егора это задело. Сильно задело. Настолько сильно, что он перестал с ней даже разговаривать. И даже на выпускном вечере ни разу не подошел, не пригласил потанцевать.
Так они и расстались.
Значит, теперь Ксюшка журналистка. Что ж, модная нынче профессия. И перспективная, к тому же. Конечно, для тех людей, которые имеют соответствующие данные: настырность, умение пролезть в замочную скважину, способность подать информацию в хорошей упаковке, определенную коммуникабельность… В общем, все то, что у Ксюшки когда-то имелось. Правда, в зачаточном состоянии. Интересно будет посмотреть на даму, у которой эти качества развились до профессионального уровня.
Ксюшка открыла ему дверь мгновенно, сразу после звонка, словно дожидалась в коридоре. Ахнула, увидев огромный букет роз в руках Егора, посторонилась.
― Проходи…
Он вошел в полутемную прихожую. Все здесь изменилось с того дня, когда они виделись у нее дома в последний раз. Теперь в квартире господствовал стандартный евроремонт ― необходимая визитная карточка «состоявшегося» человека.
― Господи, какая красота!
Она осторожно приняла букет, бросила через плечо:
― Входи…
И удалилась на кухню. Захрустел прозрачный целлофан, послышался шум льющейся воды.
Егор разулся, пошел по длинному коридору прямо. Насколько он помнит, гостиная располагалась именно там. Хотя за столько лет все могло измениться.
Не изменилось. Гостиная осталась на прежнем месте. Зато сильно изменилась внешне.
Минимум мебели. Яркие тона обивки. Холодные светлые стены. Напольные светильники. Абстрактная картинка на стене с непонятными геометрическими фигурами.
Очень современно.
Егор опустил на стеклянный журнальный столик коробку конфет, поверх нее выложил плитку шоколада «Аленка». Ксюшка всегда любила этот шоколад.
Она вернулась через несколько минут, неся в руках большую хрустальную вазу с розами.
― Горик, ну ты даешь, ― начала она. ― У меня и ваз не хватит…
Тут Ксюша заметила на столе шоколад и умолкла. Поставила вазу на пол, взяла плитку, осмотрела ее так, словно видела впервые. Повернулась к Егору и тихо спросила:
― Неужели все еще помнишь?
― Как видишь, ― ответил Егор неловко.
― Спасибо.
Ксения подошла к Егору, приподнялась на носочки и благодарно поцеловала его в щеку.
― Ты стал еще красивей, ― сказала она, отстраняясь.
― Ты тоже, ― тихо ответил Егор.
Честно говоря, он испытал потрясение, когда увидел Ксюшку в ярком, бескомпромиссном свете комнатных ламп. Перед ним стояла красивая женщина, каждая черточка которой была доведена до возможного совершенства. Густые пепельно-русые волосы были обузданы красивой стильной стрижкой и «ступеньками» опускались на плечи. Кстати, в школе Ксюшка была шатенкой.
― Ты перекрасилась? ― спросил Егор и тут же хлопнул себя по губам. ― Прости, сорвалось!
― Ничего, ― спокойно ответила Ксюша. ― Мне показалось, что этот цвет мне идет.
― Тебе не показалось, ― признал Егор. ― Он тебе необыкновенно идет. И вообще…
Он отступил на шаг и с восхищением осмотрел ее легкую подтянутую фигуру. Покачал головой, резюмировал:
― Фантастика!
― Правда? ― с надеждой спросила Ксюшка. ― Ты действительно так считаешь?
― Клянусь!
Она с облегчением выдохнула воздух и засмеялась.
― А я боялась! Боялась, что ты посмотришь на меня и подумаешь: какая безжалостная вещь ― время!
― Я тоже этого боялся, ― признался Егор. ― Не люблю врать. Но ты, слава богу, выглядишь изумительно. Как тебе это удается?
― Дисциплина, ― ответила Ксюша просто. ― Не распускаюсь, держу себя в форме, правильно питаюсь, не пью, не курю… В общем, веду цивилизованный образ жизни. Разве что много работаю. Но это мне нравится.
Она достала из барного шкафчика бутылку вина и два бокала. Позвенела тонким хрусталем и сказала:
― Чисто символически, за встречу. Не откажешься?
― Нет. Конечно, нет.
― Тогда садись.
Егор осторожно уселся на край ярко-красного дивана.
― Не бойся, он не кусается, ― сказала Ксюша и разлила вино по бокалам. ― Садись поудобней.
Егор отодвинулся назад. Его лопатки уперлись в прямую жесткую спинку. Черт! Он бы такой диван ни за что у себя в гостиной не поставил!
― Ну, за встречу.
Ксения протянула ему бокал. Они чокнулись, сделали по глотку.
― Я, правда, очень рад тебя видеть, ― сказала Ксюша, открывая коробку конфет. ― Честно говоря, давно хотела тебе позвонить, но…
Она замялась.
― Что «но»? ― спросил Егор.
― Боялась, что ты воспримешь мой звонок неправильно.
― То есть?
― То есть так, как воспринял. Решишь, что мне нужно интервью или рекламные деньги…
― Вот еще!..
― Ладно, не ври, ― оборвала его Ксения. ― Ты именно так и подумал.
Егор виновато развел руками.
― Не извиняйся, ― сказала Ксюша. ― Я все понимаю. Вокруг крупных рыб всегда стайками вьются мелкие. В надежде на остатки трапезы.
― Ты не из таких рыбок, ― сказал Егор.
― Почему ты так думаешь?
― Вижу!
Ксения обвела взглядом комнату и засмеялась.
― Ну, что ж… Кое-чего мне добиться удалось.
― Я рад за тебя.
Егор поставил бокал на стол и потянулся за конфетой.
― У тебя мальчик или девочка? ― спросил он.
― Сын, ― ответила Ксюша. ― Илья. Ему двенадцать лет, хороший умный мальчишка.
― Познакомишь?
― Не сейчас. Он гостит у отца. Макс работает в Праге спецкором.
Егор кивнул и больше вопросов задавать не стал. Но Ксюша решила продолжить тему сама.
― Макс ― хороший парень. Мы разошлись два года назад.
― Если хороший парень, то зачем разошлись? ― спросил Егор. Он не любил лезть в чужие личные дела, но ему казалось, что в данном случае отмолчаться будет невежливо.
― Расстались мы давно, ― ответила Ксюша. ― Два года назад только официально оформили. А почему разошлись… Не знаю. Наверное потому, что давно жили в параллельных измерениях. Он все больше по заграницам мотается, у него свои интересы, своя жизнь, свои условия работы. У меня – свои, с загранкой не связанные. В общем, мы почти перестали пересекаться.
― Понятно.
― Но отношения остались добрыми, ― продолжала Ксюша. ― Макс Илюшку любит, они часто общаются. И родителям помогает, чем может. Недавно устроил мою маму в хорошую клинику в Австрии. У нее с позвоночником беда.
Ксюша развела руками.
― Вот так все и разъехались! Мама в Австрии, Илья в Праге, язык изучает…
Она еще раз обвела взглядом просторную комнату и заметила:
― Непривычно одной.
― Наоборот, ― сказал Егор.
― Что? ― не поняла Ксения.
― Я говорю, что мне как раз привычно одному.
― А-а-а…
Она тихо засмеялась.
― Знаю, знаю! Сексуал-террорист в свободном полете!
Егор удивился:
― Это ты про меня?
― Про кого же еще? Ладно, не скромничай! Не забывай, что я журналистка!
Егор пожал плечами.
― Я даже не знаю, что тебе сказать, ― заметил он добродетельно. ― Я, конечно, не монах, но, по-моему, ты переоцениваешь мои скромные достижения.
